- Ты что - подрос, пока я спала? - изумленно выдохнула Иефа, успевшая позабыть, какой он здоровый
- Конечно, - с серьезным видом покивал Норах. - Я всегда так делаю. А куда мы идем?
- Мы... - Иефа прикрыла глаза, сосредоточилась, повернулась слегка на пятках, прислушиваясь к Зову. - Туда, - ткнула она пальцем куда-то в сторону северо-востока.
- Почему? - удивился орк.
- По кочану, - огрызнулась полуэльфка, раздражаясь от одной мысли, что сейчас придется долго и нудно объяснять про последствия применения заклинания поиска. - Не хочешь - не иди.
- Ну, как дите малое... - укоризненно покачал головой Норах, отобрал у барда рюкзак, закинул его за спину и сделал приглашающий жест рукой: - Только после вас.
- Кавалер, едрить твою... - пробурчала Иефа и направилась туда, где ее ожидала смутная надежда когда-нибудь избавиться от радостных дварфских воплей в голове.
***
Первые несколько часов путешествия в компании Нораха Иефа чувствовала себя почти счастливой. Орк не задавал вопросов, не пускался в пространные философские рассуждения и не отдавал приказов. Он просто шел, беспечно помахивая сорванной веточкой - разве что не насвистывал, то уходил далеко вперед, то вдруг выныривал из кустов откуда-то сбоку, и тогда снова шел рядом, приноравливаясь к нешироким шагам полуэльфки, и вид у него был такой, словно бесцельно бродить по лесу в обществе малознакомых бардов - его естественное состояние. Ручная ласка Нораха носилась между деревьями, пугая птиц, и завлекательно наскакивала на Вилку, чем безмерно его удивляла. Шуганув пару раз настырную малявку, совомедведь увлекся игрой и тоже принялся гарцевать по кустам.
Иефа шла туда, куда вел ее Зов, и думала о том, что давно не была так... спокойна. Впервые за долгое время не было страшно. Норах был чужим... да что уж там - Норах был орком, а все, что полуэльфка знала об орках, сводилось к набору жутеньких историй о кровожадных и безжалостных бродягах, готовых надругаться даже над березовым поленом, если оно покажется им мало-мальски живым... И все же. Все же! Рядом с ним было безопасно. Если бы кто-то спросил Иефу, почему она так свято уверена, что Норах не искалечит ее при первой же возможности, полуэльфка наверняка придумала бы массу доводов и объяснений своего странного детского доверия, но правда была в том, что она просто верила ему - без всяких на то причин. Норах был стеной, которая под силу не всякому стенобитному орудию. Норах был щитом, за которым можно спрятаться от вражеской стрелы. Норах был навесом, под которым можно укрыться от дождя. Норах был своим.
И наверняка еще наступит момент, когда будут заданы вопросы, когда извечная привычка врать и скрываться возьмет свое, когда в голосе задребезжат фальшивые ноты, и он - ведь не дурак! - эти ноты услышит, и все поймет, и это теплое ощущение единства звякнет тоскливо и рассыплется на мелкие кусочки... Но это потом, потом, позже.
И наверняка стоит подумать о том, что он появляется на редкость вовремя. Что он наемник. Что одному из его товарищей Иефа собственноручно вогнала кинжал в глотку. Что его хозяева вряд ли большие любители маленьких одиноких полукровок, и кто знает, может его благодушие и нарочитое отсутствие любопытства - это всего лишь маска. А на самом деле он просто ведет ее в лапы своих нанимателей, ведь так гораздо удобнее - чтобы жертва шла сама, чем тащить ее на своем горбу, верно, пичуга? Ты об этом подумала? Вас водили по этим лесам, как баранов на привязи, вас гнали в нужном направлении, для вас оставляли следы - ты же помнишь. Для чего и кому это было нужно? Ты не думаешь о себе - отлично, подумай о своих драгоценных друзьях. Ты ведешь вражеского лазутчика прямиком в свой лагерь - неужели это не ясно?
Иефа не заметила, когда рядом с ней появилась Элена. Просто в какой-то момент ее мысли приняли другое направление, и вдруг оказалось, что она уже не думает, а слушает, втянув голову в плечи, ядовитый шепот призрака.
- Конечно, я понимаю, он кажется таким сильным и надежным, он перенес тебя на плащ, умыл, вытер кровь с твоего лица, сторожил твой недолгий сон, - говорила Элена, и ее голос казался Иефе очень громким, и было странно, что Норах его не слышит, не видит призрачную фигуру ведьмы. - Конечно, удобно и приятно быть слабой, конечно, это замечательно, когда не нужно думать, как раздобыть еду, где остановиться на ночлег, как защититься, если нападут, потому что рядом есть кто-то, кто решит это все за тебя. Но он орк! Злобное, дикое животное! Тебе так необходима защита, ты не хочешь быть одна? Давай найдем Себастиана - он защитит и спасет. Он сделает все, чтобы мы были счастливы и спокойны. А этот... Что ты будешь делать, когда он начнет задавать вопросы? Что ты будешь делать, когда он потребует правды? Что ты будешь делать, когда он начнет выбивать из тебя правду силой? А ведь он начнет. Поверь мне, пичуга, он начнет.
Иефе хотелось спорить, кричать в ответ, но мысль о том, как отреагирует Норах на ее внезапную ссору с пустотой, не давала взорваться. Отвечать ведьме мысленно не было сил: отвлекала постоянная необходимость прислушиваться к Зову. Если верить радостным "Хей-хо!", партия шла куда-то на север - северо-восток, шла довольно медленно, и смысла в этом не было ни на грош. Что забыли сопартийцы на севере? Почему не вернулись в Бристоль? Почему спешили уйти из пещер? Кто-то преследовал? Если да - то почему не спешат сейчас? Не могут? Кто-то ранен? Вопросы оставались без ответов, и все чаще проскальзывала настырная мысль, а на тот ли Зов идет она, Иефа? Разве не на север так настойчиво звала ее Элена? Где гарантия, что заклинание поиска - не уловка, не попытка отправить ее туда, куда нужно ведьме? Вот уж воистину - бараны на привязи.
Когда солнце перевалило за полдень, Норах глянул задумчиво на спутницу и предложил устроить привал, но Иефа ответила резко, что пока она хоть как-то держится на ногах, привала не будет. Орк пожал плечами, выразительно повертел пальцем у виска и пропал в зарослях надолго. В какой-то момент полуэльфка даже решила, что он ушел совсем, и успела огорчиться, но орк нагнал ее часа через два, вынырнув из кустов с двумя куропатками, притороченными к поясу, чем мгновенно завоевал небывалую и нежную любовь совомедведя. Вилка тоже пробовал охотиться, и однажды почти успешно выследил глухаря, но настырная ласка испортила все дело, вспугнув неповоротливую птицу, так что охота не удалась.
Ближе к вечеру Иефа перестала чувствовать ноги. Ниже пояса начиналось что-то, похожее на мешки, набитые старой соломой, и эти мешки двигались сами собой, неуклюже неся воющее от усталости тело все дальше и дальше, и каждую минуту грозили подломиться. Элена бесновалась, маячила то слева, то справа, то перед самым лицом, требовала остановиться, просила впустить, обещала поделиться силой, утолить боль, умоляла пожалеть себя и ее... Иефа мотала головой, как замученный работой и мухами мул, и шла дальше, почти не глядя по сторонам, почти не открывая глаз, спотыкаясь и пошатываясь. Наверное, ведьма была права, и в этой гонке не было смысла, но к закату Зов вдруг начал понемножку усиливаться - видимо, где-то там, впереди, партия остановилась на ночлег. И если была возможность хоть немного сократить разделяющее барда и отряд расстояние, Иефа не могла позволить себе упустить эту возможность.
Когда стемнело, рядом образовался Норах, ни о чем не спрашивая, подхватил полуэльфку на руки и понес. Иефа благодарно обмякла и потеряла сознание. Очнулась она, лежа на мягкой подстилке из веток и листьев, укрытая до подбородка плащом. В двух шагах потрескивал костерок, и упоительно пахло жареной дичью. Желудок полуэльфки откликнулся на дразнящие ароматы длинной заунывной руладой. Иефа завозилась, прислушалась к Зову. Судя по всему, Норах нес ее в нужном направлении еще несколько часов.
Перед лицом барда возникла любопытная мордочка ласки. Змейка распушила усы, покивала, чирикнула что-то дружелюбное. Иефа высунула руку из-под плаща, потянулась погладить, но ласка юркнула в траву и пропала. Зашуршали кусты, у костерка возник орк в компании Вилки. Обнаружив, что хозяйка наконец пришла в себя, совомедведь радостно забурчал и плюхнулся прямо на полуэльфку, основательно придавив ей ноги. Норах подошел к Иефе, сел рядом, протянул флягу.
