Рассуждая о богах Египта и богах ааму, Небкаурэ хотел подчеркнуть превосходство коренного населения Черной Земли, построившего колоссальные пирамиды, величественные храмы, украсившего дворцы и усыпальницы своих правителей изящной росписью — бесчисленными изображениями людей, животных, богов, богинь и прекрасными изваяниями богов, царей, представителей знати и простых людей, в то время как у ааму не было даже ни своей письменности, ни таланта создателя, роднящего человека с богами. Рассудив так, молодой писец сделал вывод: дикие народы пришли в Египет потому, что земли страны богаты и плодородны, а население — трудолюбиво, искусно и изобретательно. Однако дикари не могут оценить по достоинству богатства и красоты Черной Земли, ибо единственное, к чему они стремятся, — это установить свои законы, изуверские и глупые, насадить свои нравы, в сравнении с египетскими жестокие. Им не нравится то, что в Египте мужчины и женщины всегда были равны и свободны, это противоречит их верованиям, наивным и примитивным. В качестве примера Небкаурэ привел отца и братьев Исет, которые считали себя вправе распоряжаться судьбой девушки и судьбой ее матери, не останавливаясь перед преступлением, лишь бы добиться своего.
— И вот к чему мы пришли! А виной всему наша слабость, наша недальновидность, — заключил Небкаурэ. — Дикари, которых мы приютили на своей земле, чтобы на родине они не умерли от голода и жажды, теперь столь многочисленны, что позволяют себе нас презирать, разговаривают с нами высокомерно и заявляют, что скоро они заставят нас подчиниться их закону и принять их мораль, так как они станут хозяевами земли наших предков и дадут нам новых богов.
В назначенный день Хети явился во дворец номарха полностью вооруженный. Его сопровождали Небкаурэ и трое воинов, которым Кендьер приказал не только служить сыну и его другу, но и охранять их.
Ренсенеб принял их во дворе, выходившем прямо на улицу, чтобы любой прохожий мог зайти и посмотреть, как вершится справедливый суд номарха. Кресло для правителя установили в тени портика, рядом стоял слуга с опахалом из длинных страусовых перьев.
Кроме Ренсенеба, слуги и Хети со спутниками во дворе находилось трое стражников, вооруженных секирами и короткими бронзовыми мечами. Судя по окладистым бородам и достававшим до середины икры цветастым туникам, это были ааму.
Хети и его спутники прибыли первыми, поэтому их попросили подождать в тени прихода обвиняемых. Последние заставили себя ждать так долго, что Хети начал терять терпение. Небкаурэ предложил Ренсенебу послать за Зерахом стражников, которые смогут в случае необходимости привести его силой. Но Ренсенеб успокоил его, сказав, что обвиняемые непременно придут, а заставляют они себя ждать, желая показать свою независимость от египетской власти, потому что знают — подобное проявление неуважения ничего им не будет стоить. Этот ответ, как вы, наверное, догадались, весьма обеспокоил Небкаурэ. Наконец Зерах явился. За ним следовали сыновья, но маленького Амени они с собой, вопреки обещанию Ренсенеба, не привели. Хети решил сразу выразить свое недовольство, но Зерах не дал ему возможности это сделать: даже не удостоив номарха приветствием, Зерах остановился у входа и громко произнес:
— Ренсенеб, мы с сыновьями оказываем тебе честь, согласившись прийти сюда, как ты того хотел, если верить словам твоего посланца. Но я не знаю, зачем ты меня позвал и за что собираешься судить. Здесь я вижу только уроженцев Черной Земли, подданных вашего царя, и ни одного ааму. Я предполагаю, что истец — тот юноша, и это он осмелился украсть у меня дочь и силой увезти ее в Город Скипетра. Но, как ты знаешь, моя дочь — ааму, она подчиняется нашим законам, а не законам этой страны. Я, а не он, должен жаловаться тебе и требовать справедливости и наказания для этого человека, потому что по его вине моя дочь опозорила семью.
Хети, никак не ожидавшей словесной атаки и такой наглости, не нашелся, что ответить. Вместо него заговорил взбешенный Небкаурэ:
— Зерах, бесстыдство и наглость оставь для своих соплеменников и не смей так говорить с номархом! Ты пришел в эту страну уж не знаю из каких земель и обосновался здесь, потому что жить в Египте тебе понравилось больше, но ты не дома. Знай, мы пришли сюда от имени его величества, повелителя Двух Земель, бога, пребывающего в великом Городе Скипетра. Ты должен знать, что в нашей стране действуют законы, установленные нашими царями сотни лет назад. Законы и нравы ааму вам следовало позабыть у границ нашего государства, ибо все жители страны подчиняются действующим на ее территории законам. И вот ты предстал перед египетским судом по обвинению в убийстве египтянки Несрет и ее дочери, которую вы с сыновьями хотели силой увести из дома ее мужа в Великом Городе Юга. Кроме того, ты осмелился украсть египетского мальчика Амени, сына Хети, командира армии его величества. Перед египетским судьей именем нашего царя мы требуем, чтобы ты вернул ребенка отцу. И мы требуем, чтобы Ренсенеб, правитель этого города, судил тебя по законам нашей страны, которые для человека, совершившего убийство, предусматривают смертную казнь.
— Небкаурэ, судить, кто прав, а кто виноват в этом деле, надлежит не тебе, — вмешался Ренсенеб. — Судить буду я, потому что я — правитель этого нома. Ты же, будучи ученым писцом, должен знать, что, согласно заключенному с ааму договору — а их в этом городе не просто много, но с недавних пор даже больше, чем египтян, — при рассмотрении дел в суде к ним должны применяться законы их предков, законы их страны, но не законы, запечатленные в свитках чати.
Закончив свою речь, Ренсенеб обернулся к человеку, который стоял за его креслом. На том была не набедренная повязка, но тяжелое вышитое платье, он имел длинную черную бороду, что свидетельствовало о его принадлежности к народу Ханаана.
— Эфрон, скажи нам, какой из законов твоей страны применим к случаю, о котором идет речь, — сказал Ренсенеб. — Рассуди, прав ли истец, египтянин Хети, и стоит ли нам удовлетворить его жалобу.
— Согласно нашим договоренностям, — начал бородач по-египетски, с сильным акцентом (речь его была понятна, но многие обороты были употреблены неправильно), — женщина-египтянка, выходя замуж за мужчину-ааму согласно закону и обычаю ааму, как это случилось с Несрет и Зерахом, тем самым соглашается войти в общину ааму и принимает ее законы. Зерах обращался со своей женой Несрет так, как того требуют наши законы и нормы морали, и, беря вторую супругу, он закон не нарушил. Госпожа Несрет дала своему супругу дочь, и она по нашим обычаям, будучи рожденной от чресл ааму, мужчины, который изначально обладает правом властвовать над женщиной, становится ааму. Поэтому, когда сыновья Несрет отправились на поиски своей матери, виновной в супружеской неверности и преступно покинувшей дом своего супруга, увлекая за собой свою дочь, а, найдя ее, предали ее смерти, они не нарушили закон нашего народа, к которому с момента заключения брака принадлежит и женщина. Несрет понесла заслуженное наказание. Что до ее дочери, Исет, то она также виновна в супружеской измене. Она была обручена с мужчиной ааму, что для нас равносильно браку, и ее жених передал часть выкупа отцу девушки, Зераху. И эта девушка, мало того что убежала из отцовского дома вместе с матерью, она не только не вернулась к своему отцу и господину, но по чужеземным законам вышла замуж за мужчину-иноверца, за египтянина. Для нас этот брак недействителен и равноценен супружеской измене. Но эта женщина, Исет, упорствовала в своем заблуждении, отказываясь следовать за своим отцом и братьями, которые пришли забрать ее. По словам Зераха, девчонка, которой он милостиво простил ее преступления, не подчинилась настоятельным просьбам вернуться в лоно семьи, но имела наглость оскорбить своих братьев и своего родителя. Бесспорно, в нее вселился демон, раз она осмелилась так себя вести — вместо того чтобы покаяться и оплакать свое злодеяние, обесчестившее семью, она упорствовала во грехе и заявила, что предпочитает смерть раскаянию. Поэтому, лишив ее жизни, старший брат воздал ей по заслугам и смыл с семьи позор. Ребенок, рожденный бесстыдной матерью в неосвященном нашими законами союзе, ни в чем не виновен. Однако, чтобы стереть из его памяти воспоминания о постыдном своем рождении, он должен воспитываться в семье Зераха, своего деда, женщинами этой семьи — женой Зераха и уважаемыми женами его сыновей, Нахаша и Хануна. Мужчины этой семьи заменят мальчику отца и наставят его на правый путь, которым следуют ааму. Так трактует наш закон это дело и таким должен быть твой приговор, номарх Ренсенеб. В противном случае ты узнаешь, что такое гнев нашего народа.
