- А когда в стране проходят выборы, например, в Парламент или в органы местного самоуправления, мы голосуем через "Look-Book". И Главу Государства мы выбираем так же.
- То есть вы "выбираете" ГГ столько лет подряд добровольно-принудительно через сеть? И избираете своих представителей в свой бутафорский Парламент так же? - раздраженно спросила я и прикусила язык, понимая, что сболтнула лишнее, ведь, как я помнила, сеть "Look-Book" была детищем Ныркова и его команды.
Сергей бросил на меня быстрый взгляд и тут же перевел глаза на дорогу. Он сделал вид, что мое негативное отношение к выборам в стране совершенно не относится к его работе над общегосударственной сетью. Хотя, в его коротеньком взгляде промелькнуло что-то похожее на злость, осуждение и неприязнь. Именно этот взгляд посеял в моей душе первые, пока еще смутные сомнения относительно моего нового друга и его роли в творящимся в стране беспределе.
Через три-четыре километра охранная зона закончилась. Я повернула голову назад и попыталась рассмотреть насколько далеко она простирается и что находится за ограждением. Но ничего, кроме той же бетонной стены не увидела. Правда, торцовая стена была оснащена еще и колючей проволокой. (Наверное, чтобы отбить охоту у местных жителей лазать куда не следует).
Чем ближе мы подъезжали к Столице, тем добротнее и богаче выглядели дома жителей Столичной губернии. Отсюда я быстренько сделала вывод, что уровень жизни и достаток людей здесь выше, чем в других губерниях.
На подъезде к Столице нас обогнала странная колонна, состоящая из пяти грузовиков, кузова которых были накрыты брезентом. Колонну замыкали две машины с длинными деревянными прицепами, похожими на те, в которых когда-то очень давно перевозили зеков или скот. Естественно я поинтересовалась у Ныркова, что это за колонна такая. И он пояснил, что в грузовиках могут быть удобрения, навоз или чернозем, закупленный у южной страны-соседки. Все это добро везут в те сельскохозяйственные предприятия, где требуется восстановление истощенной земли и почв уже не пригодных для выращивания сельхозкультур. Как правило, это земли, отданные когда-то в аренду иностранцам. В частности, китайцам. Они выжимают из земель все что могут, а потом возвращают их обратно, требуя взамен новые. И так как аренда земли подписывается на 99 лет без указания какого-то конкретного района, то ГГ напрягает министра сельского хозяйства, что бы он находил новые плодородные земли и передавал их арендаторам. Контракт есть контракт. То же самое происходит и с землями лесного фонда, которые арабские шейхи используют как охотничьи угодья.
В конце своего рассказа, Серега поведал мне и о том, что, якобы, несколько месторождений железной руды тоже кому-то подарены. В его ровном и равнодушном голосе, я не услышала ни осуждения, ни критики в адрес властной верхушки.
- Но это же настоящее варварство! - горячо возмутилась я. - Как можно разбрасываться народным достоянием? Это же преступление!
- Не горячись, Женя, - строго одернул меня Нырков. - Нас это не касается.
- Ну, как же не касается, Сережа? Очень даже касается! А что будет через десять, двадцать лет? Здесь что, другим поколениям останется только выжженная земля да песок?
- Именно поэтому землю и пытаются восстановить, - неохотно отозвался Нырков.
- Но какой ценой?
- Это уже вопрос второй.
- Ладно, а замыкающие машины? Что в них?
- Не что, а кто, - поправил меня Нырков. - В них перевозят Послушников, которые и будут заниматься разгрузкой удобрений. Они же будут и разбрасывать их.
- Ну конечно! Как же я раньше не догадалась, - с сарказмом высказалась я. - Только рабам можно доверить эту тяжелую работу! И перевозить их можно как безмолвный скот!
- А вот, чтобы у крайне впечатлительных особ типа тебя не вызывать столь бурную реакцию, такие колонны всегда передвигаются ночью. И это чьё-то преступное упущение и непозволительная халатность. Уверен, что допустивший это будет наказан строжайшим образом.
- Ты это серьезно? Сергей, я поражена. Я тебя просто не узнаю! Как ты можешь такое говорить?
Я обиженно запыхтела и отвернулась к окну. Я не хотела видеть самодовольное и наглое лицо Ныркова. А еще я почувствовала острую неприязнь к человеку, которым еще совсем недавно восхищалась. Мое отношение к нему резко переменилось, и я не знала, что теперь с этим делать.
2.
Уже на самом подъезде к столице я обратила внимание, что движение по шоссе стало более интенсивным, а количество дронов и вышек слежения стало больше. Когда мы выехали на кольцевую дорогу, Нырков, как ни в чем не бывало, сказал:
- Давай, я провезу тебя через центр города. Ты сможешь увидеть Столицу во всей красе.
- Давай, - по-прежнему обиженно согласилась я, но на самом деле мне хотелось увидеть обновленный город, в котором я не была уже много лет.
Я вспомнила свои поездки с Марой и Гольским на редкие концерты мировых звезд, которые решались приехать с концертами в нашу страну. Живя за границей, я часто вспоминала и цирковые представления, которые мы старались не пропускать. К нам часто присоединялся наш общий друг Вовка Разумовский со своей девушкой. Правда, сейчас я не могла вспомнить ее имени.
Вот мы и на Проспекте Народных Избранников. На первый взгляд здесь мало что изменилось. Те же старые серые сталинки, тот же "McDonald's" и тот же Центральный Универмаг. Та же чистота, те же "Элли" и люди с опущенными в землю глазами. Я вертела головой по сторонам в надежде увидеть какие-то новые, современные сногсшибательные здания или строения. Но, увы. Центральный проспект столицы, словно порос мхом. Никаких радикальных и сверхъестественных изменений в облике центра города не произошло. Даже вывески магазинов, кафе и ресторанов были такими же старыми, невыразительными и скучными. Я подумала, что вероятнее всего, существуют новые районы столицы, где признаки двадцать первого века все же можно будет заметить в архитектурных ансамблях, современных развязках дорог и разбитых новых парках с красивыми подсвеченными фонтанами и каскадами. Пока же главный город страны вызывал у меня некоторое недоумение. Он казался мне застывшим в прошлом веке намертво, не желающим меняться и трансформироваться в нечто более современное, живое, креативное.
Когда мы поравнялись с округлым зданием госцирка, то услышали громкий, усиленный мегафоном голос. Он раздавался из обгонявшей нас машины моповцев.
- Внимание! Всем остановиться! Движется кортеж Главы Государства!
Сергей тут же прижался к обочине и затормозил. В небе над проспектом появились черные вертолеты, сопровождавшие кортеж из шести черных бронированных представительских "Мерседесов" и десятка мотоциклистов. В каком именно "Мерседесе" находился ГГ определить было нельзя. Толстые пуленепробиваемые стекла окон надежно скрывали ГГ и членов правительства (Высшего Совета Десяти) от любопытных взглядов жителей и гостей столицы. А еще от врагов государства и недовольных властью. Над тротуаром зашныряли дроны, которые почти задевали головы людей. "Элли" горожан тоже покорно остановились у тротуаров, а люди застыли на своих местах, опустив головы. Впереди колонны двигался водомет, а завершал - длинный автозак. ("Зачем водомет и автозак???").
После того, как кортеж умчался в сторону Центральной Резиденции ГГ, названной им Дворцом Свободы и Справедливости, дроны еще несколько минут сновали над головами замерших в одной позе людей. Стояли и машины. Когда же беспилотники поднялись в воздухе выше зданий, люди и машины вновь продолжили свой путь.
- Теперь мы можем ехать, - удовлетворённо сказал Сергей и завел мотор. Он пропустил несколько машин и сосредоточенно повел нашу "Элли" к месту обитания Самых Высших.
Я не стала комментировать увиденное. Я ехала молча. Я никогда не видела ничего подобного дома. И тут же, как это случалось уже не раз, представила, как наш мэр запросто идет по улице или добирается до своего офиса на велосипеде, не опасаясь ни нападений, ни провокаций со стороны своих оппонентов. Я даже не знаю на какой машине раскатывает наш премьер. Никогда и ни у кого не возникало желания навредить ему или членам правительства. Все свое недовольство или негодование народ выплескивал путем пикетов или мирных демонстраций. И никогда правительство не подавляло выступления граждан силовыми методами.
