– Я Наруто, – звонко представился тот, протягивая руку для рукопожатия.

Саске взглянул на чужую ладонь и отвернулся, предпочтя притвориться глухим. Возможно, если не обращать внимания на этого странного человека, то он пропадёт, перестанет нарушать мнимое спокойствие своим громким голосом?

– Я тут мимо шёл… и вдруг дождь! Давно такого не было… и я, кажется, ноги промочил, – ничуть не смутившись игнорированию, Наруто присел на лавочку и принялся расшнуровывать кроссовки. – Ну, а зонта у меня с собой нет. Кто же его летом носит?! – досадливо выдохнул он, стягивая с ног обувь и дотошно проверяя её на предмет влажности. – С утра ясно было… и тут…

Учиха поморщился. Снова в висках начинало пульсировать, и он не знал, что тому было причиной: неясный диагноз или же этот не замолкающий поток сознания парня по имени Наруто.

– А ты молчаливый, – наконец заметил блондин, удостоверившись, что кроссовки достаточно сухи для того, чтобы вновь водрузить их на ноги.

Саске смотрел перед собой, мысленно проклиная этот некогда долгожданный для него дождь. Если бы не он, то сидеть ему сейчас в полной тишине и наслаждаться одиночеством.

– А может, ты немой или глухой? – как-то виновато улыбнулся Наруто. – Ты скажи… или сделай что-нибудь, если…

Учиха сделал. Резко поднялся и вышел под дождь, направившись обратно к дому. Хотя возвращаться в этот театр ему совсем не хотелось. Мир будто смеялся, делая его лишним везде, где он привык быть.

– Эй! Стой!

Хлюпающие шаги позади заставили Саске страдальчески закатить глаза. Но оборачиваться он не стал, перепрыгивая очередную лужу.

Может быть, этот придурок и отстал бы от него, но в этот момент картинка перед глазами на миг потемнела, и он пошатнулся.

– Давай помогу, ты чего?!

– Да отвали ты! – прорычал Учиха, кое-как вырываясь из рук сумасшедшего незнакомца. – Иди на хер!

И без того крупные голубые глаза расширились в удивлении, отчего Наруто стал выглядеть вовсе нелепо.

– Ты совсем того? Я просто помочь хотел.

– А я просил мне помогать?! – шикнул Саске, отряхиваясь, словно от чужого прикосновения на одежде остались следы.

– Ты чуть не упал.

– И?

– Я не знаю из какой пещеры ты вышел, но в цивилизованном мире люди помогают друг другу, – высокомерно заявил парень, как-то важно задирая подбородок, словно он был самым уважаемым и порядочным человеком в, том самом, цивилизованном мире.

Учиха хотел было что-то ответить, но слова застряли в горле. Зачем что-то говорить, доказывать? Спорить с незнакомцем, которого он видит первый и последний раз в жизни, посреди улицы под дождём, показалось ему в высшей степени глупо. Наверное, с его мозгом действительно что-то не так, раз он всё же завязал подобие разговора с этим… Наруто.

Покачав головой своим мыслям, Саске развернулся и быстро пошёл прочь от парня, надеясь, что тот не увяжется за ним.

Но… он всё-таки увязался:

– Нам просто по пути. Не подумай чего… даже разговаривать с тобой не буду.

Учиха тяжело вздохнул. И как его угораздило встретить на пустой улице сумасшедшего?

Сдержать своё же обещание Наруто не смог, заговорив спустя пять минут:

– Дождь… когда же он кончится…

***

Когда Саске зашёл домой, то родители были, мягко говоря, удивлены его внешнему виду и столь позднему времени на часах. Их сын предстал перед ними в действительно плачевном состоянии: мокрая до ниточки одежда, такие же мокрые волосы, с которых то и дело капало, и грязная обувь.

Он поднял на родителей глаза, убирая с лица липнущую ко лбу чёлку. Мать, кажется, плакала, судя по покрасневшим глазам и судорожно зажатой в кулаке салфетке. Увидев сына, женщина прижала руку к губам, стараясь удержать вырывающийся наружу всхлип.

Отец смотрел холоднее обычного. Но Саске даже улыбнулся, встретившись с ним взглядом. От этой картины, изображающей двух якобы взволнованных родителей, хотелось смеяться. Громко, нервно и долго.

– Ты где был? – выпалил мужчина.

– Гулял, – отчего-то хрипло ответил Саске.

– Ты… знаешь вообще, который час?

Микото стояла безмолвным призраком позади Фугаку и лишь смотрела большими глазами то ли от страха перед зарождающимся скандалом, то ли от удивления тем, что её муж проявляет эмоции. Она всё сильнее прижимала руку к губам, уговаривая себя молчать.

– Я не маленький. И мне ваши колыбели давно не нужны. Оставьте их для Итачи, – пробурчал Саске, направляясь к лестнице, ведущей наверх.

Но в этот раз рука отца оказалась быстрее. На запястье сжались пальцы, не давая двигаться дальше. Парень замер, осторожно поворачиваясь и вглядываясь в непроницаемое лицо Фугаку.

– Ты под домашним арестом.

– Не напугал, – фыркнул Саске.

Внутри поднималась волна раздражения. Что им всем надо?! То Итачи, то тот совершенно незнакомый парень… как его имя… а чёрт с ним! Теперь ещё и родители. Какого чёрта, все они разом вспомнили о его существовании именно в тот момент, когда ему так хотелось побыть незаметной тенью?!

Злость прибавила сил, и Саске резко отшатнулся от отца, который от неожиданности разжал руку. Ноги ударились обо что-то, и он обернулся, отступая в сторону – журнальный столик, на котором в беспорядке разбросаны те самые бумаги, что Итачи привёз утром из больницы.

Саске схватил первую попавшуюся папку со стола и вперился немигающим взглядом в ровные, какие-то равнодушные к чужой судьбе буквы. Глаза выхватывали печально известные слова…

Злость взяла верх. Скомкав кое-как пластиковую папку, он бросил её под ноги. Хотелось разбить что-то, но тот не успел схватиться за хрустальную вазу, стоявшую рядом с бумагами.

Хлёсткая пощёчина заставила замереть на месте.

– Возьми себя в руки!

Тишина, повисшая в комнате, разрушалась лишь стуком пульса в висках, но вряд ли родители это слышали.

На удивление, злость прошла.

Выдохнув, Саске медленно побрёл к лестнице, на которой едва не столкнулся с вышедшим на шум братом. Итачи смотрел на него сверху вниз сонными глазами и не стал пытаться остановить, когда тот прошёл мимо.

Реальность вернулась лишь тогда, когда за его спиной захлопнулась дверь. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Саске сгрёб со стола смятые купюры и засунул их в схваченный со спинки стула чёрный рюкзак. Оглядев комнату, он заметил, что Итачи всё-таки попёрся за ним и теперь стоит в дверях, молча буравя взглядом.

– Родители волновались за тебя, – тихо начал брат. – Они думали ты что-то с собой сделал.

– Пф, – неопределённо фыркнул Саске. Спорить, ругаться уже не было ни сил, ни желания.

Он обошёл брата, слегка задев плечом, и спустился вниз, где всё ещё висела напряжённая тишина. Чувствуя на себе пристальный взгляд, он вышел из дома, вновь захлопнув за собой дверь.