Так вот, по итогам занятий по языку каж-дый получал оценку за неделю. И, если эта оценка была тройкой (о двойке я уже не гово-рю), он пролетал мимо увольнения. Для вчераш-них московских мальчишек это, конечно, было серьезным ударом. Я в то время Москвы не знал, знакомых у меня там не было, поэтому и в увольнения я особенно не рвался. У нас были ребята, которые практически в увольнение не ходили вообще. Речь идет о "кадетах" – выпуск-никах суворовских училищ. Я застал последнее поколение настоящих и истинных суворовцев, которые приходили в кадетку с восьми лет (по-том в суворовское стали принимать с восьмого класса). Эти ребята знали только военную жизнь. С самого малолетства кадетов воспиты-вали профессиональными военными. Казарма была их родным и естественным домом и ничего другого они просто не знали. Кадеты ценили свое братство чрезвычайно высоко, поэтому зна-чок выпускника суворовского училища был для них как бы символом принадлежности к избран-ной касте. Но при этом кадеты были в основном очень хорошими ребятами. Я думаю, что дрянь просто отсеивалась по пути.
Та же система действовала и с отпуска-ми. Если слушатель получал двойку в зимнюю сессию, то вместо зимнего отпуска он сидел в казарме и постигал науки. Если такая беда слу-чалась с ним во время летней сессии, двоечник ехал в отпуск не на месяц, а на две недели. А по-том возвращался и сдавал искомый экзамен. Как видите, система гениально простая и безотказ-ная, как автомат Калашникова.
В целом тяготы военной жизни в ВИИЯ особенно не ощущались. Начиная с того, что обучение языку в основном проводилось по тем же принципам, что и в обычном инязе. Военные предметы носили характер академический, на-пример, "Военное страноведение". Или были непосредственно связаны с языковой подготов-кой, например, курс бортперевода (об этом поведаю потом). Кафедра оперативно-такти-ческой подготовки или, в простонародье, "ка-федра черных полковников", пребывала в забро-шенности и запустении. Там коротали свой век седые матерые вояки. В ВИИЯ применения их талантам явно не было. Совершенно очевидно, что начальство не считало жизненно необходи-мым обучение слушателей методам штыкового боя или технике метания ручных гранат. Строе-вой подготовкой и прочими прелестями нас осо-бенно не мучили. На физподготовке преподава-ли приемы рукопашного боя, но как-то, скажем, расслабленно и без нездорового блеска в глазах. Ну да, вот так нужно выкалывать супостату гла-за, а начинать любой прием нужно с "ошеломля-ющего удара в промежность". А если не попал и не выколол, ну и ладно. Выколешь и ошело-мишь в следующий раз. На диверсантов нас яв-но не готовили.
Если для нас, поступивших из армии, жизнь в институте казалась благодатно тихой, вчерашние московские школьники ее восприни-мали иначе. Даже не столько они сами, сколько их заботливые мамаши. Каждый день после обе-да вдоль виияковского забора выстраивались хо-рошо одетые женщины с увесистыми сумками в руках. Они явно не спали ночей из-за того, что бедных крошек травят и морят голодом.
Мне виияковский паек представлялся экстравагантно и неприлично роскошным. Пре-дыдущие полгода я провел с чувством постоян-ного голода. Основу питания в нашей части составляли воняющая кислой капустой бурда, которую в меню гордо именовали щами, а также мерзкого вида сухая каша. Ее звали "кирзой". По сей день не знаю точно, что же нам скармлива-ли. Вполне допускаю, что это был какой-то не-ведомый гастрономический мутант, выведенный в наглухо засекреченных химических лаборато-риях. Скажем так, субстанция двойного назначе-ния. Прежде всего эту гадость через диверсион-ную сеть можно распространять на территории вероятного противника, сея в его рядах эпиде-мии, растерянность и панику. А оставшиеся за-пасы безболезненно скармливались в виде пищи притерпевшимся ко всему служивым своей род-ной армии.
На стене столовой висело меню. В нем значились и "кисель фруктовый", и "мясо отвар-ное", и множество других полезных и пита-тельных блюд. В реальности же "мясо отварное" оказывалось склизким вареным салом, посколь-ку все мясо регулярно разворовывалось офице-рами и сверхсрочниками. До сих пор не знаю, какой же вкус у вареного сала. Я ни разу не под-дался слабости и не попытался запихнуть в себя эту мерзость, предпочитая чувство голода. Ки-сель представлял собой тягучую фиолетовую массу. Мне вспоминается один оригинал, кото-рый вываливал кисель в так называемые щи, крошил туда хлеб и, размешав, ел получившую-ся бурду. Для чувства брезгливости армейская жизнь не оставляет места. От него нужно избав-ляться любыми средствами. Не дай и не приве-ди, если сослуживцы заметят - со свету сживут!
Поэтому виияковская кормежка с котле-тами, компотом и прочими кулинарными изыс-ками вызывала у меня непреходящее чувство благоговения. Я искренне не мог понять моря-ков, которые недовольно ворчали при виде та-кой роскоши.
Вернемся к бедным чадам и сердоболь-ным мамашам. В соседней с нами группе учился сын заместителя командующего воздушно-де-сантными войсками - высокий унылый индиви-дуум с лошадиным ликом и покатыми плечами. Звали его Андрей. Нет сомнений, что батя Анд-рея смог бы посостязаться в лихости с лучшими джигитами Шамиля. Но сынок подкачал.
На физподготовке все мы должны были выполнять определенный комплекс упражнений на перекладине - "угол", "выход силой" и сколь-ко-то подтягиваний. Не могу сказать, что в ВИИЯ нас принимали по принципу атлетическо-го совершенства. Мне самому этот "выход си-лой" доставил немало горьких минут. Но оказа-лось, что дело там, в сущности, не в силе, а в технике.
До турника Андрей кое-как еще допры-гивал. Он даже делал попытки подтянуться - от усилий по длинному телу волнами пробегали слабые судороги. Слегка покачиваясь на сквоз-няке, Андрей несколько секунд обессилено ви-сел на вытянутых руках, после чего мешком плюхался на землю.
Так вот, Андрюшина мама проявила не-дюжинное упорство, пытаясь подкормить свое страдающее дитя. Спустя, примерно, месяц после начала занятий поток респектабельных дам с кошелками у забора ВИИЯ иссяк – оче-видно, они смирились с жестокой реальностью. Мамаша Андрея, я думаю, прошла суровую школу жизни в далеких гарнизонах, и не так-то легко отступилась от своей цели. Каждый день после обеда ее можно было видеть в самом ук-ромном и неприметном уголке окружавшего ВИИЯ забора. Это место просматривалось из од-ной-единственной точки, а именно, из окон кафе на первом этаже административного корпуса. С присущей ему скромностью Андрей умалчивал о такой прибавке к казенному пайку. Думаю, он просто следовал библейской заповеди: "Не вве-ди во искушение". Наверное, сын генерала сжи-рал принесенную добычу, закрывшись ночью в туалете, а может быть, под одеялом, не знаю. Во всяком случае, ни с кем из товарищей он не де-лился.
Случилось так, что мою группу послали в наряд по кухне. Да, читатель, да. При всех своих диковинных и необычных порядках ВИИЯ все-таки оставался военным заведением. Поэтому примерно раз в два месяца каждая группа от-правлялась в наряд по кухне. Для полного ком-плекта нам недоставало одного человека. В ка-честве пополнения из соседней языковой груп-пы был прикомандирован Андрей. Наряд начи-нался с шести вечера. А чтобы подкрепить себя перед тяжкими трудами, мы зашли в кафе отку-шать сметаны и других вкусностей. И здесь кто-то обратил внимание на несколько необычную суету у виднеющегося из окна забора. С удиви-тельной для него сноровкой Андрюша перета-щил через металлическую решетку здоровенную сумку и шустро скрылся за кустами.
Пока мы работали на кухне, ребята не-сколько раз прозрачно намекали Андрею, что неплохо бы ознакомиться с содержимым таинс-твенной сумки. Но то ли по нутряной жадности, то ли в приступе внезапного отупения сын гене-рала-десантника упорно делал вид, что не пони-мает, о чем идет речь.
Терпение лопнуло. Ему сделали темную. В лучших традициях пионерского лагеря, только побили всерьез.
