- Так когда? - вновь этот пытливый взгляд старика.

- Сегодня.

***

Единственная работа, которую ему удалось найти, обещала ежедневный расчёт, отсутствие выходных и тяжёлый физический труд. Ах да, всего лишь один перерыв в середине дня, за который нужно было успеть перекусить. Но, так как у Саске не было еды, этот пункт он смело вычёркивал из своего расписания дня.

Идеальное место.

Здесь строили что-то уродливо-стеклянное, обещающее вытянуться вверх аж в пять этажей, которые уже сдавали в аренду. Здание строилось в центре города и было обнесено серебристым жестяным забором, который местная шпана расписала яркими красками и глупыми надписями.

Усевшись на сложенные в несколько рядов бетонные плиты, Учиха хмуро смотрел на сигарету, что удалось стрельнуть у опечаленного чем-то Кайзы.

Время едва перевалило за середину дня, и все строители разбрелись по территории, открывая заботливо собранные жёнами обеды, шелестя пакетами и громко смеясь. Облокотившись спиной о плиту, Саске наблюдал за людьми сквозь полуприкрытые веки, мечтая о том, чтобы всё это быстрее закончилось и на стройке вновь закипела работа.

Бросая в тачку мешки с цементом и развозя их по нужным отметкам, было легче отвлечься от собственной усталости, что с каждой минутой промедления становилась всё тяжелее. На миг ему захотелось пнуть этих людей, заставить шевелиться, прекратить есть…

Желудок отвратительно сжало железным кольцом. Брюнет предпочитал не думать, что еда как-то вышла из его рациона, сменившись сигаретным дымом и кофе, которым он травил себя несколько дней назад.

Чиркнув зажигалкой, он подкурил, прикусывая горьковатый фильтр. Чужие сигареты пахли чужим запахом, чужой жизнью. В горле моментально появился ком, но Учиха упрямо проглотил его, подгоняя новым глотком сизого дыма.

Нужно было пережить хотя бы этот день и следующий, чтобы получить грёбаную тысячу и купить хотя бы что-то из таблеток для Узумаки, а из еды для себя. Ведь, если он расклеится сейчас, то деньги не появятся в кармане магическим способом…

В голове заныло, и мысли подкинули идею о том, что купить таблетки для себя было бы тоже неплохо, но парень лишь усмехнулся: его рецепт давно кончился, а все документы остались у Итачи. Возвращаться обратно только из-за собственной слабости было так же глупо, как и совать голову в петлю.

Хотя…

- Эй, Саске, - крикнул Кайза, подходя к нему и трогая за плечо.

Учиха нехотя разлепил глаза, внезапно поняв для себя, что начал проваливаться в тяжёлую дрёму, в которой уставший организм пытался найти спасение.

- Пошли. Цемент сам себя не отвезёт.

Потушив сигарету, брюнет поднялся, незаметно цепляясь пальцами за блоки. Не хватало ещё рухнуть рожей в грязь на глазах у всей бригады.

***

Поднять мешок - опустить его в тачку, поднять следующий - опустить рядом. Это монотонное действо захватывало все его мозги, на протяжении вот уже нескольких часов. Кожа на руках, хотя ему и выдали перчатки из сероватой ткани, болела и саднила, рабочие штаны ровным слоем покрывала цементная пыль, которая лезла в рот, забивала лёгкие и, кажется, скрипела на зубах.

Толкнув тачку, Саске поплёлся в нужную сторону, крепко сжимая ручку оной.

- И ради кого ты так стараешься? - тихо прошептала появившаяся рядом девушка, что шагала по разбитой тачками и гружёнными машинами дороге. - Ради того, кто тебе уже безразличен?

Учиха упрямо сжал зубы, налегая на тачку сильнее. Мимо проходили высокие мужчины, таща в руках инструменты, какие-то мешки. Они весело переговаривались, и от звука их голосов было до ужаса больно в затылке. Хотя к головной боли брюнет привык уже давно и обращал на неё ровно столько же внимания, сколько носорог на муху.

- Он променяет тебя на дозу. Ты же знаешь.

«Просто не разговаривай с ней», - мысленно прорычал Саске, сворачивая за угол строящегося здания.

- Поздно. Ты уже разговариваешь…

Белокожая появилась перед тачкой, улыбаясь ему самой тёплой из своих искусственных улыбок. Бледные губы пошли кровавыми трещинками, когда сухая кожа натянулась и не выдержала натиска. По её подбородку зазмеились тонкие струйки крови, что, капая на белое летнее платье, расцветали безобразными лилиями.

- Учиха, что встал?! - рыкнул откуда-то голос Тазуны, и парень двинулся дальше.

Пришлось навалиться на тачку всем корпусом, когда размытая дорога пошла в гору. За рёбрами пекло и давило, в висках бился пульс и если б не желание довезти треклятый цемент до места, ноги бы подкосились.

- И сколько ты так выдержишь? - заинтересованно спросила Белокожая, привалившись острым плечом к стене.

***

Наруто кусал губы, смотря на эту белую дверь. Ему хотелось пододвинуть к ней что-то, заслонить, но он не мог сдвинуться или пошевелиться. Каждое движение отзывалось болью в руках и ногах, а мысли путались и переворачивались.

Саске не было слишком долго, а телефон он забрал. Да и не смог бы ответить: собственный куда-то опять дел. Ожидание сводило с ума вместе с подкатывающей болью.

Блондин пытался спать, но сон не шёл, изрезанный острыми лезвиями реальности. Глаза, словно бы в веки продели нити и дёргали за них, то и дело открывались, заставляя жмуриться от серого света. Узумаки даже подумал о том, чтобы встать и задвинуть шторы, но не смог заставить себя распрямить сведенные судорогой ноги.

Если Учиха не вернётся, то квартира полностью уничтожит его, проглотит и даже косточек не оставит.

Руки забрались в волосы, ероша их и сжимая голову так крепко, чтобы череп не развалился на запчасти.

Взгляд сам собой упал на подушку, под которой лежал пакетик. Ведь стоит всего лишь протянуть руку…

Саске нет дома…

Он не знает…

А, когда брюнет вернётся, то Наруто будет просто спать, что вполне нормально в его состоянии. И уж потом, с того самого момента, как он окажется не один в этой квартире, он больше никогда не притронется…

Парень поймал себя на том, что рука уже потянулась к подушке, словно бы без его ведома. Сжав пальцы в кулак, Узумаки одёрнул её, прижимая к груди и чувствуя за рёбрами быстрое биение. Мозг подкидывал поразительно стройные логические решения, цепочки, которые казались до ужаса крепкими и правильными. Ведь…он просто переждёт это время, а потом точно бросит.

Но…

Блондин тяжело вздохнул, обхватывая себя руками и забираясь в самый дальний угол дивана. Нельзя так глупо сдаваться. Ведь Саске точно не простит. Ведь Учиха сейчас с ним, и больше незачем: сбегать в иллюзорный мир, прятаться за удушающим дурманом и позволять яду медленно убивать себя. Потому что быстро - просто нельзя.

Саске вернётся.

Обязательно вернётся.

***

«Только бы не сдохнуть», - мрачно подумал Учиха, вновь закидывая мешок с цементом и тоскливо глядя на оставшиеся несколько. Если бы он двигался чуть быстрее, то…

Но ноги еле передвигались.

Слабость была не причиной бросать дело, не причиной жалеть себя и сдаваться. Никто не поможет…

Тачка вновь покатилась по уже знакомой дороге. Это всё отупляло, заставляя смотреть только себе под ноги, слушать чужой гогот, доносившийся с разных сторон и…и вновь поднимать мешки, бросать их в тачку…

Он и не заметил, как на стройке поселилась темнота, как зажглись жёлтые, мерцающие фонари, а от земли потянуло холодом. Грубая униформа не помогала телу сохранять и без того слабое тепло, а сейчас, с наступлением ночи, кожа покрылась мурашками.