Большой неожиданностью для них оказалось и то, что на Саске свое право на ухаживание заявил именно Наруто Намикадзе. Да, Фугаку заметил, что его младший сын смотрит на красивого и сильного альфу с неким интересом, но почему-то не придал этому особого значения, посчитав, что такого, а именно двойного союза между Учиха и Намикадзе, быть просто не может, и, оказалось, ошибся. Не то чтобы Наруто ему не импонировал, импонировал, как человек, мужчина, альфа, но все же было в этом блондине что-то такое, что настораживало главу, и что только подтвердилось в тот день, когда состоялся… да и ментальным поединком это не назовешь, ведь, по сути, между альфами даже противостояния не было. Ещё тогда Фугаку заметил, что ни Итачи, ни Дейдара, ни сам Саске никак не отреагировали на то, что происходило вокруг Намикадзе, какую силу и мощь источало его биополе, и что он победил своих противников, лишь заставив их посмотреть себе в глаза, а вот ему, альфе, которому было уже за пятьдесят, стало очень не по себе, почти так же как и тогда, когда Итачи явил ему свою сущность Древнего.
Конечно же, он, как отец несовершеннолетнего омеги, мог отклонить право Намикадзе на ухаживание, более того, мог вообще запретить Саске не только индивидуальные занятия с альфой, но и любые другие встречи с ним помимо неотвратимых, но он этого не сделал. Нет, не потому, что это нанесло бы молодому омеге психологическую или моральную травму – Саске всего шестнадцать, у него впереди вся жизнь и целые толпы альф – а потому, что он здраво оценил ситуацию. Саске не был «просто омегой», а то, что у его младшего сына была развита вторая ступень мутации, чего не было даже у него, Фугаку, как отец, просто не мог не учитывать, считая, что к подобной силе подросток ещё не готов, ведь у того же Итачи, по его словам, вторая ступень раскрылась после двадцати, что и подтвердилось вчерашним инцидентом. Возможно, именно Наруто, тем более что Намикадзе был образцом достойного альфы, тот, кому суждено быть рядом со столь необычным омегой, хотя, вновь-таки, все ещё могло кардинально перемениться, вот поэтому Учиха Фугаку и принял право Намикадзе на ухаживание за Саске, надеясь, что он не совершил ошибку.
- Фугаку-сама, - Орочимару вышел из палаты и, обведя поднявшуюся и, судя по состоянию биополя, крайне взволнованную чету Учиха слегка утомленным взглядом, остановился на главе, - с вашим сыном все в порядке. Вы можете зайти к нему, но не более чем на 10-15 минут – мальчику нужно отдыхать
- Спасибо, доктор, - Фугаку, слегка поклонившись, искренне поблагодарил врача, который тоже все это время не отходил от своего пациента. – Но все же, что произошло с Саске?
- Стресс, Фугаку-сама, - как что-то само собой разумеющееся, ответил Орочимару, бросив быстрый взгляд на подошедшего к ним Итачи. – Молодые омеги в период школьных экзаменов или же сессии – не редкость в нашей клинике, особенно, если они столь ответственно относятся к образованию, что дни и ночи напролет сидят за учебниками и компьютерами. Добавляем сюда ещё плохое питание или, так называемые, перекусы, плохой сон, волнение, обстановку перед экзаменом и напряжение, что, в итоге, не только приводит к упадку сил, но и может повлиять на способности контролировать и свое биополе, и свою сущность
- Но ведь с Саске все будет хорошо? – встревожено спросила Микото, все ещё боязно прижимаясь к мужу, поскольку для неё произошедшее с её сыном оказалось глубоким потрясением, более того, как мать, она ничем не могла помочь своему ребёнку, молчаливо уповая на врачей, что болезненно терзало её утомленную сущность
- Конечно, Микото-сан, - Орочимару улыбнулся женщине, прекрасно понимая её состояние. – Мы оставим его под наблюдением на пару дней, проведем несколько укрепляющих процедур, и все функции его организма и биополя придут в норму, а после сможете, не беспокоясь, забрать сына домой
- Спасибо, Орочимару-сан, - на этот раз уже поблагодарила доктора омега, а после с его молчаливого согласия чета Учиха направилась в палату. Сам же Орочимару, вежливо улыбнувшись семье в ответ, перевел вмиг посерьезневший взгляд на Итачи. Альфа стоял почти напротив него и смотрел в ответ не менее пристально, хотя при этом полностью сдерживал свое биополе. Как омега, Шиин просто не мог не оценить представительность брюнета, его истинно-альфью красоту, волевой взгляд и, конечно же, ту силу, которую источал мужчина, даже будучи полностью закрытым. Как человек, Орочимару признавал, что перед ним более чем достойный преемник нынешнего главы клана Учиха, а вот, как исследователь, он, естественно, не мог не признаться самому себе, что ему было бы более чем интересно узнать, какая же тайна скрывается за этим бездонным в своей черноте взглядом.
- Итачи, сынок, - помедлив у самого порога, Микото обернулась, - а ты что, не идешь с нами к Саске?
- Позже, мама, - приободряюще улыбнулся Итачи, лишь на пару секунд взглянув на женщину. – Не стоит переутомлять отото нашими визитами, тем более что Суйгетсу-кун тоже хотел его повидать и, как я понял, уже направляется сюда
- Ладно, - Микото улыбнулась в ответ, а после вслед за мужем вошла в палату
- Если вы, Итачи-сан, ожидаете, то могу предложить вам выпить кофе в моем кабинете, - то, что зависело только от него, Орочимару уже сделал, точнее, вложил в столь простое и приемлемое предложение именно тот смысл, который брюнет определенно понял, далее же решать было самому Учихе. Более не медля, Шиин развернулся и вполне обыденной, спокойной походкой направился к себе в кабинет, чувствуя, что, спустя несколько секунд, альфа последовал за ним. Кто бы мог подумать, точнее, кто бы мог ему лет эдак двадцать пять назад сказать, что к мальчику, которого он принял собственными руками, он, взрослый омега, будет обращаться с такой почтительностью, но сказать «Итачи-кун» у него как-то не повернулся язык, и причина этого была отнюдь не в том, что перед ним был женатый и успешный альфа, а в личностных ощущениях, которым омега привык доверять.
Ещё тогда, в начале октября прошлого года, когда к нему на первый прием пришел неуверенный в себе как в омеге Учиха Саске, Орочимару понял, что столкнулся с тем, что выпадает на долю далеко не каждого ученого, хотя он, по сути, ученым, как таковым, и не был, ведь что мог противопоставить светилам науки рядовой доктор, имея на руках лишь неподтвержденные догадки? Но, как бы там ни было, ментальная связь братьев, тем более альфы и омеги, его поразила, но Шиин хранил эту тайну, понимая важность её скрытности, но сегодня, после того, как он осмотрел своего юного пациента, Орочимару понял, что с тем, что он обнаружил, ему лучше обратиться именно к Итачи, миновав родителей Саске, хотя, конечно же, не должен был этого делать. Но Учиха Итачи почему-то внушал ему непоколебимое доверие, казался именно тем, кто поймет его слова правильно, кто разделит его мнение (ещё бы, ведь это именно его Истинный супруг носил под сердцем близнецов, зачатых во время огромного выброса энергетики), и, главное, кто сможет принять правильное решение относительно дальнейших мер. Да, сейчас, подле этого альфы, омега испытывал странные, пусть и не неприятные, ощущения, невольно сравнивая их с теми, которые он ощущал в доме Собаку, но все же разница между ними была существенной: тогда ему хотелось подчиниться, теперь же преклониться, а это совершенно разные понятия.
Следуя за доктором, Итачи старался ничем не выдать свою тревогу, хотя, по одному только взгляду Шиин, он понял, что тот рассказал его родителям далеко не все. Учиха хорошо помнил тот миг, когда почувствовал, что с Саске что-то случилось, причем раньше, даже тогда, когда на них с Суйгетсу напали альфы, ощущения не были столь тревожны и болезненны. Его окутала такая слабость, будто он подвергся сильнейшему ментальному истощению, его энергетические каналы натянулись до предела, биополе взметнулось, сущность опасливо зарычала внутри, реагируя на связь повязанных, а после из него, и правда, начали выкачивать энергетику. Это был Саске, и он, используя их связь, тянул из него силы, будто в этот момент применял на нем клановую способность Учиха, причем самому Итачи сопротивляться этому процессу было невероятно трудно – наверняка, мешали чувства к брату. Но альфа смог совладать с собственным биополем и сущностью, пусть ему и пришлось отгородиться от их с братом связи, но другого выхода у него не было, поскольку, как он чувствовал, столь мощный выброс энергетики может навредить не только окружающим или самому Саске, но и их связи. Да, было неприятно и даже больно взывать к их с братом узам повязанности, поэтому, не владея ситуацией и боясь навредить омеге, Итачи заглушил в себе вибрацию нитей связи, сразу же, как только он пришел в себя, позвонив брату, вот только ответил ему Намикадзе.
