Первое. В бюджетном секторе в 4 раза занижена зарплата. Ее отказываются поднимать, рассказывая всякие подлые сказки про инфляцию, производительность труда, «денег нету»… Зачем врать, что «денег нету»? Господа либералы говорят эту якобы либеральную истину. Причем говорят, что денег нет, даже сегодня, когда мы имеем гипердефляцию, я бы сказал. Все нормальные страны имеют дефицитный бюджет как инструмент социальной политики.
Второе. Мне это не приходило в голову, а академик пояснил в очень простых картинках. Подавляющее большинство налогов выплачивается бедными людьми. Богатые люди разным образом избавлены от налогообложения или имеют льготы по налогообложению, при том, что богатым 10 процентам граждан принадлежит больше половины страны и при том, что на рубль, вложенный в нашу экономику, нижний дециль получает 10 копеек, а верхний дециль – рубль с полтиной.
Наша экономика очень прибыльная, в ней даже есть скрытый экономический рост, но эти процессы связаны с постоянным распределением средств в пользу богатых. При этом – подчеркиваю – с этим просто ничего невозможно сделать, потому что сами богатые коррумпированы, и мы получили то, чего не было в мире: мы получили классовую борьбу по Марксу. И даже абсолютное обнищание пролетариата, то есть то, что для Европы было фальсификацией, ошибкой. И при этом мы не имеем силы, которая способна этому противостоять.
Сила, на мой взгляд, может заключаться только в союзе некомпрадорских предпринимателей с силами непредпринимательского типа. То есть и национализм, и социал-демократия – идеологии, в принципе, левые в социальном плане, хотя они могут быть правыми в смысле уважения государства, семьи и других правых ценностей. А предприниматели склонны быть и консерваторами в смысле семейных ценностей, и правыми либералами в смысле экономики.
Только союз предпринимателей, с одной стороны, и интеллигенции, которая защищает националистические и левосоциальные ценности, сможет создать механизм постоянной положительной обратной связи, который кристаллизует механизмы образования солидарности в нашем народе, без чего процесс изнасилования в особо циничной форме и в особо крупных размерах огромного народа группой частных лиц из нескольких десятков, в крайнем случае сотен людей может либо продолжаться вечно, либо закончится по мере выедания кормовой базы.
Слова, обращенные к власти, ни к чему не приведут. Это не имеет смысла, если только мы не знаем точно, что туда попал порядочный человек.
Во всех остальных случаях бесполезно и апеллировать к народу, потому что он пока не то что беспомощен, а беспомощен добровольно. Но просвещать его на эту тему надо. Потому что при массовой трусости нашего народа ощущение, что люди благополучные и влиятельные не боятся это все говорить, придает простому Ивану некоторое количество резервных психических сил. Но главное все-таки не это, хотя это важная вспомогательная технология.
Самое важное – это запуск механизмов солидарности, который заключается в сочетании просвещения с некоторым недовольством организаций. Если найдется предприниматель и парочка интеллектуалов вместе с ним (причем на равных, а не так – у кого бабки, тот и командует), которые создадут, например, десяток советов общественности микрорайонов и районов и нормально сделают оппозицию местным формальным муниципальным властям, которые лежат либо под крупным бизнесом, либо под губернатором, нарушая социальные права граждан, тогда кое-что может получиться.
Но при этом очень существенно то, что до сих пор нашим предпринимателям мешала стать начальным, катализирующим сегментом такой реакции ненависть как к левым идеям, так и к национализму. Иногда бывают предприниматели-националисты, но и они обязательно хотят быть национал-либералами.
Важно реально предлагать нашему народу сочетание национализма с социал-демократической экономической политикой – то есть политикой прорыночной, но ограниченной социальной справедливостью.
При этом мотором должен быть действительно союз интеллектуалов и предпринимателей, потому что без интеллектуалов не будет идей и технологий, без предпринимателей не будет бизнес-идей, которые интеллектуалы не очень умеют придумывать, и бизнес-технологий, и не будет ресурсов.
При этом таких предпринимателей очень мало. Может быть, мотором могла бы послужить сначала не партия, а, скажем, создание альтернативного РСПП, который объединил бы национально ориентированный капитал в том смысле, о котором я говорю.
Очень важна правозащитная работа. Я уже год ею занимаюсь – мы с моими друзьями создали Русское общественное движение; по крайней мере, на уровне Москвы отыгрываем все случаи, где обижают простого человека, причем обижают так, что это понятно другим простым людям.
Успешным у нас был только один проект, но нас 10 человек, и наши митинги – по 50 человек. Но мы добились оправдания Иванниковой. Более того, сколько бы нас правозащитники либерального закала ни упрекали: «А, сволочи, это потому что она черного убила, а если бы она русского убила, вы бы и не колыхнулись», – все все правильно поняли.
Дело не в том, что черного, а дело в том, что человека, имеющего странную психологию, который считает, что женщина, которая вечером садится в автомобиль, – проститутка. Эта психология не свойственна обязательно армянам и азербайджанцам, хотя части их – свойственна (так же, как свойственна она вполне белым итальянцам с юга Италии или андалузийским испанцам – недаром северные испанцы и итальянцы называют юг своей страны Африкой, так же презрительно, как мы говорим про «чурок»). Речь идет о социокультурных механизмах.
Но важно, чтобы это координировалось. Идеально было бы, чтоб постепенно складывались горизонтальные информационные сети, объединяющие общественность такого рода. То есть тут важна пропаганда. Пропаганда пока работает только в Интернете, потому что мы действительно присутствуем при возрождении мягкого брежневского авторитаризма. Я хочу быть справедлив к нашей власти: никакого тоталитаризма нет, это очень мягкий авторитаризм, почти без репрессий, но все-таки пытающийся монополизировать свободу слова и даже тем, кто высказывается в Интернете, пытающийся заткнуть рот.
Должна быть общественность, занимающаяся конкретными случаями, лучше в виде советов, патриотических политических инициатив, патриотических правозащитных инициатив.
Тогда удастся сформулировать простую программу, состоящую из следующих положений. Мы любим свою страну больше, чем иностранцев, мы считаем, что в нормальной стране (а мы хотим, чтобы наша страна была нормальной) обеспечение качественного уровня жизни всем или, по крайней мере, большинству должно быть задачей государства. Мы хотим, чтобы неравенство было минимизировано до приемлемых для нашей культуры размеров. Чтобы у власти были достойные люди, и чувство собственного достоинства поощрялось. Чтобы поощрялась низовая самоорганизация и базовая демократия. Чтобы у людей были гарантии безопасности, а значит, финансировалась оборонка, армия, правоохранительная система и спецслужбы. Чтобы признали самостоятельную ценность науки, образования, культуры и философии и финансировали их.
Простые, понятные идеи, часть из которых направлена на то, чтобы защищалась семья и рождаемость и поощрялся патриотизм. Да, это очень странный синтез национализма, консерватизма, социал-демократии и даже элементов классических либеральных ценностей, но именно это отвечает интересам, я думаю, не только нашей страны, но и всего мира.
Я говорю о попытке создать большой проект на будущее. То, что говорит Партия жизни, мне всегда нравилось: «Ну, вы же понимаете, Путин сам так думает, этим олигархам головы… Ну, вы же понимаете, в какой мы ситуации». Да, понимаю. Другое дело, что я начинаю не верить в то, что Путин в такой ситуации, потому что можно в ней находиться три-четыре года, но не восемь лет – и все в такой ситуации. Национализация «Сибнефти» в особенности меня удивила, потому что сумма, выплаченная коллективному Абрамовичу, превышает четырехгодичные платы за четыре национальных проекта. А не жирно будет? А не слипнется у коллективного Абрамовича? Странно это все. Но я сейчас не об этом.
