— Я знаю: ничто не укроется от взора его величества. И тем не менее, царь не сделал ничего, чтобы призвать этих людей к порядку. Он ведь мог своей божественной волей послать в дом Зераха солдат, чтобы узнать, не прячет ли он там свою жену. А если сыновья все-таки убили ее, он не счел необходимым сделать так, чтобы правитель города судил их за это преступление.

— Хети, ты прекрасно знаешь, что даже царь не осмеливается портить отношения с ааму, которые стали такими могущественными. Не поэтому ли мы здесь, в храме Змеи, готовимся к войне? И разве сам ты не клялся Гором и богом солнца Ра, который видит все, хранить наши секреты и ни в коем случае не допустить того, чтобы твои действия бросили тень на наше тайное общество?

Хети, признав справедливость слов своего командира, просил его все же постараться убедить его величество отпустить его в Аварис и обещал, что будет действовать со всей возможной осторожностью и ничем себя не выдаст.

Не прошло и месяца, как Хети поднялся на борт царского судна, отплывающего вниз по Нилу, с поручением посетить номархов Нижнего Египта — передать указания царя и первого советника, а также собрать сведения о состоянии дел во вверенных их заботам провинциях. Он был представлен команде даже не как солдат, но как простой писец. При себе у него не было ни оружия, ни личных вещей, только крепкий посох, который при случае мог пригодиться для защиты от собак или диких зверей. На нем была набедренная повязка, больше никакой одежды он с собой не взял: снять и постирать в реке ту, что на нем, — что может быть проще? Но даже эта его набедренная повязка была старой, поношенной: Хети хотел, чтобы его принимали за бедняка-крестьянина, которого оторвала от земли невозможность заплатить налоги.

Исет его трюк с переодеванием показался неубедительным.

— Ты, имеющий мускулистое тело, гордую осанку, высокий рост — бедный крестьянин, умирающий от голода? Кто в это поверит?

На это Хети ответил, что согнется в три погибели и опустит голову, измажет тело грязью, чтобы скрыть от нескромных взглядов развитые мышцы, и без сожаления снимет повязку, чтобы люди думали, будто ему не на что купить самую жалкую одежонку. Ведь главная его цель — привлекать к себе как можно меньше внимания, а кто задерживает взгляд на грязном жалком бедняке?

Следуя приказу Кендьера, прежде Хети предстояло посетить храм Змеи, чтобы передать Хентекечу письмо. Он так и сделал: высадившись на берегу как можно ближе к храму, через короткий промежуток времени он был у цели. Когда предстояло преодолеть небольшое расстояние, он бежал быстро, не испытывая при этом ни малейшей усталости, и даже дыхание его ни разу не сбивалось, ведь он с детства привык помногу ходить и бегать.

Когда Хети вручил первому чтецу храма зашифрованное послание, которое он сам прочитать не мог, тот быстро просмотрел написанное, а потом пригласил гостя провести ночь в храме, благо комната для него уже была приготовлена.

— Завтра ты отправишься в Аварис, — сказал Хентекечу Хети. — Я дам тебе провожатого, он приведет тебя к дому Сахатора, который нам преданно служит. Он тебя приютит и поможет найти дом Зераха. Мой брат говорил тебе, и я скажу: ни в коем случае не вступай с ними в открытую схватку! Если об этом станет известно номарху, то ты и только ты будешь объявлен виноватым! Этот сын Сета предпочтет скорее казнить невиновного соплеменника, чем дать хоть малейший повод для ненависти проклятым ааму.

Он знает, что, вызвав недовольство ааму, рискует жизнью. За шесть лет, что прошли с того дня, как твоя жена со своей матерью бежала из Авариса, влияние ааму в городе только усилилось, ведь их буквально с каждым днем становится все больше и больше. Ааму массово покидают Ретену и прилежащие области. Они сначала приводят к нам свои стада, а потом оседают в наших городах и выжидают того момента, когда численность их возрастет настолько, что позволит им диктовать свои условия и навязывать свои законы. Мы же, со своей стороны, можем только наблюдать за тем, как нашу страну потихоньку прибирают к рукам захватчики, и дожидаться дня, когда они станут наконец так сильны, что подчинят нас себе, как это случилось во времена царя Пепи. Его величество этого не видит или, что более вероятно, не желает видеть. И снова придет день, когда тучи сгустятся над нашей дорогой родиной и прольются кровавым дождем и огнем на землю, захваченную дикими азиатскими племенами. Это уже было, но наши цари не извлекли из прошлых несчастий урок. Пепи жил более ста лет и правил почти столько же. Он взошел на трон Гора ребенком. Именно преклонный возраст был причиной такой недальновидности, приведшей к падению империи. В наши дни правители являются причиной всех бед не из-за преклонных лет. Они не осознают ответственности за судьбы людей, не умеют навести порядок в стране, потому что думают только о том, чтобы заполучить обе короны и сохранить их, а если это не удается сделать, то довольствуются и должностью номарха. Наши враги, пользуясь распрями внутри страны и нашей слабостью, подчиняют себе земли Египта и уже в открытую высказывают презрение к нам из-за нашей мягкотелости. Номархи верят, что людей, подобных ааму, можно задобрить лестью, а ведь эти дикари понимают только язык жестокости и подчиняются только силе.

На следующее утро Хети покинул храм и отправился в Аварис в сопровождении Аакена, которого Хентекечу дал ему в провожатые. Аакен был невысокого роста, поджарый, но при этом хороший ходок и сильный воин. Проводник был вооружен секирой и двумя копьями — длинным и коротким. Он привел Хети к каналу, находившемуся недалеко от храма. Там, в зарослях камыша, они нашли три лодки, сделанные из тростника и папируса. Они были разные по величине и, соответственно, выдерживали вес двоих, троих и пятерых человек. Неподалеку находились два матроса, которые получали в храме еду и плату за то, что выполняли поручения Хентекечу, в том числе развозили письма адресатам.

С Аакеном они были знакомы — стоило ему и Хети появиться на берегу, как матросы встали, чтобы их поприветствовать. Они спросили, какая из лодок им понадобится сегодня. Аакен ответил, что возьмет трехместную лодку, оснащенную тремя расширяющимися на концах веслами. Легкое суденышко тут же столкнули на воду, и один из матросов занял в нем свое место. Аакен с Хети присоединились к нему.

— Нам нужно вверх по реке, в Мемфис, — сказал моряку Аакен, ловко управляясь со своим веслом. — Потом мы поплывем по восточному, пелузскому рукаву до Авариса. Как по-твоему, сколько на это уйдет времени?

— Два полных дня, чтобы добраться до Мемфиса, если будем грести втроем, потому что течение еще очень сильное. А потом нам понадобится еще два с половиной дня, чтобы добраться до Авариса.

— Мы будем грести втроем, — заверил его Хети, беря свое весло и опускаясь на колени посредине лодки, поскольку Аакен устроился на носу, а матрос — ближе к корме.

В дорожном мешке Аакена было вдоволь хлеба, фиников, инжира, сушеной рыбы и жареной утятины. Кроме провизии Хентекечу дал ему маленький брусок серебра на случай, если придется покупать пищу в пути. Еще у Аакена имелся большой бурдюк с пивом. Чтобы солнце не добралось до бурдюка, его привязали к корме и опустили в воду, что позволяло пиву сохранить свежесть.

Они плыли быстро, останавливались только ночью и спали на берегу на сооруженных на скорую руку ложах из тростника и сухой травы. И все это время Аакен не переставал удивляться тому, что Хети выглядит, как последний бедняк.

— Мне сказали, что ты командир в армии его величества. Но тогда почему ты путешествуешь вот так, без оружия и личных вещей? Это не пристало командиру!

— Того требует данное мне поручение. Знай, что я вполне могу прожить вот так, имея в руках один только посох. С его помощью, а то и голыми руками, я сумею добыть что-нибудь, что можно будет обменять на еду. А когда мне захочется пить, я запросто напьюсь из реки.

— И что же ты будешь менять на еду? — спросил у него Аакен.

— Если представится случай, я тебе покажу. Только для этого мы должны выйти на берег.