Вечер незаметно подкрался, и я решил прогуляться по городу, посмотреть, что и как. Так как стояли теплые деньки, замерзнуть без крыши над головой мне не грозило. В центре города мое внимание привлекло большое и красивое здание, с колоннами и лепниной. К его входу подъезжали экипажи из которых выходили богатые люди. Дамы были в вечерних туалетах, сверкая драгоценными камнями, а мужчины были в цилиндрах и смокингах, часто с тростью в руках.
«Для чего же столько людей собирается под одну крышу?» – любопытство закралось мне в душу. Возле входа стояли лакеи, которые приветствовали входящих и придерживали массивные двери. «Ясно, что через главный вход и нечего было думать зайти, но может, если обойти здание по кругу, где-то увижу черный вход для прислуги?» – интерес к происходящему только усилился.
Ноги сами понесли по периметру. Я был прав, в задней части была не одна дверь, а несколько, твердо решил их обследовать. Не успел приблизится к первой, как сзади подъехал экипаж и из него выпрыгнула дамочка, явно сильно спешащая, которая начала вытаскивать тяжелые саквояжи на землю. Увидев меня, она обрадовалась, сунув в руки мне тяжелую ношу и побежала расплачиваться с возничим. Дальше направилась к той самой двери, куда я только что собирался войти и кивнула мне, чтобы следовал за ней. Неся тяжелые сумки, улыбался, тайна за семью печатями скоро раскроется для меня, простого пахаря, приехавшего впервые в город.
Мы поднялись по лестнице и попали в комнату, пахнувшую нафталином. Здесь висело большое количество одежды всех размеров и фасонов, мужская и женская, были здесь и сапоги, и туфли, стоящие отдельно. А также на столе находилось много париков от цветных, очень похожих на настоящие волосы до белых, которые носили только важные господа при дворе. Глаза мои разбежались и, по всей видимости, застыл я как изваяние с отвисшей челюстью посередине комнаты. Девушка, за которой последовал, повернулась ко мне, звонко рассмеявшись.
– Что? Никогда не был в театре? – спросила она.
– Нет, сегодня впервые в городе, хотел подыскать себе работу и ноги сами меня сюда привели, – честно признался.
– Ну, раз привели, то помоги мне с сумками, а то я и так сильно опоздала, забирая вещи из прачечной. Там испортили несколько деталей и срочно восстанавливали, пригласив белошвеек, дабы премьера спектакля не сорвалась, – прощебетала она, быстро вытаскивая и разглаживая руками камзолы, платья, накидки и все быстро развешивая по своим местам.
– А что такое, премьера? – спросил я, услышав это слово впервые.
– Это представление, как бы понарошку, где актеры играют других людей, их жизнь, переодеваясь во все эти вещи, чтобы господам, находящимся в зале можно было скрасить свой досуг, – объяснила она.
– А ты тоже играешь? —поинтересовался я, не скрывая удивления, так как впервые слышал о таком.
– А как же, но пока только второстепенные роли, служанки, горничной, прохожей, и много всего. Но нам пора, скоро здесь будет много актеров, которые придут переодеваться, сейчас они гримируются, – и потянула меня за руку.
Мы спустились вниз, куда-то в подвальное помещение, где стояло много разрисованных бумажных и деревянных сооружений. (Это я сейчас понимаю, что это были первые декорации к спектаклям, а в теле мужичка из деревни, все это вызывало не скрываемое удивление). Я ходил и трогал искусственный заборчик, за которым росли искусственные цветы, обошел фанерку, на которой была изображена телега, бочки плоские, даже заглянул в окно плоского дома.
– Что? Нравится? – спросила моя провожатая.
– Да, очень любопытно, – ответил и понял, что даже имени не спросил, действительно мужик из деревни, попенял я себя, – а как вас зовут? -Смутился, не зная, замужем она или нет, какую приставку добавить мадам или мадмуазель.
– Катрин, мадмуазель Катрин, – протянула он мне руку, – а как к вам обращаться?
– Корин, – ответил, беря ее руку в свою и смутился еще больше, мне надо пожать ее или поцеловать? Дома мы не целуем рук нашим женам, но я слышал, что всем леди в городе при знакомстве мужчины целуют ручку. А была не была, и я прикоснулся к ее руке губами. Подняв глаза, ожидал чего угодно, удивления, отвращения, но увидел лишь легкую улыбку, словно все сделал так, как и подобает истинному джентльмену, либо она действительно хорошая актриса.
– Как вы думаете, смогли бы вы ставить и убирать декорации во время спектакля? Просто иногда это делать бывает некому, и сами актеры уже в гриме и платьях устанавливают их во время игры, – сделала мне неожиданное предложение, – правда спектакли идут не часто и только по вечерам, поэтому зарплата маленькая, зато здесь есть много комнат, одну из которых вы могли бы занять, только мне необходимо для начала переговорить с отцом. – Конечно, – только это я и смог промолвить, сложно было поверить в то, что мне предстоит жить в таком великолепном доме, куда собираются самые богатые люди города, где проходят спектакли для развлечения скучающих господ и при этом за это еще хотят и платить. Мне за тяжелую работу никогда не платили, а здесь за удовольствие помочь актерам – это сверх того о чем я мог и мечтать. – Конечно с удовольствием помогу и даже смогу эти декорации вырезать и мастерить, они вроде не так сложно сделаны, главное, чтобы раскрашивали другие. Руки у меня работящие, скажите, что надо – все сделаю, на совесть, – выпалил и смутился своему порыву неожиданной радости.
– Тогда помогите мне взять эти и вон те декорации и давайте их поставим рядом со сценой, во второй части они нам пригодятся. А после пойдем знакомиться с отцом, он здесь главный, – я с удовольствием взялся за дело.
События закрутились вокруг меня с невероятной скоростью, познакомился с управляющим, и мы обговорили все условия моего проживания и работы. Я не только буду ответственным за декорации, но и за починку мебели, складские помещения, одним словом там, где понадобятся крепкие руки и хорошая физическая сила. При этом начислил мне, по его мнению, небольшой гонорар, чтобы ноги не протянуть. Это была моя первая оплачиваемая работа, от которой был просто счастлив.
В театре мне нравилось находиться, актеры, хоть и люди с большими претензиями, но свое дело хорошо знают. Возможно для того чтобы у них был нужный психологический настрой на сцене, им необходимо было перед этим проявить свои эмоции, тем самым освобождаясь от них. Эмоциональные перебранки были делом привычным в нашем коллективе, я же для многих был своим парнем, который может и выслушать, и помочь принести что – либо из города, дабы успокоить душу, страдающую от несправедливого обвинения. Но зато, когда дело касалось игры, я всегда восхищался тому, как эти сварливые люди могли мгновенно перевоплощаться и вживаться в образ, заставляющий то смеяться, то плакать, то любить, то пылать праведным гневом. Каждую репетицию присутствовал в зале, так как мне с одной стороны безумно нравилась игра на сцене. С другой стороны, я должен был хорошо знать сценарий для того, чтобы вовремя сменить декорации, подать какой-либо атрибут, следить за освещением и порядком выхода актеров. Мы с Катрин стали незаменимой командой, только она по части женских поручений, а я мужских. Отцу ее последнее время не здоровилось, хоть он и не подавал виду, поэтому Катрин не раздумывая позвала меня на работу. Отец занимался теперь только внешними делами, афишами, приглашениями, новостями в газетах, участвовал в обсуждениях и приемах. Внутренние заботы находились в наших с ней крепких и ответственных руках. Катрин выглядела моложе своих лет, на самом деле ей было 24 года, но все давали только 18, поэтому сложные и богатые характеры светских дам не удавались, что несказанно ее расстраивало. Чтобы она не говорила, ее душевная теплота и наивность вызывали лишь желание пожалеть «бедную девушку» и никто ни за что бы не верил, что это ангельское личико готово было к интриге или коварному соблазнению. Поэтому роли гувернанток, белошвеек и прислуги всегда доставались ей. Но это не умаляло ее искусства, играла она хорошо, просто внешность требовала определенного типажа. Я же к ней относился, как к младшей сестре и глядя на нее часто вспоминал своих дочерей.
