Но она дисциплинированно ела по часам и старалась спать ночью. Это удавалось лишь со снотворным. В одном не было сомнений. Силы понадобятся. Если доживет, как сказал этот придурок.

Перед приходом Станислава Тоня и не подумала краситься или укладывать волосы. Сняла халат и натянула джинсы с майкой. Открыла дверь фотографу, кивнула хмуро и подумала: внешность у него по-настоящему мужская – крупное, волевое лицо, ежик волос, пристальный взгляд. Но какая же у него странная профессия, господи-боже-мой! Создавать образы по фантазиям истеричек. Из этих же истеричек. Хотя по суммам получается, наверное, неплохо, даже если все кончается на этапе «изучение объекта». Неадекватных объектов вокруг пруд пруди.

Стас прошел в гостиную, как по своей квартире. Включил только обычный, верхний свет, открыл свой ноутбук.

– Готова? Присаживайся. Посмотри.

Тоня начала рассматривать галерею то ли снимков, то ли картин. Разные женщины. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие. Одетые, полуодетые и совсем раздетые. Волосы длинные, короткие, прямые, локонами. Кажется, разного возраста. Общее одно – или откровенный, бьющий наповал эротизм, или якобы скрытый, тайный соблазн. Вот как у этой чопорной дамы в больших очках, с гладкими волосами, затянутыми сзади в пучок, в глухом черном платье под подбородок, длиною до щиколоток. А рот у нее яркий, с вызывающей красной помадой, она призывно облизывает губы острым язычком.

Стас смотрел на Тоню с улыбкой.

– Ты еще не въехала?

И только после этого вопроса Тоня поняла, расшифровала свое недоумение. Да это все она! Стас подфотошопил к ней разные волосы и разную одежду. Он что-то выделил, что-то спрятал в ее внешности. Но она узнает и свои глаза, и свой рот, и свой тяжелый подбородок, просто все это подано в другом ключе, товарном, что ли… И, конечно, никаких мелких дефектов из той картотеки уродств, какая была вначале.

– Ничего себе! – выдохнула Тоня. – Ты, наверное, гений.

– Без наверное, – небрежно ответил Станислав. – Но учти: это только начало. Фотошоп – это проба моего пера. Работать придется и тебе.

Так начался второй этап. Стас одевал Тоню в принесенные вещи, красил и причесывал. Затем вновь снимал до потери ее пульса огромным объективом, выбирал свет, иногда почти убирал его. На этот раз фотограф устал больше, чем Тоня.

– Нелегкая это работа: из болота тащить бегемота, – заключил он известным детским стишком почти ночью и вытер пот со лба.

И Тоня не сказала ни слова по поводу его чувства юмора. Станислав ушел еще на два дня, чтобы вернуться с первыми снимками Тони в новом образе.

Еще день они работали вместе. Как соавторы. Только руководила уже Тоня. Она соединяла, выбирала, ставила новые требования. И, наконец, спокойно и удовлетворенно произнесла:

– Все. Это. Это оно. Этот образ мы должны развивать, углублять, открывать с разных сторон. И теперь главное: этот образ должен быть неповторимым и узнаваемым. А мое имя на его фоне – сразу смотреться как бренд. Давай так: «Антонина Станиславовна, независимый психолог».

– А что, мне нравится. И меня не забыла. Я вроде папы Карло, да?

– Да.

С первыми, яркими, выразительными, не самыми откровенными фотографиями Тоня открыла аккаунты во всех соцсетях. На Фейсбуке, «ВКонтакте», «Одноклассниках», в Твиттере, Телеграмме, Инстаграмме. Выложила подготовленные публикации на разные темы. Это были ее научные статьи, доклады, рефераты, сокращенные, изложенные почти разговорным языком, с броскими примерами, адаптированные к прочтению на бегу, мельком. Что-то непременно зацепит, если не любого, то многих. Темы: от сексуального воспитания детей до борьбы с семейным насилием. От бытового цинизма до политических преступлений. У нее был цепкий и внимательный взгляд, живой и образный язык, выводы созерцателя, ученого и судьи.

Через месяц у Тони было десять тысяч подписчиков, через два – пятьдесят. Она уже оборудовала одну комнату как приемную для посетителей. Оформила свою практику как частную предпринимательскую деятельность. Услуги практикующего психолога. Парадокс: два месяца назад у нее была приличная сумма сбережений, и она панически боялась с ними расставаться, боялась провала и нищеты. Сейчас у нее не было ни копейки. Все вложила в Стаса и оборудование кабинета, а страх сменился уверенностью. Тоня чувствовала, что все получается. Что она сделала очень верный ход. На свете миллионы независимых, свободно блуждающих психологов. Но ни одному из них не пришло в голову – поразить всех своим необычным внешним видом, притянуть взгляды и разогреть нервы. Даже чувственность разбудить: она помогает мозгу понять мысль и смысл сказанных слов. Да, аудитория Тони была в нее немного влюблена. В том и смысл проекта.

Последние деньги она потратила на то, чтобы зарегистрировать частную предпринимательскую деятельность по месту жительства. Дальше шла речь о доходах. Через неделю Тоне пришлось посадить знакомую девочку-студентку секретарем на домашнем телефоне: записывать посетителей в очередь. Называть им время и сумму.

Тоня много работала, была в постоянном процессе улучшения своей внешности. Ничто так не стимулирует человека, как ежедневные просмотры твоих фотографий десятками, а затем и сотнями тысяч незнакомых людей. От этого в результате зависят и профессия, и заработок. Но люди ко всему привыкают. И Тоня решила выйти на следующий уровень. Видеоконтакт с аудиторией.

Стас просто пожал плечами: «Нет проблем». И стал ее личным оператором. Экспериментировали они, как и раньше, в Тониной квартире. Задумка такая и была: видео не профессиональные, а почти домашние. Самой простой камерой, в обычной комнате, но на пределе возможностей оператора.

И опять все началось с провала и депрессии. Тоня смотрела на первые записи и не сомневалась, что такой страшной бабы она еще не видела. Стас тихо потешался. Еще не задействован редактор, он еще не нашел свет и ракурс. Тоня сама еще не представляет, как она хочет выглядеть. Говорить в кадре умные вещи – это не просто смотреться милой картинкой. Одно другому может мешать. Тот сексуально-безмятежный образ, к которому стремилась Тоня, может убивать смысл сказанного. И тогда всему конец. Текст, просто написанный и условно связанный со снимком, работает совершенно иначе.

Тоня вновь металась в поту по ночам, лихорадочно думала, делала наброски текста. Она вновь была в растерянности.

Они записали множество текстов, она меняла одежду, Стас ее по-разному красил и причесывал. Все было не то.

– А не бросить ли нам эту затею к чертям собачьим? – однажды осенило Стаса. – Не идет, ты же видишь. Ты свои умные мысли изрекаешь, стараясь не менять форму накрашенных толстым слоем губ, ты возмущаешься чем-то, а сама боишься, что будут видны морщины. Насколько проще все было раньше. Кто хотел – читал умные посты, кто хотел – смотрел на клевую телку.

– Нет, – упрямо сказала Тоня. – Не бросим. Будем искать.

То, на чем они остановились, не было совершенством, мягко говоря. Человек искушенный их хитрость без труда бы понял. Но в большой аудитории, распространяющей видео в геометрической прогрессии, нашлось немало людей, которым такой вариант общения показался более доступным и предпочтительным. Возник эффект личного знакомства. Клиентов стало намного больше.

Но Тоня и Стас работали над каждым видео как проклятые. В этот раз Тоня не оставила своему фотохудожнику места для фантазии. Она жестко все лимитировала. Только один ракурс, свет только с такой стороны, одежду и макияж она выбирала сама. В результате Стасу приходилось писать это, практически лежа на полу, всегда слева, и держать камеру в одном положении. Тоня сидела очень прямо, умудряясь и говорить экспромтом, и не двигаться ни на миллиметр в рамках выбранной позы. Выглядело это так: женщина с ярко накрашенными глазами и губами, в платье или с огромным декольте, или с расстегнутыми пуговичками по всей груди бесстрастно и почти без выражения произносит очень серьезный текст. Она говорит о свободе личности, о связи между внутренним рабством и любым преступлением, начиная с бытового криминала и кончая политическим садизмом. Она рассказывает жестокие, подчас страшные истории. И зритель перестает думать о том, почему он видит только часть лица, о том, при чем здесь декольте и тесный лифчик, подтягивающий маленькую грудь до Тониного эротического идеала. И никто, конечно, не догадывался о том, что лишь в таком положении подбородок кажется меньше, губы полнее, глаза больше.