– Звучит разумно, – констатировала Анника Карлссон, не уточняя, в чем эта разумность состоит.

Закончив с самой находкой, они перешли к обстоятельствам, с которых, собственно, Анника собиралась начать. Где он обнаружил череп и как получилось, что оказался один на острове, где сделал находку? И Эдвин впервые, по крайней мере, время от времени, стал напоминать обычного маленького мальчика, которому всего десять лет.

– Кошмарное, надо сказать, местечко, – признался он.

На морской карте остров назывался Уфердсён[1], хотя представлял собой всего лишь маленький островок. Это совсем не такой большой остров, как тот, где Робинзон встретился с Пятницей. Тот-то ведь был огромный. Хотя и не скала среди воды тоже, значительно больше. Скала ведь бывает маленькой. Даже крошечной.

– Ну, это я поняла, – сказала Анника Карлссон. – Но почему его называют Уфердсён? Ты знаешь это?

– Из-за того, что он приносит несчастье. Тем, кто высаживается на него, – сообщил Эдвин, понизив голос. – Вдобавок там обитают привидения. По крайней мере, были раньше.

– Ты веришь в привидения? – спросила Анника.

– Я не знаю, – ответил Эдвин и с сомнением покачал головой. – Но если такие и есть, по-моему, они в большинстве своем добрые. Хотя, пожалуй, несчастные, поэтому и бегают повсюду, хотя и мертвые.

– Я тоже думаю, что многие из привидений добрые, – согласилась Анника Карлссон. – А этот остров, где он находится? Если плыть на лодке от лагеря скаутов?

– В пяти морских милях в направлении вест-норд-вест от него, – сказал Эдвин тоном настоящего морского скаута, каким на самом деле и был.

– Объясни, пожалуйста, – улыбнулась Анника Карлссон. – Я не особенно разбираюсь в морском деле.

Если верить Эдвину, все было очень просто. Одна навигационная или морская миля, как ее называли, равнялась 1852 метрам. Расстояние между лагерем скаутов и островом Уфердсён, следовательно, составляло целых девять километров.

– Сколько времени надо, чтобы добраться туда? – уточнила Анника.

– Если ты, например, отправишься на лодке, идущей со скоростью пять узлов в час…

– То будешь на месте через пять минут, – предположила Анника Карлссон.

– Не-а, – возразил Эдвин, не сумев толком скрыть удивление. – В таком случае это займет час.

– Да, понятно. Потом надо ведь…

– Ты хочешь знать и относительно курса? Вест-норд-вест, да? – спросил Эдвин, которого, судя по виду, одолевали сомнения, достигла ли его информация цели.

– Нет, с компасом я знакома. Этому учат всех полицейских, поскольку им надо уметь ориентироваться с его помощью. Но на суше, на природе.

– Комиссар ведь отлично разбирается в ориентировании, – сказал Эдвин.

– Почему ты так считаешь? – спросила Анника.

– Он лучший в мире по стрельбе, – сказал Эдвин. – Однажды он застрелил в нашем доме парня, пытавшегося его убить.

– Я знаю, – согласилась Анника Карлссон, которая сама оказалась на месте событий через полчаса. – Ну да, он невероятно хорош и в ориентировании тоже. Настолько хорош, что может найти определенные места без компаса и даже с повязкой на глазах.

– Ого! – воскликнул Эдвин с расширившимися от удивления глазами. – А ты ведь типичная сухопутная крыса, верно?

– Да, – подтвердила Анника Карлссон, – самая типичная. Однако расскажи мне, как получилось, что ты попал на остров Уфердсён?

Вопрос, похоже, задел Эдвина за живое, но в конце концов он поведал, как все произошло. Заведующий лагерем, которого звали Хаквин Фурухьельм и который, по словам Эдвина, отличался не только «довольно странным именем», но и «довольно странным поведением», взял его матросом на свою собственную яхту. 37-футовую «Спаркман и Стивенс» американского производства.

– Спаркман и Стивенс – это парни, придумавшие ее, – пояснил он. – Такие посудины ужасно дорогие. Стоят миллионы долларов.

Вместе с пятью товарищами Эдвину требовалось научиться ходить под парусом на более крупном судне, чем шверботы класса «Оптимист», на которых он и его друзья обычно день за днем бороздили залив перед лагерем, тогда как Фурухьельм и его помощники стояли на причале и в мегафон давали им инструкции. Эдвин с нетерпением ждал возможности совершить более далекое путешествие на настоящей яхте. Скажем так – внести разнообразие в обычные скучные будни.

К сожалению, все закончилось не слишком хорошо. Тридцатисемифутовая громадина Фурухьельма вела себя совершенно незнакомым для Эдвина образом, будучи трансатлантическим лайнером, по сравнению с привычным шверботом. Она крутилась, вертелась и прыгала, и у Эдвина случился приступ морской болезни.

После того как мальчишку вырвало на палубу во второй раз, его высадили на остров Уфердсён, дав ему особое задание собрать как можно больше грибов, ягод и всего иного съедобного, чтобы снизить расходы на содержание лагеря. Забрать Эдвина планировали по пути домой.

– И это несмотря на тамошние привидения? – вздохнула Анника. – Да, с тобой поступили не лучшим образом.

– Уж точно, – согласился Эдвин. – Хотя Фурухьельм довольно строг с нами.

– Расскажи об этом, – попросила Анника Карлссон. «В худшем случае я смогу составить еще одно заявление».

Заведующий лагерем не слишком нравился Эдвину по трем причинам.

Во-первых, если верить тому, о чем шептались его товарищи после отбоя, прежде чем засыпали, Фурухьельм имел невероятно много денег, о чем свидетельствовала и собственная яхта. И, по словам одного из старших друзей Эдвина, богатство Фурухьельм получил от деда, старого нациста, который отнял тысячи золотых зубов у бедных евреев, убитых во время Второй мировой войны.

– Но откуда знает об этом твой товарищ? – спросила Анника Карлссон. – Звучит очень странно, на мой взгляд, Эдвин.

– От своего отца, – ответил Эдвин, кивнув уверенно. – Он работает в «Свенска Дагбладет», поэтому я думаю, все чистая правда. Мой папа говорит, это единственная шведская газета, которой можно доверять. Другие издания постоянно массу всего придумывают.

– А мне все равно это кажется ложью, – возразила Анника. – Подумай сам, Эдвин. Какой отец пошлет своего ребенка в такое место? Под начало такого заведующего? Ты еще о чем-то хотел рассказать? – добавила она.

В-вторых, Эрика беспокоило странное поведение Фурухьельма, и, в-третьих, тот говорил необычные вещи.

– Не мог бы ты привести несколько примеров? – попросила Анника Карлссон.

– Он ужасно, ужасно строгий, – сказал Эдвин.

– Приведи пример, – повторила Анника.

После вечернего кофе с булочкой, когда все стояли под теплым душем и смывали с себя соленую воду, прежде чем лечь в постель, Фурухьельм обычно ходил среди Эдвина и его товарищей и стегал их по ягодицам мокрым махровым полотенцем, чтобы они не тратили слишком много теплой воды.

– Он, вероятно, беспокоится об окружающей среде, – предположила Анника. «Или ему нравится стегать по попкам маленьких мальчиков».

– Да, возможно. Хотя он говорит еще и странные вещи, – неохотно проворчал Эдвин.

– И об этом ты не хочешь рассказывать, поскольку тебе нелегко, – догадалась Анника.

– Лучше не буду, – подтвердил Эдвин.

– Без проблем, – легко согласилась Анника Карлссон. – При том, что ты уже рассказал… Фурухьельм не выглядит добрым парнем.

– Да-а…

– Что, если сегодня ты переночуешь у меня, а утром ты, я и все другие полицейские поедем на этот остров, чтобы ты показал нам, где нашел череп?

– Супер! – воскликнул Эдвин. – Просто супер!

– Вот и хорошо, – рассмеялась Анника Карлссон. – Тогда у меня еще только один вопрос. Сколько времени понадобится, если идти от лагеря скаутов до острова Уфердсён на судне, которое двигается со скоростью тридцать узлов?

– Десять минут, – ответил Эдвин. – Самое большее десять минут.

– Тогда ты сможешь сделать это утром, поскольку ты, я и все остальные отправимся на остров Уфердсён на полицейском катере.