Встала я ни свет ни заря: аж в пять утра. Все еще дрыхли без задних ног, включая моего личного глючного медведя. Впервые в жизни я узрела спящего L и тут же умилилась — это было наикавайнейшее зрелище! Он все так же сидел в кресле, но уже не на пятках, а на пятой точке, облокотившись на спинку и согнув ноги в коленях. Его руки были сложены на животе, а нос Рюзаки забавно морщил, словно его во сне щекотали. Да и вообще, детектив во сне выглядел таким беззащитным, милым и нисколько не грозным и не гениальным, что я аж укаваилась и подумала, что не зря в аниме такую сцену не включили: весь образ нашей ледышке бы поломали. Понимая, что стоит мне встать, и Рюзаки тут же проснется, я блаженно валялась и думала о том, что приготовить на завтрак, как провести день, что задумали Кира и Ионов, и правду ли сказал вчера Дживас: его вечернее заявление Кэлю одновременно и радовало, и напрягало: если он не поперся меня лобзать перед сном, осознавая мои морально-этические завихрения в мозгу — это одно, но учитывая тон, коим его короткое «нет» было сказано, мне в голову приходили совсем другие мысли. Вот только я стойко гнала их прочь — я не мямля и не рохля, поддаваться панике. Поживем — увидим по его поведению, что он имел в виду…

Наконец Рюзаки завозился в кресле и, открыв глаза, смачно зевнул. Я усмехнулась и возвестила:

— Утречко, L! А ты, когда спишь, прямо милаха!

Рюзаки сонно на меня воззрился и выдал:

— А ты когда спишь, бубнишь под нос что-то непонятное, если тебе снится кошмар.

Это мстя такая? Вот не ожидала! L, а не в тебя ли наш Принц Зефир такой любитель отмщения и прочих радостей жизни, а? Вы не родичи? Я рассмеялась и, пожелав детективу хорошего дня, поскреблась в ванную. После помывки я пошлепала на кухню — пробовать написать юмористический рассказ, а L юркнул в душ. О как, оказывается, он спецом старается не принимать душ после того, как я встану? А почему? Или он всегда банные процедуры принимает только спросонья, а не два раза в день, как все остальные, потому я этого и не вижу? Впрочем, какая разница? Да никакой.

Попытки что-то написать продлились аж до половины седьмого утра, но толку не было, и я решила что-нибудь приготовить Мэлло и Майлу на завтрак, точнее, что-нибудь вкусненькое — они, вроде, с вечера собирались дохомячить остатки торта, внаглую отвоеванные у L. Поразмыслив, я решила их озадачить и приготовила печеные яблоки, фаршированные творогом с изюмом. Вспомнился «Реборн», Фран и его шапка-яблоко, а также эпичный возглас мальчонки после взрыва, сопровождаемый ощупыванием шапки: «Печеное яблочко»… Но Остапа снова понесло, вернемся к нашим баранам. Яблоки я выудила из духовки за пару минут до того, как в ванну прошлепал сонный Кэль. Он на меня даже не глянул: вот что с мафией делает недосып — они вежливость теряют! Вскоре он выплыл из душа, и я имела счастье лицезреть нашего готичного Императора в классическом костюме, вот только без пиджака. Ну и правильно, не при плюс тридцати напяливать пиджаки и прочую теплую одежку! Странно, но в этот раз вид Кэля в классике бурных восторгов не вызвал — я просто подумала, что ему очень идет, и зря он раньше не носил подобное.

— Йо, человечище! — улыбнулась я мафиози, а он, зевнув, ответствовал:

— Вроде того…

— Михаэль, ты уверен, что все будет в порядке? — осторожно спросила я усаживающегося на свое законное место истерика, боясь очередного вопля: «Какого черта ты в меня не веришь?!» — и прочих радостей жизни. Но их, к счастью, не последовало: он лишь пожал плечами и ответил:

— Естественно.

И тут на кухню заплыл Дживас в костюме без пиджака и гогглах. Я офанарело на него уставилась и вопросила:

— Ты что, и на работе в них ходишь?

— И тебе доброе утро, — фыркнул он, но все же соизволил пояснить: — Я снимаю их перед офисом. Просто не люблю, когда мне в глаза смотрят — это раздражает. Знаешь, как говорят: «Глаза — зеркало души»? Вот я и не хочу никому душу показывать.

— Ясно, — пробормотала я, а Дживас, зевнув, свалил на помывку.

Когда он вернулся, я уже раскидала яблоки по тарелкам и даже успела позвать L на завтрак, а потому мы ждали только Майла. Вот только повторно он заплыл на кухню уже без очков, что вогнало меня в еще больший шок, чем его явление из спальни в них. В ответ на мой удивленный взгляд он лишь пожал плечами и уселся рядом с ехидно хихикавшим Михаэлем, после чего тот получил смачный тычок в бок и разразился длинной тирадой о том, что любовь — страшная штука, которая заставляет ленивых геймеров напрячь лапку в локте и снять очки. Мэтт флегматично жевал яблоки и всячески делал вид, что не слушает друга, L было глобально на нас начхать, и он был занят выцарапыванием сладкого творога из чуть менее сладкого фрукта, я же фыркала, слушая высказывания Кэля, и пилила яблоки на части, в то время как сам мафиози попросту разрезал их напополам и теперь ждал, когда фруктины остынут. Наконец терпение Дживаса лопнуло, и он заявил, обращаясь к другу:

— Сейчас твой завтрак инеем покроется, а я ему помогу — в морозилку суну.

Кэль намек понял и приступил к трапезе, ехидно глядя на лучшего друга. Я возрадовалась тишине, относительному покою, и задумалась о вечном: о том, что приготовить на ужин. Наконец завтрак завершился полной победой людей над яблоками с творогом, и Михаэль свалил в прихожую. Мэтт помыл за ним посуду, и я возмутилась:

— Опять ты все за Михаэля делаешь?

Поймав укоризненный взгляд Дживаса, я тяжко вздохнула и замолчала. И правда, чего я лезу? Это их дело… Майл прошагал к окну и посмотрел на градусник, а L поскребся к раковине со скорбным видом. Надо сказать, что посуду он научился мыть вполне сносно, и я прекратила ее за ним перемывать: дисциплина цвела и пахла ананасами! Наконец, Рюзаки свалил в мою спальню, она же — его личный кабинет, а Майл подошел ко мне, сидевшей на своем любимом стуле, и, усевшись передо мной на корточки, заявил:

— Мне приятно, что ты волнуешься, но правда, не стоит. Михаэль не будет посуду мыть, я его знаю, так что лучше уж так.

— Он что, не будет ее мыть, даже учитывая, что мы друзья, и у нас тут равноправие? — озадачилась я.

— Он слишком гордый, — поморщился Дживас. — Для него помыть посуду — это не значит «пойти тебе на уступку», вовсе нет. Для него это — «унизиться до положения домохозяйки», понимаешь?

— Понимаю, — фыркнула я. — Глупостями он страдает, вот и все.

— Может быть, — усмехнулся Майл, и я потрепала его по мягким, как шелк, рыжим волосам.

— Хоть ты не страдаешь излишней пафосностью и чрезмерной гордостью, — улыбнулась я, а Дживас поймал мою лапку и спросил:

— А гордость бывает чрезмерной?

— Да, когда превращается в гордыню, — нахмурилась я. — А Михаэль у нас на грани. Так что это не есть хорошо.

— Но и не совсем уж плохо, — улыбнулся Майл, и я подумала, что у него очень красивая, светлая и добрая улыбка, когда он не ехидничает и не ёрничает.

Я кивнула в ответ на его слова, а Дживас ни с того ни с сего чмокнул тыльную сторону моей ладони и, отпустив меня, встал.

— Тогда до вечера, — бросил он и потопал к выходу. Я опешила и даже не знала, что ответить. Да уж, ручку мне еще ни разу в жизни не целовали, и я себя чувствовала, наверное, прямо как Юля, когда ее Бейонд на руках через лужу перетащил — она говорила, что в таком афиге была, что слов не было, а еще улыбаться хотелось, как Параше в огурцах, что я, собственно, и делала — смотрела в опустевший коридор и лыбилась, аки обрадушек. Хлопок двери возвестил о том, что мафия свалила в туман, а я, придя в себя, пошкандылябала к L: уроки программирования никто не отменял…

Около десяти часов пришла дико перенервничавшая Грелля: оказалось, что Ягами дома не ночевал, а все его шмотки пропали, вот только она на это вчера утром внимания не обратила и заметила, только когда вернулась домой, точнее, в одиннадцать вечера. Я успокоила ее, как могла, и попыталась убедить, что это было ожидаемо, учитывая, что Ионов мне позвонил, а Кира не дурак и понимал, что L сложит два и два, но она сказала, что именно из-за этого и волнуется, ведь теперь у нас не будет даже малейшей надежды что-то понять по его поведению. Странно, но как только Юля узнала, что за появлением в нашей жизни Ионова, скорее всего, стоит Кира, она не начала его отмазывать, говоря, что он не мог совершить подобного — она сразу и безоговорочно поверила L. Видимо, поняла за время тесного общения с этим недо-Ками, что он способен на все… После этого он мгновенно был вычеркнут из списка ее любимых героев и занесен в «черный блокнот» — туда Юля записывала персонажей, которые ее бесили. Кстати, таких было немного, и компанию Кире составляли такие личности, как, например, Виктория Церес, главная героиня «Хеллсинга», которой я, кстати, симпатизировала, тамошний злодей Майор, которого мы ненавидели вместе (о да, иногда у нас мнения совпадают все же), Сая из «Кровь+» и Юки Кросс из «Рыцарь Вампир» (кстати, в этом я Юлю понимала, но ее жгучей ненависти к Юки не разделяла). Короче говоря, компашка у Киры была крайне разношерстная, и ему бы с этими гражданами скучно не было: один Майор с его мечтой о захвате мира заставил бы Лайтика поднапрячь извилины в попытке его обойти… Но меня снова заносит.