– Нет, черт с ними, – мотнула головой Анника Карлссон и улыбнулась. – Кого подобное волнует? Видела бы ты мои достижения. Но что он за человек? Какое у тебя создалось впечатление?

– Я полагаю, он не гей, – ответила Кристин Олссон. – По-моему, вечный мальчик. Хотя давно взрослый мужчина.

– Вечный мальчик?

– Из тех парней, которые никогда не взрослеют, – объяснила Кристин. – Он есть на «Фейсбуке», и в «Твиттере», и во всех таких местах. Но не на сайтах знакомств, будь то для натуралов или для прочей публики. Он не пользуется даже «Тиндером». При всей его безобидности.

– Вот как, – констатировала Анника Карлссон. – И это ты уже проверила, значит. За час. А как ты сама на сей счет?

– Ты же не хочешь это знать, – ответила Кристин Олссон и улыбнулась дружелюбно.

– Нет, конечно, – подтвердила Анника Карлссон. – А его интересы? У него есть какие-то интересы?

– Похоже, два, два серьезных. И это по большому счету единственное, о чем он болтает в социальных сетях.

– И какие же конкретно у него увлечения?

– Парусный спорт и скаутское движение. Я видела его фотографию в скаутской униформе. В коротких брюках и всем таком.

– Вечный мальчик, парусный спорт и скаутское движение, – повторила Анника Карлссон.

– Да, – подтвердила Кристин Олссон и хихикнула восторженно. – Ты же сама слышишь, как забавно этот звучит?

– У меня возникла идея, – сказала Анника. – Я знаю, что тебе трудно ходить, – продолжила она, кивнув на костыли, стоявшие за стулом Кристин.

– Да-а…

– Но как смотришь на то, чтобы спуститься на ресепшн и привести его ко мне в комнату? Было бы интересно услышать твое мнение о нем.

– С удовольствием сделаю это, – кивнула Кристин. – Я забыла кое о чем, кстати. Он великолепно выглядит на фотографиях, которые выложил в социальных сетях. Такой красивый богатый парень, ну ты понимаешь.

– Так выглядят все на таких снимках. – Анника Карлссон поднялась со стула. – Тебе стоит посмотреть мои, – добавила она.

– Я видела, – сказала Кристин. – Ты имеешь в виду фотографии из тренажерного зала? Жесть.

«Ничего странного, – подумала Анника Карлссон и довольствовалась лишь кивком. – Именно поэтому я и выложила их».

Анника Карлссон решила не следовать совету Бекстрёма, допрашивая Хаквина Фурухьельма. Она не стала касаться краденых золотых зубов и махрового полотенца. Кроме того, он сразу произвел на нее хорошее впечатление и был очень похож на самого себя с фотографий, которые выложил в сети и которые сейчас также находились в компьютере Анники Карлссон. Правда, его снимок в скаутской униформе Кристин ей не прислала.

«Нет, он не только вечный мальчик», – подумала она, поскольку заметила искорки интереса в его глазах, когда он сел на стул для посетителей в ее комнате.

Синий пиджак, белые брюки, синие топ-сайдеры, белая рубашка с расстегнутым воротничком. Хорошо и одновременно просто одетый, с отлично сочетающимся с его нарядом золотистым загаром и плоским животом. Точно как говорила Кристин Олссон и как показывали его снимки в Интернете. Красивый и, судя по его виду, богатый парень, выглядевший на десять лет моложе своего возраста. Мечта тещи, если кто-то из того же круга, к которому принадлежал Хаквин Фурухьельм, искал будущего мужа для дочери.

Анника Карлссон начала допрос так же, как обычно делала это. Объяснила, что он будет допрошен в порядке получения информации в связи с проводимым полицией предварительным расследованием возможного преступления. И что ему придется подписать документ, обязывающий его не разглашать содержание их разговора. Чего конкретно будет касаться дознание, она, однако, не могла сказать, также в силу секретности данной информации.

Никаких проблем, если верить Фурухьельму, он только улыбнулся и кивнул, когда она уведомила его об этом. Кроме того, сам будучи юристом, прекрасно представлял, о чем идет речь.

– Есть еще один практический момент. – Анника Карлссон тоже улыбнулась. – Нормально, если я буду называть тебя Хаквином?

Абсолютно нормально, по словам ее собеседника. Его имя было, конечно, Густав, Хаквин же добавкой, полученной в честь одного из крестных отцов, но еще в раннем детстве он заработал прозвище Хаке, даже Хаке Дятел, если кто-то хотел посмеяться над ним.

– Тогда я буду говорить тебе Хаквин, – сказала Анника Карлссон. – По-моему, это красивое имя. С оттенком старины, как бы из глубины веков. Кроме того, я впервые разговариваю здесь с человеком, которого так зовут, – продолжила она и улыбнулась. – Хотя уже пятнадцать лет в полиции.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. – Фурухьельм кивнул с серьезной миной. Немного даже, пожалуй, печально. – Среди хулиганов нет таких, кого зовут Хаквин.

– Прекрасно, понимаешь, что ты имеешь в виду, – улыбнулась Анника Карлссон. – Я захотела поговорить с тобой потому, что, как мне кажется, ты хорошо знаком с озером Меларен и шхерами там, где находится лагерь скаутов.

Если верить Фурухьельму, что касается его хорошего знакомства с озером, это было даже слабо сказано. Он начал ходить под парусом еще маленьким мальчиком, когда отец подарил ему его первый ялик, Хаквину только исполнилось десять лет. Он, конечно, был городским ребенком, но его семья уже в течение трех поколений владела усадьбой в Сталлархольмене с южной стороны озера Меларен, и именно там он проводил каждое лето в детстве и юности.

– Я знаю Меларен, – сказал Хаквин и улыбнулся. – И кое-какие другие озера и моря. Недавно я подсчитал, что провел почти три тысячи дней на борту различных парусников. Совершил две кругосветки, пересекал Атлантику девятнадцать раз на пути в США, на Карибы, в Мексику, Южную Америку и назад домой.

– Как ты попал сюда в последний раз? – уточнила Анника Карлссон.

– О чем ты? – Хаквин Фурухьельм, похоже, не понял вопроса.

– Девятнадцать раз, – напомнила Анника Карлссон.

– Извини, сейчас до меня дошло, – сказал Фурухьельм, явно восторженно. – В двадцатый я прилетел домой.

– Неужели произошло кораблекрушение? Или сломалась мачта?

– Нет, – ответил Фурухьельм, посерьезнев. – Все это было не так страшно. Беда случилась с моим отцом. Он тогда перенес первый инфаркт. Мне пришлось срочно сесть на самолет во Флориде и лететь домой в Стокгольм. С тех пор минуло десять лет. Тогда он выжил, но во второй раз… Отец умер пять лет назад.

– Печально слышать, – посочувствовала Анника Карлссон.

– Ему уже стукнуло восемьдесят, когда смерть пришла за ним. Это не стало громом среди ясного неба, и он оставил о себе светлую память.

«Самое время поменять тему», – подумала Анника Карлссон.

– Как ты успевал с работой? – спросила она. – При всех этих путешествиях, я имею в виду.

– Пожалуй, не лучшим образом, – пожал плечами Хаквин Фурухьельм. – Людям выпадают разные судьбы, кто-то из нас рождается под счастливой звездой. Я из таких.

– Парусный спорт твоя главная страсть в жизни?

– Да. – Хаквин Фурухьельм кивнул в знак подтверждения своих слов. – Ты сама когда-нибудь ходила под парусом?

– Случалось пару раз. Честно говоря, мне кажется, это не мое.

– Не говори так. Это же фантастика. Неописуемое ощущение. Ты поднимаешь парус, и ветер наполняет его, берешься за штурвал, и суденышко, в котором ты находишься, превращается в живое существо. Дай знать, если передумаешь, – улыбнулся Фурухьельм.

– Обещаю, – сказала Анника Карлссон. – Скауты, – продолжила она, – насколько я понимаю, твой второй большой интерес.

По словам Хаквина Фурухьельма, одно просто вытекало из другого. Первая парусная лодка, когда ему исполнилось десять. Скаутский отряд год спустя. Одно и то же отделение все время, на острове Экерён озера Меларен. Скаут уже скоро тридцать пять лет, сначала в качестве рядового, потом руководителя группы, а последние десять лет заведующий отделением.

– Я стараюсь находиться там на протяжении месяца каждое лето, – сообщил Хаквин Фурухьельм. – Считаю это моим долгом.