— Ну ладно, ладно. Сдаюсь. Ты права. Но я просто не мог поверить, что человек, который не смог отличить пустышку-модель от человека, занятого научными изысканиями, может быть таким великолепным психологом, каким тебя расписывал Джей. Он говорит, твои труды даже в журнале печатали, только вот он забыл в каком. Интересно было бы прочесть.

— Честно говоря, очень грустно видеть, что ты сам судишь о людях поверхностно, осуждая из-за этого меня. Неужели ты думаешь, что все модели поголовно — пустышки? Среди них встречаются очень умные люди, ничем не глупее ученых мужей, ненавидящих слово «фоторепортаж». Да, они зарабатывают лицом, а не мыслительной деятельностью, но это не значит, что таковая у них отсутствует.

— Так-то оно так, только вот они должны столько времени тратить на свою внешность, что ни на что другое у них его просто не хватает. А тем более на учебу. Вместо нее они идут развлекаться в клуб. Я не против клубов, очень даже «за», но не всё время же.

— Опять несправедливое обвинение. Не все модели «обитают» в клубах. Многие продолжают учиться и, кстати сказать, даже получают степень бакалавра.

— Ну да, ну да. Но это единицы, а общепринятое понятие «модель» подразумевает именно таких ничем не интересующихся кукол с идеальной внешностью и нулевым интеллектом.

— Пожалуй, в этом вопросе мы с тобой никогда не сойдемся. У меня нет стереотипов по поводу внешности, профессии, образования и интеллекта, так что уволь меня от данной беседы, хорошо?

Парень помолчал.

— Значит, когда ты сказала, что я похож на модель, ты не имела в виду, что я произвожу впечатление… пустышки?

— Нет, не имела. Я имела в виду твою внешность, ты… — я тяжело вздохнула и не стала заканчивать очевидную фразу. Вместо этого я сказала нечто более важное: — Теперь, надеюсь, ты меня понял. Вот только, прости за прямоту, но мое мнение о тебе начинает портиться.

— Почему же?

Я подняла на него глаза:

— Потому что я не понимаю, зачем доказывать кому-то, что ты не глуп, пытаясь подловить на глупости его самого. Получается, что ты доказываешь не собственный ум, а свое превосходство, вот и всё.

Тим отполз на свое место и задумался, а я уткнулась в книгу. И хотя я честно пыталась понять хоть что-то, у меня ничего не получалось. Мысли путались и сбивались, так и норовя вернуться к парню напротив. «Неужели ему так важно доказать, что он самый умный? К чему всё это? Если ты умен, зачем пытаться кого-то в этом убедить? Главное, что ты сам это знаешь. Хотя нет. Главное, что ты таковым являешься, остальное приложится. Всё зависит от твоих поступков, а не от слов».

— Пожалуй, ты права. Я веду себя как полный кретин. Мои поступки… Я и сам не знаю, как такое происходит. Просто внезапно понимаю, что опять сделал глупость.

Я удивленно воззрилась на него. Он вскинул брови и улыбнулся:

— Только не говори, что опять мыслила вслух.

— Похоже на то… — промямлила я, стушевавшись. «Ох, стыдно-то как…»

— Знаешь, мне нравятся твои мысли. Жаль, ты не все их озвучиваешь. Тогда окружающим было бы проще тебя понять.

— Нет, тогда окружающие меня возненавидели бы, — горько усмехнулась я.

— Что, всё настолько плохо?

— Ну, в мыслях я обычно не стесняюсь высказывать свою точку зрения на проблему без обиняков и смягчения углов. А это мало кому может понравиться.

— Интересно… — протянул он. — А давай откровенность за откровенность? Ты честно скажешь, что думаешь обо мне, а я — что думаю о тебе. Идет?

— Это детские игры. Зачем мне это? — фыркнула я.

— Ну надо же хоть иногда побыть детьми. Мы же не старики! Хотя им тоже не помешает. Ну давай!

— Хорошо, только без обид, — ну не привыкла я пасовать, когда брошен вызов. Глупая привычка, да?

— Договорились. Ты первая.

— Какой хитрый. Ну что ж, я думаю, что в глубине души ты очень стеснительный человек, хотя давным-давно надел маску эдакого «живчика» и всеми силами пытаешься ей соответствовать. Ты закомплексован, и тебя очень ранят слова о твоем умственном развитии — полагаю, детская психологическая травма. Ты коммуникабелен, любишь заводить друзей, не склонен к меланхолии. Однако ненавидишь, когда тебя оценивают, точнее, когда отрицательно оценивают твои умственные способности — остальное не так важно. Ты ненавидишь собственную внешность, считаешь ее наказанием. Возможно, именно она явилась причиной той самой травмы, — пока я говорила, лицо Тима медленно, но верно вытягивалось, и на нем проступало неверие в то, что он слышит. Скорее всего, он вообще не хотел всё это слушать, но я безжалостно продолжала. В конце концов, сам попросил. — Ты, вероятно, пользуешься большой популярностью у девушек, но считаешь их всех пустышками. Причем именно потому, что они не обращают внимания на твой богатый внутренний мир, а он, безусловно, является таковым. Скорее всего, ты любил когда-то, но она тебя не поняла и чем-то сильно обидела, тем самым настроив против всего женского пола. Для тебя женщины — игрушки, которыми можно манипулировать, как заблагорассудится. Вероятно, ты всё время пытаешься найти ту самую, идеальную на твой взгляд, девушку, которая тебя поймет и оценит по достоинству. Хотя, думаю, ты будешь очень ревнивым. Но в то же время тебе, который так легко общается с женщинами и не придает этим отношениям никакого значения, будет очень и очень тяжело признаться той, которую ты действительно полюбишь, — я помолчала и добавила: — А еще ты немного жесток. Хотя, в то же время, у тебя очень доброе сердце. Ты готов помочь всем, вот только для начала тебе надо потешить свое эго осознанием собственной важности другому человеку. Знаешь, Тим… незаменимых людей нет, вот что я могу тебе сказать. Точнее, они бывают, но только для тех, кто их всем сердцем любит.

Повисла гнетущая тишина. Парень молча ковырял ногтем лакированную поверхность стола, а я боролась с чувством вины, которое захлестнуло меня на последней фразе. Ну что мне стоило сказать, что он просто эгоист, привереда, но классный парень?! Меня ведь не просили заниматься профайлингом! А я тут устроила разбор личности. Вот ведь идиотка! Теперь он меня точно возненавидит…

— Может быть, ты и права. Да нет, ты почти во всем права. Только я не жестокий — мне не нравится смотреть, как другие мучаются. Тогда у машины… Я понимаю, как это выглядело, но мне просто нравилось за тобой наблюдать, ты была такая… неуклюжая.

«Ну вот, приехали. Отомстил. Что ж, заслужила».

— Не люблю вычурных красавиц, которые только и могут, что кричать: «Эй, холоп, а ну, подь сюды!» Ты даже не подумала на помощь позвать, хотя рядом родственники были, да и я за спиной маячил. Ты всегда всё пытаешься сделать сама?

— Всегда.

— Жаль. Думаю, твоему парню, это не нравится.

— Это моему другу не нравится, а парня у меня нет, — как-то уж слишком поспешно выпалила я. Он поднял голову:

— Да? Ну, не думаю, что это надолго. С таким отношением он явно скоро перестанет быть просто другом. В тебя невозможно не влюбиться.

— Зря ты так думаешь, — горько усмехнулась я.

— Ну, значит он дурак, раз не видит твоих чувств. Но в конечном счете ты всегда можешь влюбиться в кого-то другого…

— Любовь не перчатка, ее так просто не сбросишь с сердца. Ладно, что это мы всё обо мне? Пожалуй, стоит выяснить, когда я могу приходить сюда почитать и какие еще книги могу тут получить.

— Ясно. Тогда пойдем спросим?

Я поднялась и зашагала в сторону библиотекаря. Тим, как истинный джентльмен, нес за мной кипу книг.

— Всё прочитали?

— Нет, сэр. Я могу узнать, когда еще можно будет прийти?

— Полагаю, в любой день. Мы открыты до шести часов вечера по будням и до пяти по выходным. Но домой книги брать нельзя.

— Спасибо. Скажите, а могу я посмотреть также книги по профессиональному криминалистическому профайлингу?

Старичок хитро на меня посмотрел:

— Меня предупреждали, что Вы об этом спросите. Нет и еще раз нет. В нашем университете только наши студенты могут читать любые книги. Вам сделали исключение лишь ради мистера Вейнса, а о профайлинге книги он не просил. Разговор окончен.