По железному трапу застучали каблуки форменных берцев. Посыльный поднял глаза и обалдел. Слух о том, что капитан этого нелепого суденышка был писаным красавцем, полностью подтвердился. Этот альфа, хоть и был мелковат, но дерзкий и властный взгляд не вызывал сомнений, что именно он был капитаном этого корабля. А этот наряд… эти татуировки на красивых и сильных руках, которые продолжались на груди и плавно уходили ниже… интересно, а ноги у него также разукрашены? А жилетка и кожаные штаны только подчеркивали красоту и внутреннюю силу альфы. Рассмотрев же шрамы на теле и спецназовский нож у бедра, посыльный нервно сглотнул. Если вначале альфа вызывал сексуальный интерес, то, рассмотрев поближе, он не рискнул бы по отношению к нему даже невинного намека. Количество шрамов невольно вызывало уважение и трепет.

- Присматривайте за молодыми придурками, - проходя мимо близнеца, он по-хозяйски отвесил тому подзатыльник.

- Да, кэп, - Бим довольно ощерился, – только уточни вначале, за какими именно, за теми, что внутри, или за теми, что снаружи?

Анджей огляделся. В ангаре было полно народу: пилоты, бойцы, техники, и все внимательно рассматривали его. Переходные мостики со второго яруса были полны любопытствующего народа. Глазели, кто открыто, не скрывая восторга, кто потихоньку, делая вид, что очень занят. Анджей уже давно привык к повышенному вниманию к своей особе. И в гарнизонах, куда бы их ни заносила жизнь, и в казармах, везде находились альфы, желающие более тесного знакомства с красивым омегой, но статус «портняжки», а иногда просто фигура Свена, маячившая за спиной, пресекали всякие поползновения в его сторону. Ангел привык к тому, что на него всегда смотрели горящими глазами, пуская слюни, но издалека, не нарушая личного пространства.

Но сейчас… Анджей прекрасно понимал, что его все считают альфой, запах Роберта на нем ясно давал им понять, что перед ними альфа. К чему тогда весь этот интерес? Для всех них он должен был быть обычным гражданским – контрабандистом с явно боевым прошлым. Анджей подошел к посыльному и поднял его отвисшую челюсть, игриво проведя по губам молодого человека пальцем. Среди зрителей раздался вздох, кто-то что-то уронил, по звуку похожее на гаечный ключ.

– Обожаю идиотов, – Ангел тряхнул головой, бубенчики призывно звякнули. Посыльный встретился со стальным взглядом контрабандиста и, вздрогнув, отступил на шаг назад. Он точно знал, у кого он видел такие же глаза. Жестом, не надеясь на собственный голос, он показал Анджею следовать за ним.

Они шли по переходам и лестницам, мимо заинтересованных и очень возбужденных самцов. Ему вслед неслось причмокивание, присвистывание и пожелания различного рода, как бы ничего необычного, он привычно все это игнорировал, только вот в душе поднималась не просто волна, а настоящее цунами раздражения.

Они пришли не в капитанскую рубку, как рассчитывал Анджей, а в офицерскую столовую. Она была выдержана в цветах клана Мак-Грегоров: белый, красный, зеленый. Столы располагались в форме буквы «П». По правую руку, судя по нашивкам, располагались бойцы, по левую, «со стороны сердца» - пилоты. Посредине располагалось руководство, во главе, естественно, восседал главнокомандующий – Один Мак-Грегор. Если боковые столы были заполнены с обеих сторон, то центральная часть была занята только с одной стороны, поэтому все пришедшие в столовую оказывались перед грозными взглядами руководства.

Перед столом главнокомандующего находился небольшой столик с замысловатой фруктовой композицией. Анджей увидел пустое место со стороны бойцов, явно предназначенное для него. Стоило только войти в столовую, как на него уставился немигающий взгляд, отливающий свинцом. Ангел был спокоен, дед не должен был узнать его, ведь он видел его в последний раз, когда тому исполнилось пять лет. Тогда родился Эмиль, и дед прикатил к ним в дом исключительно для того, чтобы устроить разнос папочке за очередное рождение «бесполезной омеги» и уйти, громко хлопнув дверью. Анджей помнил бессильную ярость отца и слезы папы.

Маленький пятилетний Анджей тогда впервые столкнулся с тем, что стало проклятием его юной жизни: омеги - бесполезные существа. Именно в тот день он дал себе обещание доказать всем, что омеги тоже могут добиться успеха и признания в жизни. Именно поэтому он был лучшим учеником в школе и юным дарованием в институте. Именно этому человеку он хотел доказать в детстве, что омеги тоже чего-то да стоят. Теперь от этого юношеского максимализма не осталось и следа. Прошедшие пять лет: и год в «учебке», где его успехами гордились и инструкторы, и старшие групп, и четыре самостоятельных года боевой жизни доказали в первую очередь ему самому, что абсолютно не важно, альфа ты или омега, когда дело доходит до личной храбрости и чести. Он встречал трусливых продажных альф, предававших своих друзей ради сохранения собственной шкуры, и мужественных омег, отдававших свои жизни ради друзей. Но итог этой битве подвела любовь Роберта. Именно любовь альфы остудила тот пожар боли, который зажег в груди маленького мальчика его дед, Один Мак-Грегор.

При появлении Анджея разговоры за столами постепенно стихли. Явное фамильное сходство с Одином бросалось в глаза, и Анджей со злорадством наблюдал за растерянностью деда, который судорожно вспоминал все свои грешки на стороне, в поисках возможного внебрачного ребенка-альфы. Это забавляло Ангела. Если бы не раздражение, поднятое в душе от нежелательного здесь присутствия, и злость от пройденной через нескрываемое вожделение озабоченных самцов дороги до офицерской столовой, то все могло бы сложиться иначе. Но эта гремучая смесь срывала предохранительные клапаны и толкала на необдуманные поступки. Очень хотелось досадить, отчего ломало, как наркомана в ожидании очередной дозы.

Когда тишина стала полной, Ангел подошел к фруктовой композиции и стал внимательно выбирать себе фрукт, старательно игнорируя всех присутствующих. Найдя красивый апельсин, стал неторопливо чистить его, кидая шкурки на пол.

- Чего звали-то? – дочистив апельсин, он посмотрел на побелевшего от бешенства деда и довольно улыбнулся.

- Для начала представьтесь, – раздался глухой рык.

- Вся информация обо мне у вас уже имеется. По документам я сейчас - Антуан Дюбуи, капер и вольный торговец, - Ангел разломил апельсин, сок потек по пальцам, – вы же можете называть меня, как хотите, – омега положил дольку апельсина в рот и зажмурился, смакуя вкус, – но когда мы встречались в последний раз, ты называл меня бесполезным щенком.

- … Анджей?… - в голосе Одина было столько потрясения, что, будь Анджей котом, он бы сейчас замурлыкал от удовольствия, – что ты здесь делаешь? Мы ждали группу спецов. Какого черта здесь происходит? Кто ты такой?! – дед сорвался на крик.

- Ну, я даже не знаю с чего начать, - Анджей сделал вид, что задумался, - а, впрочем, с какой стати я стану тебе что-либо рассказывать? Если у тебя нет доступа к моему личному делу, значит, он тебе по статусу не положен, – Анджей наслаждался бешенством, мелькнувшим в глазах деда.

- Ты же омега… - Один явно пытался взять себя в руки, – почему ты опоздал? Мы ждали на месте встречи больше десяти часов, – было видно, что спокойствие дается ему с большим трудом.

- Да как бы тебе все объяснить, чтобы не обидеть? - Анджей откинул остатки апельсина за спину и, вызывающе облизывая пальцы, обошел вокруг столика и остановился напротив главнокомандующего.

– У меня были свои омежьи дела. А что? – он оперся руками о стол, - мне назвали квадрат ожидания, а вот определенного времени никто не называл. Я прилетел, когда сделал все, что хотел. Тебя что-то не устраивает, ДЕДУЛЯ? – по столам пронесся вздох и тихий шепот.

- От тебя воняет, как от шлюхи, – Один со злобой раздувал ноздри, сверкая глазами.

В следующее мгновенье он понял, что что-то не так. Анджей запрыгнул на стол и толкнул его ногой в грудь, несильно, ровно настолько, чтобы стул, потеряв равновесие, закачался на двух задних ножках. Главнокомандующий замахал руками в воздухе, стараясь сохранить равновесие. Анджей присел между тарелок на корточки, внимательно рассматривая лицо деда. Соседи начали вставать с мест, но, увидев в руках омеги черный нож, замерли, чтоб не спровоцировать нападение. Анджей ножом аккуратно ткнул в форменную пуговицу на кителе деда, наслаждаясь гаммой чувств, мелькавших у того на лице. Главнокомандующий упал на пол, нелепо взбрыкнув ногами.