- А что за пакет у тебя на коленях?

Я немного замялась, а потом честно сказала:

- Здесь подарок для Игорька. Но...

Я боялась говорить дальше, потому что не знала истинной причины отсутствия мальчика в доме. Я боялась спрашивать о том, что с ним и где он сейчас. И я лихорадочно искала слова, чтобы разрядить обстановку в этой уютной кухне моих друзей. А здесь повеяло холодом и мне казалось, что мы все сейчас превратимся в ледяные статуи.

Мне на выручку пришел Павел:

- Но, если твой подарок для Игоря подойдет Ладе, можешь отдать его ей.

- Ладно, - легко согласилась я и передала пакет Ладе.

Она повесила платье на спинку стула и достала плоскую коробку средних размеров. Открыв ее, девочка удивленно посмотрела на меня и это была первая эмоция, отразившаяся на ее милом лице.

- Доставай то, что в коробке, - улыбнулась я и пояснила: - Это новейший трансформер. Это квантовый сенсорный компьютер последней модели. Ты видела когда-нибудь такой?

Лада отрицательно покачала головой и принялась рассматривать тонкий бесцветный ноутбук.

- Но он просвечивается. Как же...

- Открой. Когда поднимется крышка он заработает и засветится, и ты увидишь привычный для тебя экран и рабочую панель.

- А как он заряжается? - удивленно спросил Гольский.

- От солнца и его зарядки хватает почти на месяц, - пояснила я.

- Не может быть! - восхитилась Мара и добавила: - Мы еще таких не видели. У нас все компьютеры и планшеты наши, элитарские. Но как же ты его провезла через таможню?

- А вот это большой секрет, - ответила я.

- А можно я пойду к себе и там буду разбираться с компом? - обратилась Лада к отцу. Лицо девочки порозовело, а умненькие глазки засветились радостью и любопытством.

- Нет! - отрезал Павел. - Сначала ужин, а потом игрушки.

- Но мне не позднее одиннадцати в постель...

- Но, Паша, ради бога, в такой день давай сделаем исключение. Иди, доченька, а еду я принесу в твою комнату.

- Спасибо, мамочка!

- Если тебе понадобится помощь, обращайся, - вставила я.

- Нет, тетя Женя, я хочу разобраться сама!

Мы остались втроем. Гольский потер руки и весело спросил:

- Ну что, дамы, начнем ужин? Кому налить?

- Всем, - в один голос ответили мы.

Атмосфера за столом разрядилась, и я наконец почувствовала, что вернулась в юность. Мы пили, ели и с ностальгией вспоминали старые добрые времена. Но мы ни словом ни обмолвились о дне сегодняшнем. Я не задавала неудобных вопросов. Я не хотела портить праздник ни себе, ни Гольским. У нас еще будет возможность поговорить о настоящем. Всему свое время.

После вкусного и сытного ужина мы как-то рано, чуть за полночь, улеглись спать. Оказавшись в спальне Гольских (а место мне выделили именно здесь) и с удовольствием растянувшись на их широкой супружеской кровати, я позвонила Олафу. Бодреньким голоском, но слегка заплетающимся языком, я доложила, что доехала прекрасно, что Гольские очень рады мне и что я уже лежу в постели. Свенсон строго наказал мне никуда не лезть, свое мнение не высказывать и держаться подальше от неприятностей. Я обещала мужу быть примерной девочкой и отключилась. В эту ночь я спала как убитая. Крепко и без сновидений. Утром я не слышала, как Ладушка ушла в школу, а Пашка отправился на работу. Оказывается, уже давно Гольский трудился в троллейбусном парке. Теперь он простой водитель и своей работой доволен. Естественно, я удивилась, но не спросила почему он оставил любимое занятие археологией и как долго он водит троллейбус.

День второй.

5.

Завтракали мы с Марой поздно. Мы сидели в кухне и беззаботно болтали.

- Да, подруга, порадовала ты нас вчера. Ладка даже заснула в обнимку с компом.

- Здорово! Я рада, - откликнулась я, прожевав бутерброд с отвратительной колбасой. - Но мне показалось, что платье не очень понравилось девочке.

- Что ты, что ты! - запротестовала Мара. - Очень даже понравилось! Только...

Гольская стушевалась и замолчала.

- Только что?

- Понимаешь... Ты не обижайся, Женечка, но ей нельзя носить такое дорогое платье и... И тем более привезенное из-за границы.

Я поперхнулась кофе и ошеломленно уставилась на подругу. Придя в себя, спросила:

- П-почему?

- Да потому, что это платье для богатых. Для Высших. А мы Средние! - С каким-то надрывом громко вскричала Гольская и в сердцах бросила на стол нож, которым намазывала масло на горбушку батона.

Я молчала. Я просто ничего не понимала. Я не просто не понимала подругу - я была потрясена. Этот неожиданный эмоциональный всплеск Мары показался мне не просто странным, а очень странным.

- Так. Твоей дочери нельзя носить приличное платье, потому что вы средние. Это в каком смысле средние? - Спросила я, стараясь говорить ровно и призывая в помощь свой здравый смысл.

- Понимаешь... как бы тебе объяснить? - Мара на секунду задумалась и сделав глубокий вдох, решилась: - Мы... наша семья принадлежит к средней социальной группе...

- К среднему классу что ли? - беспардонно перебила я подругу.

- Вот, вот. К среднему классу. - Мара говорила, тщательно подбирая выражения и делая паузы между словами. Я чувствовала, что говорить ей нелегко, что она мучается и что ей отчего-то стыдно. - Но у нас не принято произносить слова типа "класс", "слой" или "сословие". Мы просто говорим: Высшие, Средние и Низшие.

- Понятно, - отозвалась я, хотя мне было по-прежнему совершенно ничего не понятно. В голове завертелась куча вопросов. Когда люди стали причислять себя к классам? Как произошло это разделение? Закреплено ли оно законодательно на государственном уровне? И если да, то, когда это произошло? Почему расслоение общества тщательно скрывается или дезавуируется руководством страны? Разделение на классы в современном обществе - это нонсенс какой-то. И кто такие послушники? И если сейчас Мара говорит об этом как о свершившемся факте и ее дочери нельзя носить платье, предназначавшееся Высшим, то чего я не знаю еще? И о чем я даже не догадываюсь?

Я собрала нервы в кулак и спросила:

- И кто же относится к Средним и Низшим? С Высшими-то все ясно.

Подруга непроизвольно, словно по привычке, крепко сжала левой рукой правое запястье.

- Средние - это учителя, врачи, рабочие высокой квалификации, районные чиновники, рядовые моповцы...

- Ты хотела сказать менты, омоновцы?

- Нет. Именно моповцы. У нас теперь не МВД, а МОП - Министерство Общественного Порядка.

- Ясно. А Низшие?

- Это простые работяги. Ну... бедные... все те, кто занят неквалифицированным трудом и сельское население. А еще люди, которые живут в районных городках. Не так давно к Низшим причислили уголовников. Ведь надо устраивать шоу из судебных процессов над ними и смаковать смертную казнь, чтобы другие боялись. Раньше-то они ходили в Лишних и расстреливали смертников по-тихому.

- Что, казни показывают по телевизору?

- Нет, но о них много пишут в газетах и сообщают в новостях.

- А кто такие Лишние?

- Лишние? - переспросила Мара, а потом серьезно сама же и ответила: - Лишние - это безработные, которые не платят налог на бедность. В разряд Лишних сразу причисляются те, кто в течение трех месяцев не нашел себе рабочего места. С трудоустройством было трудно, потому что увольняли больше, чем принимали на работу. Вот и придумал кто-то этот разряд или категорию, называй как хочешь, чтобы люди более активно искали работу и начинали платить государству налоги. А еще могли платить за обучение детей в школах и вузах, и за медицинское обслуживание конечно. У нас уже давно за все надо платить, - Мара грустно вздохнула и продолжила: - Спустя некоторое время к ним стали причислять асоциальных личностей: бомжей, алкоголиков, наркоманов, а еще больных СПИДом, некоторые категории пенсионеров, тяжело больных людей...

- Все понятно... Можешь не продолжать.