– И все-таки позаботься о нем, – сказала толстуха и раздраженно повернулась к парню, смахивающему на крысу.

– Мэм? – вновь позвал ее Хогэн.

– Одну минуту, мистер, – фыркнула она таким тоном, словно ее осаждали покупатели, хотя, кроме Хогэна и парня, в магазине никого не было.

– Не хватает десяти центов, блондинчик, – сообщила она парню, взглянув на выложенные на прилавок монеты.

Тот ответил невинным взглядом.

– Напрасно я думал, что вы мне поверите.

– Я сомневаюсь, что папа римский курит «Мерит-100», а если бы и курил, я бы пересчитала и его денежки.

От невинности во взгляде не осталось и следа. Ее сменили злоба и неприязнь (Хогэн решил, что с крысоподобным лицом они сочетаются лучше). Парень вновь принялся ощупывать карманы.

Лучше забудь о Клацающих Зубах и выметайся отсюда, сказал себе Хогэн. Если сейчас не уехать, можно забыть о том, чтобы добраться до Лос-Анджелеса к восьми часам, тем более в такую бурю. В этих местах или едешь медленно, или просто стоишь на месте. Бак полон, за бензин заплачено, так что скорее в путь, до того, как ветер усилится.

И он почти что последовал здравому совету, полученному от рассудка, да только вновь взглянул на Клацающие Зубы, Клацающие Зубы в оранжевых башмаках. С белыми подошвами! Фантастика. Джеку они бы понравились, подсказало правое полушарие. И взгляни правде в глаза, старина. Если Джек не захочет в них играть, ты с удовольствием оставишь их себе. Возможно, когда-нибудь в будущем тебе еще придется наткнуться на Большие Клацающие Зубы, почему нет, но чтобы они шагали в оранжевых башмаках? В этом я очень сомневаюсь.

Он таки прислушался к доводам правого полушария… и вот что из этого вышло.

Юноша с конским хвостом рылся в карманах, лицо его все мрачнело. Хогэн не курил, его отец, выкуривавший по две пачки в день, умер от рака легких, но ему очень уж не хотелось ждать завершения мучительных поисков.

– Эй! Парень!

Тот обернулся, и Хогэн бросил ему четвертак.

– Спасибо, мистер.

– Ерунда.

Юноша расплатился с толстухой, сунул сигареты в один карман, оставшиеся пятнадцать центов – в другой. У него не возникло и мысли, что сдачу надо бы вернуть Хогэну. Тот, впрочем, ничего другого и не ожидал. Таких вот парней и девчонок в эти дни хватало с лихвой. Носит их от побережья к побережью, как перекати-поле. Может, в сравнении с прошлым ничего и не изменилось, но Хогэну казалось, что нынешняя молодежь пострашнее предшественников, чем-то она напоминала гремучих змей, которых Скутер сейчас устраивал в подсобке.

Змеи, которых держали в таких вот придорожных зоопарках, убить не могли: дважды в неделю их яд сцеживали и сдавали на переработку. Но кусали пребольно, если подойти слишком близко и разозлить их. Вот это, подумал Хогэн, и роднило их с парнями и девицами, которые отирались у дорог.

Миссис Скутер направилась к нему, слова на футболке мерно колыхались в такт ее движениям.

– Чего надо? – неприязненно спросила она. Запад вроде бы славился дружелюбием, и за двадцать лет работы коммивояжером Хогэн пришел к выводу, что в большинстве случаев так оно и есть, но эту дамочку отличало обаяние бруклинской торговки, которую за последние две недели грабили трижды. Хогэн решил, что такие вот продавцы становятся таким же непременным атрибутом Нового Запада, как и молодняк на дорогах. Печально, но факт.

– Сколько это стоит? – Сквозь пыльное стекло Хогэн указал на бирку с надписью «БОЛЬШИЕ КЛАЦАЮЩИЕ ЗУБЫ – ОНИ ХОДЯТ!» Под стеклом лежало много других «страшилок»: китайские хваталки, перечная жевательная резинка, «Чихательный порошок доктора Уэкки», «взрывающиеся» сигары, пластмассовая блевотина (выглядевшая как настоящая), шкатулки с сюрпризом, «хохочущие» мешочки.

– Не знаю, – ответила миссис Скутер. – И не пойму, где коробка.

Действительно, только зубы (и впрямь большие, подумал Хогэн, даже очень большие, раз в пять больше тех Зубов, которые так забавляли его в штате Мэн, где он вырос) не были запакованы. Если убрать эти забавные ножки, создавалось впечатление, что они вывалились изо рта какого-нибудь библейского великана. Коренные казались белыми кирпичами, клыки угрожающе выпирали из красных пластмассовых десен. Из одной десны торчал ключ. Натянутое на Зубы кольцо из толстой резины сжимало верхнюю и нижнюю челюсти.

Миссис Скутер сдула с Клацающих Зубов пыль, перевернула их, чтобы посмотреть, нет ли наклейки с ценой на подошвах оранжевых башмаков.

– Ценника нет, – вырвалось у нее, и она сурово посмотрела на Хогэна, словно обвиняя его в краже ценника. – Только Скутер мог купить такую дребедень. Стоит здесь с тех пор, как Ной вышел из Ковчега. Я его спрошу.

Хогэну внезапно надоели и женщина, и весь «Продовольственный магазин и придорожный зоопарк Скутера». Клацающие Зубы, конечно, отменные, Джеку они, безусловно, понравятся, но он обещал: максимум в восемь.

– Не важно, – остановил он толстуху. – Я просто…

– Вы не поверите, но цена этих Зубов пятнадцать долларов и девяносто пять центов, – раздался за спиной голос Скутера. – Это не пластмасса. Зубы металлические, выкрашенные в белый цвет. Они могли бы куснуть как следует, если бы работали… но она уронила их на пол два-три года тому назад, когда вытирала пыль, и они сломались.

– О-о-о, – разочарованно протянул Хогэн. – Это плохо. Я никогда не видел таких Зубов, знаете ли, на ножках.

– Да нет, сейчас таких много, – возразил Скутер. – Их продают в Вегасе и Драй-Спрингсе. Но эти очень уж большие. И смотреть, как они идут по полу, щелкая челюстями, словно крокодил, одно удовольствие. Жаль, что моя старуха уронила их.

Скутер взглянул на жену, но та смотрела в окно. Выражение ее лица Хогэн расшифровать не мог: то ли печаль, то ли отвращение, может, и то и другое.

Скутер повернулся к Хогэну:

– Если они вам нужны, я готов отдать их за три с половиной доллара. Мы избавляемся от «страшилок», знаете ли. Хотим использовать этот стенд под видеокассеты. – Он закрыл дверь в подсобку. Бандану стянул, и она лежала на запыленной рубашке, открыв осунувшееся, с запавшими щеками лицо. Хогэн догадался, что Скутер тяжело болен.

– Ты этого не сделаешь, Скутер! – рявкнула толстуха, повернулась к нему… чуть ли не двинулась на него.

– Не кричи, – ответил Скутер. – И так голова болит.

– Я же сказала тебе привести Волка…

– Майра, если хочешь посадить его в подсобку, прогуляйся за ним сама. – Он шагнул к жене и, к удивлению Хогэна, толстуха попятилась. – Он же миннесотский койот. Три доллара ровно, и Клацающие Зубы ваши, приятель. Накиньте еще доллар, и забирайте Волка Майры. А если дадите пять – весь магазин. После того как построили автостраду, он все равно никому не нужен.

Длинноволосый юноша стоял у двери, вроде бы открывал пачку сигарет, а на самом деле наблюдал за комическим спектаклем, который разыгрывался у него на глазах. Его маленькие серо-зеленые глазки поблескивали, когда он переводил взгляд со Скутера на его жену.

– Знаете, я, пожалуй, поеду, – выдавил из себя Хогэн.

– Да не обращайте вы на Майру внимания. У меня рак, так что магазин достанется ей, и мне не придется ломать голову, как заработать на нем доллар-другой. Забирайте эти чертовы Зубы. Готов спорить, у вас есть сын, которому они могут приглянуться. И поломка, может, пустяковая. Наверное, где-то погнулся зубчик, ничего больше. В умелых руках они снова начнут и кусать, и ходить.

На лице Хогэна отразилась беспомощность. Визг ветра внезапно усилился: юноша открыл дверь и выскользнул из магазина – наверное, спектакль ему надоел. Песочный залп накрыл центральный проход, между стеллажами с консервами и собачьей едой.

– Когда-то я на свои руки не жаловался, – со вздохом добавил Скутер.

Хогэн долго молчал, просто не знал, что сказать. Смотрел на Клацающие Зубы, стоящие на стеклянном стенде, на Скутера, теперь он видел, как расширены у него зрачки, то ли от боли, то ли от болеутоляющих. Наконец у него вырвалось: «По ним и не видно, что они сломаны».