Пока он не решил наконец-то попытаться втянуть в какую-нибудь историю саму Гроттер.

Это требовало усилий – Глеб, впрочем, с некоторой усмешкой и слишком сильной гордостью за подобные поступки осознавал, что книги перестали выходить из-под его контроля, и теперь он практически не вспоминал о правилах и о том, что следует оставаться всегда предельно осторожным.

Книжный мир превратился в самую настоящую его реальность, и он пытался навязать это ещё и всем тем, кто находился вокруг.

- Тогда почему ты не дочитал до конца? – спросила настойчиво Таня, наконец-то вырвавшись из его рук и заставив себя всё-таки попытаться понять, что именно с нею происходит. Да, страшно, да, немного неприятно, но было бы огромной глупостью просто так оставить всё это и не пытаться узнать, что именно с нею происходило.

- Потому что не захотел, - пожал плечами Бейбарсов.

Гроттер сначала хотела спросить о конце, но после, проскользнув мимо Глеба и поймав себя на том, что её сознание до сих пор так и не стало нормальным, таким, каким оно должно быть, поспешно схватила книгу, раскрывая её на том месте, где была вложена закладка.

- Она уходила поспешно, словно убегая наконец-то от чего-то страшного и несоизмеримо чудовищного для неё. Хотелось бежать как можно скорее, но почему-то всякий раз в противоположную сторону, - зачитывала вслух Таня, чувствуя, как её сердце постепенно пропускает удар за ударом, - и девушка едва сдерживалась, чтобы наконец-то не вернуться к тому, кто ей был на самом деле нужен. Она считала, что это неправильно, а его поступок, его попытка всё-таки отправить её домой и не позволить остаться с ним – это действительно не слабость, а попытка спасти её счастье, но всё равно не могла согласиться с таким вердиктом. Она то и дело останавливалась на ступеньках, смотрела на трещины в стенах подъезда и была уверена, что как только уйдёт отсюда, то весь мир – и её, и его, - рухнет в одночасье и превратится в прах. Она чувствовала, что вскоре что-то обязательно переменится, что не следует так спешить и пытаться сбежать, но при этом не могла возражать и не соглашаться с его уверениями, что так будет лучше. Пора наконец-то научиться признавать реальность и до конца понимать, что не только в попытках быть счастливым и есть счастье. Может быть, оно лежит в чём-то светлом и чистом, в какой-то попытке пожертвовать собой и отдать всё за то, чтобы другой человек и в самом деле остался счастливым, пусть даже и не осознавая правильности своего решения. Но всё равно… - Гроттер захлебнулась воздухом, пытаясь заставить себя спокойно дышать, а после резко подняла глаза на Бейбарсова. – Что это? Это поэтому ты не дочитал?

- Отдай книгу, - строго ответил Глеб, не собираясь даже отвечать на вопрос. – Немедленно отдай мне книгу, Таня.

Гроттер отрицательно покачала головой и принялась и дальше листать с остервенением тонкие листики, отыскивая тот вариант, который был бы для неё более приемлем. Да, вроде бы это оказался тот же Глеб, что сейчас стоял перед нею, но Таня, вспоминая свои чувства в те мгновения, осознавала, что не может позволить всему просто так рухнуть.

- Ты не имеешь права на это, - наконец-то прошептала она, опускаясь на всё тот же пушистый ковёр. – Ты не имеешь никакого права так издеваться надо мной и так коверкать мою судьбу, Бейбарсов!

Глеб лишь пожал плечами, словно не собираясь отвечать, и продолжил внимательно следить за действиями рыжеволосой.

- Ты не имеешь никакого права влюблять меня в себя, а после вновь и вновь заставлять вспоминать о реальности, - прохрипела она, словно собираясь прямо здесь и умирать, а после принялась вновь читать, содрогаясь от страха и непонятного предвкушения.

Текст перед глазами плыл, складываясь в реалистичное изображение её персонального грехопадения, и Таня не могла заставить себя отложить книгу в сторону и успокоиться.

Она упорно падала вниз в приступе собственного отчаянья, а ухватиться было не за что. Зачем было приходить сюда, в эту старую, ободранную квартиру, которая так сильно напоминала о его прикосновениях и поцелуях? Зачем было пробовать выжить и дождаться того мгновения, когда она сможет прикоснуться к нему, если какой-то ненормальный в форме просто стоит напротив и наводит на него курок.

Какой смысл в том, что она стоит за спиной у этого человека, и он её не видит?

Какой смысл в том, что на самом деле второй пистолет лежит около её ноги ,и она может в одночасье разрушить свою судьбу и спасти ему жизнь?

И? Может быть, всё-таки или?

Гроттер содрогнулась и потянулась за оружием. Да, она не умеет стрелять, да, она не знает, есть ли здесь патроны, но у неё есть шанс спасти того человека, ради которого она сюда пришла.

Нажать на курок получилось не с первого раза; на лице немного откормленного полицейского отразилась его последняя полуулыбка, которая отображала всё презрение и к Глебу, и к его судьбе, и ко всему, что только могло произойти. Жуткая маска презренного смеха, который пробивается сквозь настойчивую пелену ужаса и попытки продемонстрировать собственную власть.

- И зачем ты это сделала? – рефреном звучит в голове вопрос Бейбарсова, но она может лишь отрицательно покачать головой и тут же потерять сознание, чувствуя, как мир уплывает из-под ног.

Гроттер ошалело посмотрела на Глеба, только сейчас осознавая, от какого страха она была избавлена. Эти мгновения сплошного кошмара заставили Таню содрогнуться от ужаса и как-то иначе на посмотреть на Бейбарсова – но в тот же миг она вспомнила о том, что без него она даже не думала бы о подобном, и тут же забыла о своём понимании.

Она поспешно начала перелистывать страницы книги, пытаясь отыскать то, что могло бы оказаться для неё важным, а после замерла на самых последних страницах, уверенная в том, что на самом деле должна была умереть.

- Как ты себя чувствуешь? – Бейбарсов присел рядом на диване, обнимая девушку за талию и целуя её в шею. – Больше не тошнит?

Таня отрицательно покачала головой, скользнув ладонью по своему пока ещё совершенно незаметному животу – на втором месяце беременности, естественно, ничего ещё не будет видно, но она уже представляла себе маленького, неродившегося пока что ребёнка, которого будет любить, наверное, так же сильно, как и Глеба.

Она вздохнула, а после устроилась поудобнее рядом с Бейбарсовым, полулежа в его объятиях и порой мягко улыбаясь черноволосому, словно собираясь что-то сказать, но не решаясь.

- Я ж говорила, что мы будем месте всегда, - хмыкнула она.

- Я и не отрицал, - пожал плечами Бейбарсов, перебирая локоны Тани и вдыхая приятный аромат апельсинов, исходивший от дерева, что росло совсем рядом…

- Всё закончилось хорошо, - прошептала Гроттер, опуская голову. Она ожидала, что кто-то умрёт, но всё закончилось слишком хорошо для недочитанной истории.

- Слёзы? Гроттер, о боги, ты настолько чувствительна! С каких это пор? – язвительно поинтересовался Бейбарсов, склонив голову набок, а после вернулся обратно в кресло, поднимая какую-то тонкую книжицу с пола. – Хочешь, ещё почитаю вслух? – в голосе Глеба почувствовались достаточно весёлые нотки. – А?

Таня испуганно подняла на него глаза, словно собираясь переубедить его и не позволить начинать зачитывать текст, но Глеб даже не отреагировал на её взгляд, начиная чтение. Гроттер даже не успела понять, о чём именно он говорил, а после почувствовала, как растворилась в воздухе и вновь переместилась в другую, непонятную для неё реальность…

Таня весело улыбнулась и вновь зашагала по дороге, помахивая своей корзиной с овощами, фруктами и какими-то пирожками, которые ей всучили, отправив к любимой бабушке. Она упорно не могла вспомнить о том, как выглядела любимая бабушка, но не думала об этом и уверенно направлялась вперёд.

Идти по лесу было очень неудобно, по крайней мере, в этой дурацкой обуви, но Гроттер, сама не зная почему, отказывалась снять туфли на весьма высоких каблуках, повторяя про себя, что в них ей очень и очень удобно.