Не забыл Тео посетить и танцевальную школу. К его удивлению, в холле, прямо напротив входа, висел большой плакат, на котором были изображены Тео и Луиза, танцующие танго. У Тео в зубах зажата роза, Конфетка страстно прижимается к нему, а ее юбка обвивает их как языки пламени, алая, как лепестки розы зажатой в зубах старшего партнера. Тео подошел к плакату, на котором они были в натуральную величину, и удивился, глядя на себя, надо же какое решительное выражение лица! Рядом было громадное объявление, что именно в этой школе была подготовлена пара, которая собрала все номинации в последнем конкурсе!

Тео вздохнул и пошел разыскивать тренера Мэтью. Они с Конфеткой обсудили ситуацию и решили отложить на неопределенное время занятия танцами. Во-первых, находилось много завистников, которые кричали, что результаты конкурса были подтасованы, а во-вторых, у Конфетки сейчас была новая игрушка под названием КАФЕ. И все остальное ей было просто неинтересно!

Мэтью обрадовался, когда увидел Тео и, остановив занятие с пятилетними малышами, представил им своего ученика. Тео с улыбкой вспомнил, как его привели на танцы к Мэтью именно в этом возрасте. После этого он сообщил Мэтью их с Луизой решение сделать перерыв в занятиях, и на его удивление, тренер был полностью согласен с ними. Обнявшись на прощанье, они расстались, и Тео отправился гулять по школе дальше. Ему не хватало движения и, поэтому он стал искать, чем бы заняться самостоятельно.

Прогуливаясь по коридору, он столкнулся с учителем стрип-танца, они разговорились. Тео помнил, как ему понравилось то занятие, где он был с Филом и, узнав расписание группы, которое удачно сочеталось с его занятиями в музыкальной школе, поинтересовался, можно ли прийти еще с одним учеником, который до этого никогда танцами не занимался? Нового тренера звали Дэйви, и он сказал, что стрип-дэнс это не классические танцы, где нужны определенные способности, здесь было бы желание и трудолюбие, а все остальное приложится!

Вечерами его утягивали к себе в домик ребята из группы и Кайл. Они опять спорили до хрипоты над аранжировками песен, и все было совсем по-прежнему, как будто не было удивительных гастролей и того ужасного нападения. Тео, поглядывая на более нежную тонкую кожу на запястьях, где были ожоги от металлических браслетов, с удивлением думал о том, что он раньше считал, будто это самое страшное в его жизни событие. Но после этого случилось столько всего разного, что воспоминания о том, как он неподвижно лежал на сцене, стали стираться и казаться далекими и, скорее, нереальными, чем страшными.

Из домика его забирал Доминик, и они вместе ужинали. Тео рассказывал, как прошел день, а альфа только улыбался и иногда уточнял некоторые детали рассказа. А потом они вместе с Домиником шли в кабинет. Тео устраивался рядом за столом и делал уроки, и, если Тео была непонятна какая-либо тема, он просил Доминика помочь, а тот откладывал свои дела и терпеливо «разжевывал» Тео непонятное, сопровождая для наглядности простейшими примерами. Тео ловил себя на мысли, что подобное не вызывает у него уже трепет по всему телу, а стало обычным явлением, будто ему брат объясняет!

Перед сном он расчесывал волосы и, шипя и ругаясь на ребус из волос и заколок, распутывал то, что утром ему накрутил Ной. При этом он абсолютно спокойно ждал появления Ники из ванной. Сердце уже не замирало от ожидания, более того, это уже стало привычным и обыденным. Альфа, выйдя из ванной, устраивался на кровати и терпеливо ждал, пока Тео закончит заплетать волосы в косу, чтобы, как обычно, протянуть ему резинку, которая всякий раз находилась, где угодно, но только не на своем привычном месте. Потом Тео ложился рядом и прижимался к горячему телу. А дальше они могли разговаривать о чем-нибудь или заниматься любовью, медленно и неторопливо. Все это было обыденным и предсказуемым, как закат и восход. Как будто нет ничего более будничного, чем дрожь от возбуждения, жадные поцелуи и горячий шепот, молящий о долгожданном.

Свернувшись калачиком и вздрагивая от отголосков наслаждения Тео время от времени чувствовал, что он что-то упускает. Как морской прибой, набегая на песчаный пляж, стирает рисунки на песке, так и время стирало яркость ощущений, притупляя остроту восприятия чего-то очень важного. Вот только чего? Тео засыпал, разогнав осеннюю хандру, ведь все прекрасно: он любит и любим! Разве можно от жизни требовать чего-то еще? Да он просто счастливчик и баловень судьбы!

И, как то проснувшись утром и услышав, как, тонко подвывая, за окном на что-то жалуется ветер, Тео почувствовал себя абсолютно несчастным! Еще один серый день! Не хотелось вылезать из-под одеяла и начинать очередной бег по кругу: завтрак, школа, занятия, ужин, постель. Это и есть обычная семейная жизнь? Это именно то, к чему стремятся все омеги? Тео вздохнул и выбрался наружу, поглядывая в окно, где все было серо и уныло.

Доминик с тревогой поглядывал на спину омеги, застывшего у окна. Тео неосознанно обнимал себя за плечи, будто мерз, хотя в доме по-прежнему тепло, значит, его знобит не от холода. Вот он, тяжело вздохнув, отправляется в свою комнату и, стараясь не разбудить его, тихо прикрывает дверь. Доминик выбрался из кровати и выглянул в окно. Осенние тучи обложили небо, деревья еще не всю листву сбросили и под мелким моросящим дождем кажутся кучкой беспризорников. Что же так тревожит его зайчика, почему он несколько дней ходит каким-то поникшим? Если бы это был кто-то другой, то Доминик решил бы, что из него пытаются вытянуть очень дорогой подарок. Но только не Теодор! Зайке чуждо притворство, да и просить ему не надо, достаточно просто намекнуть, что душа желает, и все сразу же будет исполнено!

Нет, Тео не грустил целыми днями, он был весел и общителен со всеми. Он с азартом в глазах рассказывал о том, как Свен ухаживает за Данни, и какой дом они выбрали для совместной жизни. А еще он со смехом рассказывал, как уговорил Фила ходить вместе с ним на танцы, и какие у того были глаза, когда выяснилось, что это стрип-дэнс и танцевать надо в туфлях на шестнадцатисантиметровой шпильке. Тео позаботился и заранее купил туфли для Фила, чтобы у того не было шансов отвертеться, и как он потешно выглядел на подгибающихся коленках!

Он по-прежнему с азартом в глазах репетировал с ребятами в гостевом домике и прилежно делал уроки. А еще он нежно и страстно предавался любви, правда, он перестал проявлять инициативу, но стоило только Доминику начать, как он сразу включался в прелюдию, как маленький котенок в игру. Тео щедро дарил ласку сам и млел от прикосновений Ники. Он не стеснялся просить о том, чего ему хотелось и не боялся новых экспериментов.

Но стоило ему только уснуть, как он начинал вздыхать, ворочаться с боку на бок, пока не замирал, свернувшись в клубочек. Так же он вел себя, когда думал, что за ним не наблюдают. Омега тяжело вздыхал и ежился, как от холода. Он мог часами сидеть с грустным выражением на лице на подоконнике, вглядываться вдаль, будто ожидая чего-то или кого-то.

Доминик пытался понять, что же могло вызывать у Тео такую хандру. Но стоило только попытаться узнать, что смущает его зайку, как он получал стандартную улыбку и ответ «Ничего». Тот же ответ получали и другие дознаватели, которые тщетно пытались выяснить, что его тревожит или, что он хочет? Казалось бы, Тео всем доволен, но после подобных расспросов он становился еще печальнее и задумчивее.

Дни тянулись за днями, становясь похожими на старую жвачку, без вкуса и запаха. Даже редкие проблески солнца не могли разогнать хандру. Все было так предсказуемо и уныло, но только до того дня, когда Доминик вдруг заявил за завтраком:

- Теодор, мне надо на неделю уехать в Венецию.

========== Как Теодор в Венецию собирался ==========

- Теодор, мне надо на неделю уехать в Венецию.

- А я?

- Мне бы не хотелось оставлять тебя одного в «Гнезде», но в большом доме до сих пор живет Ванесса, а я не хотел бы, чтобы ты жил там без меня. Если бы не было Ванессы, я бы не переживал. Слуги тебя обожают, и я уверен, что они ни на минуту не оставляли бы тебя одного, баловали бы тебя наперегонки и не давали грустить. Но противостоять Ванессе они не смогут. Может, ты поживешь у Динлохов?