Паромщик задумчиво почесал покрытый щетиной подбородок:

– У Джона Баттла как раз была такая овчарка. И он уж точно бросил бы ее умирать, не задумываясь. От него чего угодно можно ожидать. Особенно когда он напьется.

– И чем же занимается этот Джон Баттл? – спросил Уилл.

Паромщик пожал плечами:

– Вроде бы пастух, но занимается не пойми чем. Говорят даже, что по ночам отбирает кошельки у одиноких путников. Хотя это еще не доказано. И с копьем обращается – будь здоров. Лучше к нему не подходить.

Уилл еще раз с состраданием посмотрел на собаку, задумавшись над тем, что ей пришлось пережить.

– Если именно Баттл поранил эту собаку, то лучше пусть он держится от меня подальше.

Паромщик помедлил немного, изучающе оглядывая Уилла. Молодой, с приятным лицом. Но в глазах заметна твердая решительность. С рейнджерами всегда так – никогда не знаешь, чего от них ожидать. Этот парнишка не стал бы расхаживать в серо-зеленой одежде рейнджеров, если бы не умел постоять за себя. Рейнджеры очень скрытны, это все знают. Ходят слухи, что некоторые даже занимаются черной магией и колдовством. Правда это или нет, но паромщику не хотелось бы проверять это на своем опыте. Осенив себя знаком защиты от злых сил, он перешел к лебедке, радуясь предлогу закончить беседу.

– Ну что ж, не будем терять времени, – сказал он, принимаясь за работу.

Ощутив перемену в его настроении, Уилл посмотрел на Тягая и вопросительно приподнял бровь. Тягай не соизволил даже пошевелить ухом.

Паром, казалось, без труда шел по водной глади и слегка покачивался на едва заметных волнах, которые с тихим плеском ударялись о его деревянные борта и нос. Уилл разглядел вдалеке дом паромщика – небольшую хижину из бревен и досок с соломенной крышей, – стоявший на берегу острова – вероятно, это была такая мера предосторожности. Вскоре нос парома уткнулся в песчаный пляж. Паромщик отвязал веревку, преграждавшую путь, и жестом предложил Уиллу сойти. Тот сел на Тягая, и лошади осторожно зацокали копытами по скрипучим доскам.

– Спасибо, – сказал Уилл, оказавшись на берегу.

Паромщик махнул рукой.

– К вашим услугам, рейнджер, – ответил он, наблюдая за тем, как Уилл направляется к тропе.

Потом стройный юноша, уверенно держащийся в седле, скрылся за деревьями и исчез из виду.

Дорога до замка заняла еще полчаса. Тропа, ведущая к центру острова, петляла по редкому светлому лесу, отличавшемуся от густой чащи вокруг замка Редмонт и от темных сосновых боров Скандии, о которых вспоминал Уилл.

Листья деревьев пожелтели, но многие еще оставались на ветках. В целом местность свидетельствовала о том, что в здешних краях люди должны жить неплохо. Тут много добычи, по крайней мере кроликов и диких индеек. Один раз вдалеке даже промелькнул белый олень, ускакав прочь. Уилл подумал о том, что при таком изобилии браконьерам есть ради чего рисковать. К счастью, браконьерами занимаются охранники и егеря барона. Тем не менее этот факт следовало бы учесть. Нужно наладить связи с местными профессионалами, да и из браконьеров получаются прекрасные осведомители. Сведения – вот основной ресурс рейнджеров.

Деревья расступились, и он выехал на солнечную опушку. Петляющая дорога уходила вверх по холмам и поднималась на широкую равнину примерно с километр шириной. В ее центре возвышался Скалистый замок, к стенам которого примыкала деревушка – скопление покрытых соломой сельских домов.

Сам же замок мог показаться достаточно невзрачным, особенно тому, кто привык к внушительной мощи Редмонта или поразительной красоте Аралуина. Скорее это была небольшая крепость со стенами метров пять в высоту. Присмотревшись внимательнее, Уилл заметил, что один участок стены сооружен из поставленных вертикально бревен, скрепленных железными скобами. Конечно, это тоже защита, но с впечатляющими стенами Редмонта из железняка она не идет ни в какое сравнение. Тем не менее по углам крепости возвышались дозорные башни с подпорами, а главная башня в центре могла служить последним укреплением в случае нападения. Над башней развевался флаг барона Эргелла.

– Ну что, вот мы и добрались, – обратился Уилл к Тягаю, и конь в ответ потряс головой.

Чтобы разглядеть как следует замок, Уилл остановился, а теперь он легонько надавил на бока Тягая пятками и поехал дальше. Вьючная лошадь, как всегда, следовала за ними, привязанная поводом к Тягаю. Они проехали мимо крестьянских полей, на которых горели снопы соломы, оставшейся после сбора урожая. В воздух поднимались столбы дыма. Через неделю-другую крестьяне вспашут землю, смешивая ее с золой и подготавливая таким образом к новым посевам. Запах дыма, голые поля и косые лучи послеполуденного осеннего солнца пробуждали рой воспоминаний. Уилл вспоминал свое детство, праздники урожая, летние туманы, осеннюю дымку и белоснежные зимние равнины. А также своего наставника в последние шесть лет, рейнджера по имени Холт, за угрюмым внешним видом которого скрывалось доброе сердце.

Немногочисленные работники в полях отрывались от своих дел, чтобы посмотреть на всадника в плаще, который направлялся к замку. Уилл пару раз кивнул ближайшим к нему работникам, и они, чуть помедлив, кивнули в ответ, подняв руки в знак приветствия. Простолюдины мало знали о рейнджерах и, как следствие, опасались их. Конечно, во время войны или опасности они бы не задумываясь обратились к ним за помощью, но сейчас, когда никакие опасности селянам не грозили, они старались держаться от рейнджеров подальше.

Другое дело обитатели замка. Барон Эргелл и его ратный мастер – Уилл немного порылся в памяти и вспомнил, что его зовут Норрис, – прекрасно понимали, какую огромную услугу орден рейнджеров оказывает королевству и его пятидесяти уделам. Они не боятся рейнджеров, но это не значит, что им захочется поддерживать с ним дружеские отношения. Скорее всего, они воспримут его как делового партнера.

На ум Уиллу снова пришли слова Холта: «Помни, что наша задача – помогать баронам, но отчитываемся мы только перед королем. Мы представители короля, а это значит, что мы не всегда обязаны защищать местные интересы. Мы сотрудничаем с баронами и даем им советы, но не зависим от них. Не позволяй себе попадать в подчинение от барона или слишком сближаться с людьми в замке».

В Редмонте, где Уилл проходил обучение, ситуация была немного иной. Барон Аралд был членом Королевского совета, и поэтому между его воинами и рейнджером Холтом установились тесные, почти дружеские связи. В целом же рейнджеры, как правило, держались особняком.

Но в жизни рейнджеров были свои преимущества. Во-первых, они относились друг к другу, как к братьям. Всего на службе находилось пятьдесят рейнджеров, по одному на каждый удел, и все они знали друг друга по именам. И действительно, Уилл хорошо знал предыдущего рейнджера Скалистого замка, которого должен был сменить. Бартелл был одним из его экзаменаторов во время ежегодной проверки учеников, и именно после его отставки Уиллу вручили серебряный дубовый лист, символ настоящего рейнджера. Бартелл предпочел оставить службу, потому что ему уже было не по годам много ездить верхом, мало спать и постоянно быть начеку. Поэтому он ушел в отставку, получив золото и отдав свой значок молодому Уиллу. Сейчас он заведовал архивами штаба ордена в замке Аралуин и составлял историю рейнджеров.

Вспомнив Бартелла, Уилл невольно улыбнулся. Ему нравился этот начитанный и на удивление осведомленный во всем человек, даже несмотря на неловкие ситуации, в которые Уилл попадал во время их редких встреч. Бартелл был настоящим мастером составления испытаний для новичков, и Уиллу понравились хитрые вопросы и трудные задачи, которые Бартелл составил для него. В конце концов они ведь должны были подготовить его к нелегкой жизни рейнджера.

Сама эта жизнь была еще одним преимуществом, компенсацией одиночества и замкнутости. Рейнджеры принадлежали к одному из самых закрытых орденов королевства, имевшему доступ к самым главным политическим тайнам и секретам. Они подбирали себе учеников из самых ловких, быстрых и зорких, но главным критерием считалось прирожденное любопытство. Любой рейнджер всегда стремится к тому, чтобы как можно больше узнать о происходящем вокруг него. До того как Холт взял Уилла к себе в ученики, это свойственное ему любопытство и развитый не по годам ум доставляли ему немало беспокойств и переживаний.