Брюнет усмехнулся, проводя пальцами по чуть шероховатой поверхности страницы. Буквы плясали под взглядом, прыгали и норовили порезать сетчатку, поэтому Учиха резко захлопнул книгу, тут же вставляя её обратно, в образовавшуюся прореху меж остальных бумажных историй.

И вновь вернулся к дивану, опускаясь на ковёр, вытягивая ноги и замирая.

Он чего-то ждал…

А комната постепенно наполнялась серым светом, лившимся из большого окна, за которым постепенно гасли фонари, начинали сновать машины. Пару раз проехал почтальон, но он не остановился рядом с их калиткой…

Звонок телефона раздался, когда солнце во всю било своими лучами в окно, а Итачи, кажется, задремал, уронив голову на диванную подушку.

Парень потянулся за телефоном, бездумно нажимая кнопку приёма и поднося тонкую пластинку к уху. Он поймал себя на мысли, что хочет услышать совершенно другой голос, который заявит что-то глупое, незначительное…

Но в трубке заговорила Цунаде:

- Старое кладбище. Похороны сегодня, Саске. Его родители…они не хотели, чтобы ты там был, но…Джирайя убедил их…

Учиха не дослушал, отбросив телефон на диван.

Похороны.

Сердце забилось сильнее, будто бы его начали подгонять кнутом. Его вновь затрясло, пришлось сжать зубы и кулаки, а перед глазами замелькали белые точки.

Брюнет тяжело выдохнул, поднимаясь и останавливаясь посреди комнаты.

Похороны.

Зачем она это сказала?

Реальность треснула. Впилась в глаза. Выжгла нутро.

Пальцы сжались вокруг холодного горлышка пустой бутылки.

- Саске? - позвал проснувшийся от грохота разлетевшегося стекла Итачи.

Парень успел заметить, как от стены, во все стороны, сыпанули осколки-льдинки. Как Саске зло пнул журнальный столик, сжимая пальцами волосы. Как хрустально-серый воздух в комнате резко потемнел.

Брюнет остановился, тяжело дыша. Голову резало, в носу вновь кроваво хлюпало.

Проведя тыльной стороной ладони по лицу, он только размазал кровь.

Он замер, смотря на свою руку. Красные разводы резко перечёркивали набухшие синие вены, которые оплетали кисть.

- Отвези меня на кладбище, - твёрдо сказал парень.

А Итачи почему-то не стал спорить.

***

- Он не приедет, - немеющими губами, обкусанными и сухими, проговорила Цунаде.

Холодный осенний воздух терзал тела тех, кто собрался на небольшой площадке перед свежей ямой, вызывающе чернеющей влажными земляными кромками.

Ей было это чем-то важно, хотя за ночь в голове побывало слишком много мыслей. Когда позвонил Орочимару, когда Джирайя застыл посреди прихожей, смотря на неё таким непонимающим взглядом, что она поняла сразу - что-то произошло.

Люди редко верят в смерть близкого.

Редко соглашаются с таким поворотом судьбы.

Пока не увидят лакированный гроб, устланный изнутри шёлково-белым, пока не увидят тело, лежащее внутри.

Цунаде сама не могла поверить. Она ведь простой человек, который редко сталкивался с такими молодыми смертями. Все привыкли, что покойник может быть старым или…хотя бы изуродованным, хотя бы…не таким.

А Наруто был, действительно, словно уснувший. Цунаде всегда не верила в это выражение, которое так часто повторяли в фильмах и книгах, но Наруто не был похож на мёртвого. Разве что кожа чуть побелела, да весь этот гроб.

Стоящий рядом Джирайя сжал её руку, и женщина только сейчас поняла, что по щекам стекают слёзы.

Людей здесь было мало. Родители, посеревшие и выцветшие, стояли чуть поодаль. На них Цунаде старалась не смотреть. Какая-то девочка со светлыми волосами то и дело прикладывала платок к совершенно сухим глазам. Безразличный священник заунывно что-то читал…а рабочие, стоящие чуть поодаль с лопатами, ждали, пока можно будет начать своё чёрное дело.

- Вон он, - тихо сказала Цунаде, скользнув взглядом по дальним рядам могильных надгробий, практически затерявшихся среди высоких деревьев.

Саске можно было бы принять за призрака: бледный, в чёрном, с безумным взглядом. Женщина сначала думала, что он так и останется стоять там, но…Учиха медленно двинулся меж рядов оградок, приближаясь.

- Здравствуй, - послышался рядом голос, и Цунаде повернула голову к подошедшему мужчине. Орочимару смотрелся дико на кладбище, впрочем, его она точно не ожидала увидеть.

- Ты что здесь забыл? - тихо прошипел Джирайя.

Короткий кивок на Саске.

- Я его врач, - простое оправдание. - Присматриваю.

Учиха замер, заметив за спинами родителей Наруто лакированный ящик. Ноги будто бы отказались идти, и он остановился, цепляясь пальцами за шершавую кору разлапистого вяза.

Дыхание…дыхание стало чаще, хотя воздух проходил сквозь лёгкие, будто бы они превратились в решето.

Он ведь знал, куда идёт…

Он ведь знал, что увидит…

Наверное, поэтому обошёл кладбище вокруг, надеясь, что успеет к тому моменту, когда крышка гроба будет уже закрыта.

Не видя, легче поверить, что закопали простую деревянную коробку, а человек жив. Просто не здесь, но когда-нибудь заглянет на чай, забежав с холодной улицы.

Священник закрыл маленькую книжечку, отходя на шаг назад. И Саске вздрогнул, когда Сузо медленно пошла к гробу. Её трясло, а походка была настолько неровной, будто бы женщина шла по топи.

- Посмотри на него…

Возможность попрощаться…последняя возможность…

Женщина долго не задерживалась у гроба. Провела трясущейся ладонью по лбу, привычно убирая разметавшуюся светлую чёлку, прикусила губу и медленно побрела обратно. Она замерла, когда встретилась с Учихой взглядом, побелела ещё сильнее, но, не сказав ни слова, вновь встала на своё место.

Следующая очередь - Ирука. Скупой взгляд, опущенная голова. Он не подошёл к гробу…просто сделал небольшой шаг вперёд, остановился, застыл и, кажется, перестал даже дышать.

- Кто-нибудь желает попрощаться ещё?

- Я.

Ирука даже обернулся на этот знакомый голос, врезавшийся стилетом под рёбра. Он нахмурился, встретившись взглядом с проходящим мимо парнем, но Сузо ухватила его за руку.

- Нет, Ирука. Дай…дай ему попрощаться, - всхлипнула она, крепче сжимая ледяные пальцы. - Он же…не чужой ему.

Учиха даже не услышал этих слов, а вот резкий взгляд засел меж лопаток. Только всё это стало безразлично. Он остановился у открытого гроба, глядя на лежащего в нём человека. Хотелось толкнуть и сказать, что давно пора просыпаться: будильник разрывается.

Разве ты не слышишь?

- Бред, - едва слышно выдохнул Саске, цепляясь пальцами-крючьями за бортик. - Я не верю тебе, Узумаки.

Светлые волосы двинулись на слабом порыве ветра, и показалось, что даже ресницы дрогнули. И от этого сердце облилось кровью, замерев и перестав биться. Брюнет потянулся рукой, коснулся щеки и заставил себя не отдёрнуть пальцы. Холод, впившись в подушечки, уколол и потёк по венам отравой, которая обязательно заберёт и его жизнь.

- Херня твоё обещание, - через силу сказал Учиха.

В горле было битое стекло.

- Ты не сдержал его.

Палец тронул прохладную губу, запоминая этот чёткий контур, а потом в плечо вцепились мясницким крюком, оттягивая от гроба, заставляя опустить глаза, пряча мутную горечь.