На свет появились три мертвых альфенка, недоразвитые тельца которых и были потом в емкости для биологических объектов предъявлены убитому горем Зигу. Но лорду после этого более, чем печального события, оказалось некогда горевать, ведь Лоренс ударился в столь жесткую депрессию, что, казалось, сам хотел загнать себя в могилу.
Два месяца супруг лорда толком ничего не ел и не пил, совсем не занимался ни своими омежками, ни другими делами, полностью запустил себя, почти не поднимаясь с постели. Безмерно отощавший, со спутанными грязными волосами и пустым взглядом, он лежал в своей спальне при плотно замкнутых шторах, не желая ни с кем общаться. Его верный наперсник Николас, Алишер и сам Зиг, по очереди дежурили у кровати омеги, не теряя надежды однажды вернуть его к жизни. Но все это, казалось, было бесполезно.
Отчаявшись вырвать Лоренса из объятий смерти и полубезумного состояния, Зиг написал письмо Каю, которого до сих пор так и почитал за близкого родственника, обрисовал сложившуюся печальную ситуацию и попросил приехать.
К удивлению его, старый омега вскоре прибыл к ним в поселок, располагающийся в живописной долине и окруженной неприступными для обычного человека горами, где проживала большая часть населения клана.
Зигфрид лично встретил его, и сердце оборотня сжалось от сострадания. Этот совсем старый омега с трудом, прихрамывая, покинул вертолет, доставивший его на место. При этом, он, с достоинством, опирался на изящную трость. Кроме того, Кай в силу солидного возраста почти полностью ослеп.
Его сопровождал один из юных альф, рожденный им от Кроки, а второй сынок остался дома при старом отце, так как, было известно, что Крокозябр давно потерял способность к передвижению и все дни проводил в инвалидном кресле.
Юного альфу, прибывшего с Каем, назвали в честь старого лорда Германом, а вот второму повезло меньше, так как он получил имя Крокозябр. Альфенок был высоким и сильным, ладным и красивым, словно картинка.
Тем не менее, Кай еще не потерял относительной бодрости и ясности мыслей. Он выразил Зигфриду соболезнования по поводу гибели младших братьев. Узнав из письма о преждевременных родах Лоренса, закончившихся выкидышем мертворожденных альфят, старик и вовсе впал в шок, поэтому и поспешил приехать, как можно скорее.
- Никто не знает , что у Лоренса была неудачная беременность, мы это скрыли, – тихо сообщил Зиг, хмуря свои поседевшие брови. – Ведь срок был малый, и животик совсем не замечался. Все это произошло так неожиданно, среди ночи, в моих объятиях. Кай! Лоренс мой с тех пор умирает, и мы не можем найти способ вернуть его к нам, он слово с ума сошел. Вся надежда исключительно на тебя. Ведь ты такой мудрый и сам, прости, что напоминаю, не раз переживал подобные потери!
- Не знаю, чем я смогу помочь – бессильно забормотал Кай. – Горе-то, может, и одно, да психика у всех разная.
Первым делом Кай пожелал встретиться с Николасом и подробно допросил его, чем и как лечат Лоренса.
- И это все вы ему даете? – негодующей вскричал он, прервав чтение на середине длинного списка.
- Конечно! – кивнул Ник. – Все точно по схеме, как врачи прописали!
- Да вы, видно, задумали сделать из него овощ! – возмутился Кай. – Немедленно отменить все! Зигфрид, прикажи казнить этих врачей, они своим лечением чуть не свели твоего супруга в могилу! Столько лекарств, снотворного, антидепрессантов! Не удивительно, что он не разговаривает, не ест и не пьет! Сейчас же привести мне в помощь еще одного омегу, которому Лоренс доверяет, пусть это будет Томми. Ведите меня в спальню к Лоренсу.
Все было тут же исполнено. Лоренс при появлении процессии даже не пошевелился, лишь, когда включили свет, натянул себе на голову одеяло. Кай приказал раздвинуть шторы и набрать в ванную прохладной воды. Потом они вместе с Ником и Томми вымыли слабо сопротивляющегося и рыдающего Лоренса. Старый омега заставил выпить его хорошую порцию водки и снова уложил в постель.
С того дня началось выздоровление Лори. Кай совсем не выходил из его покоев, удобно расположившись в кресле качалке и прикрыв ноги пледом, отдавая всем распоряжения. Он установил для омеги железный режим дня. Утром его силком поднимали, мыли, причесывали, заставляли завтракать, причем приглашая к трапезе всех его омежек. Далее следовали прогулка по саду, обязательное чтение и рукоделие, потом обед, но уже в компании Зигфрида, к которому Лоренс был обязан при всем параде выходить в гостиную. Омега постепенно оживал и вновь стал интересоваться окружающей действительностью и разговаривать со своими детьми.
На Кая Лори поглядывал весьма недоброжелательно, но не противился его присутствию. За месяц пребывания Кая у них в гостях, омега практически поправился, и впервые за долгое время близкие услышали его смех.
Произошло еще одно удивительное событие. Между старшим омежкой Лоренса по имени Тейли и сынком Кая Германом завязались романтические отношения, и когда Каю подошел срок уезжать, Тейли начал умолять своих родителей, чтобы они отпустили его с Германом в поместье Кая и Крокозябра.
Взрослые подробно это обсудили и дали свое согласие. Зиг недовольно хмурился. Он считал, что для его омежки сын простого стражника – не очень хорошая партия. Лоренс тоже без особого восторга встретил эту новость. У него были причины опасаться, как бы в той семье Тейли не превратили в слугу. Ведь ухаживать за пожилыми людьми, как известно, совсем не сахар. Но Герман и Тейли стояли перед ними, крепко вцепившись друг в друга, полные решимости никогда не расставаться. Пришлось разрешить Тейли отбыть вместе с Каем.
Кай уезжал от них очень довольный. Он выполнил возложенную на него миссию – поставил Лоренса на ноги, да еще и заполучил в супруги своему альфенку отличного омежку!
Прощаясь с Лоренсом, Кай оставил ему письмо.
- Почитаешь, когда я уеду, – смущенно сказал ему старик. – Есть вещи, которые мне тяжело произнести вслух.
- Спасибо тебе за все, – шепнул ему Лоренс. – Но, смотри, береги моего омежку. Я лично скоро приеду в гости, чтобы проверить, хорошо ли ему у вас живется!
- Как бы это не произошло на мои похороны, – усмехнулся Кай. – Ведь нам с Кроком уже совсем недолго жить осталось.
Вместе с ними Кая, Тейли и Германа провожал второй старший омежка Лоренса по имени Лейли, который не высказывал ни малейшей зависти к участи брата и даже не плакал, так как братья в последнее время не особенно хорошо ладили между собой.
Поздно вечером, расправившись со своими делами, Лоренс, оставшись один, наконец, распечатал письмо Кая, весьма заинтригованный, что же такое мог ему написать старик, и прочел следующее.
“Дорогой Лоренс. Не думаю, что ты согласился бы поговорить со мной по душам, поэтому мне пришлось написать тебе это письмо, так как я знаю, что все эти годы ты таишь в душе своей на меня тяжкую обиду, но перед смертью своей я бы хотел хоть как-то попытаться оправдаться в твоих глазах, извиниться и дать тебе пару советов.
Умоляю тебя поверить мне, что не было у меня никакого злого умысла в том, что я вовремя не сообщил тебе о том, что альфята Ани задумали свою проказу – намазать маслом ступени на лестнице. В то утро мы с тобой крепко повздорили, и я просто позабыл! Да и не ожидал, если честно, что альфята так скоро проделают задуманное. Мне очень жаль, что так получилось. Прошу простить мне этот грубый промах, но, видят демоны, я не хотел нанести зло твоему чреву и тебе самому.
Насчет той легенды, что де я хотел утопить твоих новорожденных омежек. Лоренс, подумай сам, ведь это же абсурд! Зачем мне было делать это? Предположим, если бы я строил планы уничтожить наследников Зигфрида, то разве выбрал бы подобный путь? Ведь омеги – как раз не являются наследниками!
Я действительно просил Алишера принести с кухни ведро кипяченой воды, но лишь для того, чтобы обмыть младенцев, добавив туда отвар ромашки и череды. Все остальное, боюсь, ты сам накрутил себе в своих фантазиях, к тому же, еще и находясь под наркозом. Еще раз клянусь, что никогда не замышлял зла ни против твоих детей, ни против тебя лично.
