Фугаку смотрел на разозлившегося мужчину во все глаза. От черноволосого исходили упругие волны злости, ненависти и засасывающей горечи. Жёлтые глаза сверкали, губы кривились в подобии оскала. Он должен был вот-вот броситься на него, впиться зубами в горло и разорвать артерию, но Орочимару стоял неестественно прямо - его тела не коснулись эти разрушающие эмоции. Оно так и осталось каменным сосудом для них и только глаза жили, кипели яростью и норовили прожечь дыру во лбу.

- Я всегда винил Итачи в том, что парень слишком цепляется за брата, - мотнул головой доктор. - Думал, что он не прав, виноват. Но единственный, кто разрушает Саске - ты, Фугаку.

- Он сам себя разрушает! - упрямо махнул рукой мужчина.

- Ооо, - рассмеялся Орочимару. - Ты всё ещё слеп, Фугаку. Прости, но…время.

Доктор выразительно посмотрел на висящие над дверью часы и двинулся в сторону неё, но его тут же поймали за руку, заставляя резко обернуться и впиться взглядом в глаза-кляксы.

- Ты должен исправить свою ошибку, Орочимару.

- Я не допускал никаких ошибок.

- Ты не провёл операцию.

Орочимару, хмыкнув, двумя пальцами, словно беря за лапку жабу, отцепил руку Фугаку со своего запястья и брезгливо отпустил, едва не вытерев руку о халат.

- Что ж, - почти солнечно улыбнулся он. - Все имеют право на ошибку.

***

Наверное, вина разъедает получше выпитой на голодный желудок кислоты. Стекая по горлу, она разъедает связки и лишает тебя способности не только говорить, но и дышать.

Итачи, как никому другому, было очень знакомо это чувство оцепенения, охватившее его, стоило парню вернуться домой. Хотя разве можно это называть домом?

Опустевшие комнаты, наполненные никому ненужной мебелью, стены с этими безвкусными картинами, каминная полка, на которой стоят фотографии в красивых рамочках. И всё это покрывает пыль, холод вьётся в воздухе, сплетая свою вычурную паутину.

Итачи остановился у камина, вглядываясь в лица, когда-то запечатлённые специально приглашёнными фотографами.

Семья…

Отец, нежно улыбающаяся мать, они с Саске. Брат хмурится, как всегда.

Спокойная улыбка тронула губы Итачи, и парень внезапно понял, что горло сжимает спазмом, а глаза горят.

Этот дом стал напоминать старый особняк, превратившийся в общую могилу. Здесь даже призраки свои есть и, если прислушаться, то можно услышать их тонкие голоса.

Рука вцепилась в одну из рамочек, где по требованию фотографа все нацепили на свои лица подобия улыбок. Виноватая у Микото, сухая у Фугаку. Мужчина даже на фото выглядел так, словно своими мыслями был далеко от семьи.

Его собственная улыбка была отчего-то извиняющейся, словно Итачи просил прощения у незнакомого человека или зрителя, что позднее увидит этот портрет, за то, что все члены его семьи не хотят выдавить из себя хотя бы подобие искренней эмоции. Хотя бы на пару минут…

Саске…

Саске почти никогда не улыбался лет с десяти. Он стал мрачным, тихим и озлобленным. Эти чувства окутывали младшего, пропитывали и постепенно делали его взгляд темнее, холоднее. Даже в тот день, когда пришёл фотограф, никто не смог заставить брата улыбнуться. Он смотрел в объектив своими пронизывающими глазами, словно хотел сжечь это фото одним лишь усилием мысли.

Ненависть. Она поселилась в этом доме.

Он стал клеткой, куда поместили столь разные души, желающие поскорее вырваться на свободу. Его семья была полностью искусственной, картонной. Даже актёры на стоматологических брошюрах куда как искренне обнимают друг друга и улыбаются, строя из себя счастливую ячейку общества.

Отставив фотографию, Итачи рухнул на диван, откидывая голову на его спинку и закрывая глаза. Когда всё начало катиться под откос?

Когда всё стало «не так»?

А было ли оно когда-то «так»?

Рука наткнулась на чёрную папку, которую он принёс из своей комнаты. Его собственные фотографии. Да…было время, когда Итачи пытался найти свою собственную лазейку из этого серого мира под дорогой черепицей.

Фотографии в хаосе рассыпались по полу из-за неловкого движения, и Итачи подцепил пальцами одну единственную, что привлекла его внимание.

Саске и он сидят за кухонным столом и что-то живо обсуждают, если верить увлечённым лицам и вскинутым рукам брата. Наверное, Микото, улучив момент, щёлкнула фотоаппаратом, пока вечные соперники не видели.

Входная дверь хлопнула, заставив Итачи вздрогнуть и повернуться на звук.

- Ты, - резюмировал Фугаку, останавливаясь у вешалки и неспешно сдёргивая с плеч чёрное пальто. - Решил вернуться?

- Зачем ты это сделал?

- Сделал что? - нахмурился мужчина, оставляя кожаный портфель в сторону и проходя в гостиную. Его пальцы привычно пробежали по стоящим на кофейном столике бутылкам, и Фугаку выбрал янтарную жидкость, заключённую в хрустальный плен.

- Ты знаешь. Отвёз Саске в клинику.

- Потому что твой брат - псих.

Налив себе виски, Фугаку с тяжёлым вздохом опустился в кресло напротив Итачи.

- А психам там самое место. Ему там помогут.

- Ты прекрасно знаешь, что ждёт его там, отец.

- А ты прекрасно знаешь, что ждёт его здесь.

- Он бы тебе не помешал. И твоим планам.

- Да? - вздёрнул брови мужчина, отпивая из стакана. - А ты уверен? Он с этим своим…Наруто…

- Они бы не стали выставлять это на всеобщее обозрение.

- Ты так уверен в своём брате, - скривился Фугаку, протягивая руку за графином и наливая себе ещё. - Ты знаешь, что он способен на убийство?

- Каждый из нас способен, - проговорил Итачи и горько усмехнулся: - Мы же Учихи. Это у нас в крови.

Тёмные глаза отца опасно блеснули, и он замер, так и не опустив графин на стол. Тяжёлый взгляд был встречен с таким же каменным спокойствием.

- Даже ты?

Стук донышка графина о лакированную столешницу будто всколыхнул пространство, испугав нависших над ними призраков.

- Я твой сын.

Призраки подобрались ближе, укладывая свои костлявые руки на плечах мужчин, испепеляющих друг друга взглядами.

Телефонная трель раздалась неожиданно, прервав этот немой диалог. Фугаку, отставив стакан, вынул из кармана пиджака телефон и поднёс к уху.

- Да?

Итачи проследил за отцом, изменившимся в лице так резко, что в душе что-то ёкнуло. Неужели Канори решил проболтаться?

Поднявшись из кресла, мужчина прошёл к окну и остановился у него. Кажется, голос по ту сторону трубки сообщал что-то крайне неприятное, потому что Фугаку хмурился всё сильнее и сильнее, а потом, резко глянув на Итачи, бросил в телефон:

- Наблюдай пока что. Позже скажу, что делать.

И убрал телефон обратно.

- Кто это? - пытаясь скрыть волнение в голосе, спросил Итачи.

- Мадара.

***

- Твои родители явно не в восторге, - проговорил Саске, взгромоздившийся на кухонную тумбу с чашкой кофе. Ужасно крепкий и несладкий. Как можно пить эту отраву, Наруто не понимал. По ошибке отпив из стакана Учихи, блондин едва не слёг с отравлением, вызвав у Саске приступ мрачного превосходства.