О том, что Учиха не может положиться даже на свой шаткий разум? И ему нужен хотя бы кто-то стабильный рядом, чтобы не давал ускользать…

- Просто верю, - выдохнул Наруто, вновь улыбаясь. - Тебе не понять…

Повисшая между ними тишина острым лезвием разрезала что-то.

Так бывает, когда ты чувствуешь, что слишком изменился, а тот, кто казался тебе раньше чуть ли не Богом, теперь видится простым человеком, не вызывающим ничего. И ты не понимаешь, как такое могло случиться всего за несколько секунд, как всё могло оборваться из-за неловко брошенных слов?

Неужели только в словах дело?

Или в тебе самом что-то изменилось?

- Наруто, я волнуюсь за тебя. Что бы ты там не задумал… не оставайся с Учихой…

- Да, спасибо, - как-то безжизненно выдохнул Узумаки, улыбаясь девушке. - Я буду осторожен.

Сакура, смерив его тревожным взглядом, кивнула.

И Наруто внезапно понял, что имел в виду Саске, когда говорил о одинаковости всех людей. Невольно в голове Узумаки появились мысли, совершенно несвойственные ему. Сакура рассказала это всё, потому что действительно волновалась за него, Наруто, которого уже сотню раз бросала, предавала, подводила? Или просто затем, чтобы показаться значимой в его жизни. Чтобы утвердиться в мысли о своей важности?

Узумаки тряхнул головой, улыбаясь своим мыслям. Словно маленькая копия Учихи поселилась у него в голове…

- Наруто, с Днём Рождения.

Такой внезапный переход всё же заставил его взглянуть на девушку, что вмиг стала чужой. Улыбка растянула его губы.

- Спасибо.

***

- Значит, она тут уже неделю? - тихо спросил Саске, стоя у палаты, за дверью которой была его мать. Он не собирался входить, зная, что там увидит слабое тонкое тело.

- Сердце, - кивнул Итачи.

Во взгляде старшего вновь появилась тоска.

Этот стерильный коридор не имел ничего общего с клиникой, из которой Саске так рвался сбежать.

- Ты зайдёшь?

Младший Учиха отрицательно покачал головой, чувствуя, что не может сделать и шага. Взгляд вперился в глянцево-блестящий пол. Кто-то проходил мимо заставших у палаты парней, но ничего сказать о том, что они почти загораживают путь, не решался. Это место было не для ссор. Оно давило своей атмосферой, заставляя Саске опускать голову и сжимать руки в кулаки.

- Она тебя ждала.

- Я не могу, Итачи, - выдохнул парень.

- Саске… ты должен, - тихий голос, и рука на плече, которую Учиха заметил лишь краем глаза, не чувствуя ободряющего жеста. - Может, ей станет лучше.

- Итачи…

Судьба решила всё сама. Дверь палаты открылась, выпуская оттуда улыбающегося доктора, а за его спиной появилась Микото.

- Извините, вы сюда? - как-то слишком бодро спросил врач, сторонясь.

- Саске?

Голос матери дрожал, заставляя поднять на неё глаза. Рука Итачи пропала с плеча, да и сам брат будто бы испарился. Как и не существовало.

Микото была бледной, а просторное светло-голубое больничное платье будто лишь подчёркивало её запавшие глаза, чёрные круги под ними и иссохшие нервные пальцы.

Увидев сына, женщина прижала дрожащую руку к губам, а второй потянулась к нему, делая шаг вперёд. Саске хотел было отшатнуться, но наоборот почему-то оказался в палате, а дверь за его спиной мягко закрылась.

Худая ладонь матери сжала его куртку на плече, словно боясь, что он опять исчезнет, как тогда дома.

Это было два разных мира. Стерильный, бело-голубой и чёрно-серый, застывший. Учиха чувствовал себя нелепо в этой чёрной одежде посреди светлой палаты, чувствовал себя каким-то лишним здесь, рядом с хрупкой матерью.

- Саске, - выдохнула она и всё же обняла сына, зарываясь носом в его груди и цепляясь пальцами за куртку.

Её била мелкая дрожь. Наверняка, ей вредно волноваться…

Мысли текли как-то притуплено в его голове, словно он спал.

Руки сами легли на подрагивающие тонкие лопатки, голова опустилась, утыкаясь лбом в плечо. Брюнет шумно выдохнул, закрывая глаза.

Было спокойно и тревожно одновременно. По телу разливалась предательская слабость, и Учиха молился всем несуществующим богам, чтобы Белокожая подождала, чтобы не показалась сейчас, не заставила показаться алую кровь под носом.

Не место.

Микото прижималась к сыну, пахнущему чем-то чужим, холодным с примесью сигаретного дыма. Он был словно не здесь, словно ей опять снился сон, и она вот-вот проснётся, а рядом никого.

- Скажи что-нибудь, - тихо попросила женщина, отстраняясь и глядя в бледное худое лицо. Обхватила его ладонями за впалые щёки, стремясь удержать, если он вздумает исчезнуть.

Саске лишь смотрел, молча скользя колючим взглядом по миловидному, но уставшему лицу матери. Она очень изменилась, поблёкла…

С губ сорвался лишь тихий хриплый вздох, и Микото улыбнулась, словно этого звука её сердцу было достаточно, чтобы поверить, что перед ней не мираж.

- Ты… ты останешься?

Саске качнул головой. Он не хотел дарить напрасных надежд, попросту понимая, что не выдержит, что не сможет увидеть её во второй раз. Не получится избавиться от разрывающей боли, которая была далеко не физического происхождения.

- Ты поправишься, - тихо выдохнул парень, проводя рукой по нежной щеке женщины.

Хотелось почувствовать её тепло, как прежде. Лишь на миг, чтобы вновь, как в детстве. Чтобы забыть обо всём том дерьме, в которое превратилась его жизнь.

Ненавистные пальцы ничего не чувствовали. Он вновь и вновь касался её щеки, поджимая губы, сжимая тонкую ткань её одежды другой рукой. Но ничего не чувствовал, кроме бешенного стука в груди.

Он ненавидел своё тело. Он ненавидел его за то, что оно лишало его тепла этой женщины.

Сухие губы ткнулись в её лоб, и Микото улыбнулась, чувствуя, как по щекам всё-таки покатились слёзы.

- Ты придёшь ещё?

Ей хотелось обманываться, ей хотелось, чтобы сын соврал.

- Я, - хриплый, полный боли выдох, - я…

Она заставляла врать, впиваясь этим жаждущим лжи взглядом в его лицо.

- Я приду…

- Я буду ждать.

Итачи повернулся на звук захлопнувшейся двери и скользнул взглядом по брату. Саске шёл прямо, не оглядываясь. Его даже не покачивало, но в походке всё же было что-то странное.

Итачи хотел было окликнуть его, но не стал, понимая, что до брата сейчас не докричаться.

Он и так сделал всё, на что был способен.

***

- Саске, - звонкий голос Наруто оповестил о том, что больше он не один в комнате.

Учиха поднял глаза на открывшуюся дверь и вновь отпил из бутылки.

Узумаки, появившийся в дверях, казался каким-то растерянным, но всё равно улыбался.

Как идиот.

- Что тебе?

Блондин, замерев, скользнул взглядом по восседающему на подоконнике парню, в чьих руках была зажата полупустая бутыль.