***

Я вызвал лифт и когда прозрачный цилиндр приостановился возле меня, сделал шаг внутрь. Кабина начала медленный спуск, по пути показывая все тайны подземного городка: жилые отсеки, оранжерею, комнаты отдыха, тренажёрный зал. И вот, наконец, нужный уровень.

По всей длине коридора — узкое окно. За ним — просторный светлый зал с выкрашенными белой краской стенами. С балок, смонтированных на высоком потолке, свисали как щупальца огромного спрута «руки» роботов. А на стапелях просматривался изящный силуэт очередного джета «Скорпион». Он выглядел пока голым и от того каким-то беззащитным — блестящие цилиндры турбин, опутанный проводами остов фюзеляжа, покрытые белой защитной краской крылья и хвостовое оперение. Поразительно ловко сновало многорукое чудовище, устанавливая узлы и детали.

На противоположном от окна голографическом экране высвечивались этапы сборки, где мерцающими зелёными линиями отмечались установленные узлы, жёлтым — которые монтировались сейчас, а тем, что мигали красным, ещё предстояло родиться в репликаторе. Время от времени беззвучно открывался люк в стене и появлялись очередные узлы.

В реальной жизни созданием и сборкой самолёта занимаются тысячи людей. А здесь — все детали воссоздавались на трёхмерном репликаторе и потом собирались роботами. Быстро и удобно.

В следующий отсек меня пустили, только проверив уровень секретности — ярко-оранжевый луч сканера скользнул по сетчатке глаза и механический женский голос произнёс: «Доступ разрешён. Добро пожаловать, майор Макнайт!»

Небольшой, ничем не примечательный зал. Желтоватый свет из встроенных в высокий потолок ламп мягко струился по стенам, отделанным гладкими грязно-серыми керамическими плитами. В центре — турбина двигателя, установленная на массивной платформе, облепленной датчиками. За панелью управления с допотопные мониторами за испытаниями наблюдали двое сотрудников в белых халатах, чем-то похожие со спины — оба маленькие, худощавые, темноволосые.

— Привет, Алан, — обернулся один из них, Серджио Тортора, смуглый парень, на угловатом небритом лице выделялись синие глаза и крошечные щегольскими усики. — Как дела на фронтах? Всех врагов победил?

Я кивнул.

— Прийти смотреть новый двигатель? — с сильным акцентом отозвался второй, азиат Канто Нива, скуластое широкое лицо осветила довольная улыбка. — Красиво?

Из турбины вырвался, словно из огромного сварочного аппарата, ослепительный бело-голубой столб пламени, чтобы исчезнуть в «чёрной дыре» — квадратном отверстии в стене.

— Теперь этот движок будут ставить на орбитоплан?

— Верно, — Серджио покивал с глубокомысленным видом. — Только, когда он будет лететь, как самолёт. А для режима выхода в космос будут другие двигатели. Очень мощные.

— Здорово. Теперь можно слетать туда, где эта самая чёрная материя имеется. Посмотреть, что это такое? И как её можно вытолкнуть из нашей системы. Или наоборот подтолкнуть Землю в обратном направлении.

— Не чёрный, а тёмный, — поправил меня Канто. — Тёмный, потому что никто не может видеть. Состоять из чего не ясно, частицы не обнаружить. Зарегистрировать земными приборами нельзя.

— Ну, замечательно, — я присел на край стола рядом с Серджио. — А как же тогда вы решили, что она как-то подействовала на Землю? Придумают черти что.

— Ты не понимаешь, — маленькое смуглое лицо Серджио залоснилось, в глазах сверкнула обида. — Тёмная материя имеет гравитационное воздействие. Именно так и фиксируется её присутствие. Вот, скажем, по наблюдениям астрономов есть галактики, где звезды вращаются так быстро, что их бы вышвырнуло за пределы, но они остаются на своих орбитах именно из-за воздействия гравитации тёмной материи.

— Ну, ясно теперь, — буркнул я, хотя все равно ни черта не понял, но вида не подал. — Ребята, а где сам орбитоплан собирают? Меня пустят туда?

— Нет, просто так не пускать. Но мы сделать временный пропуск, — предложил Канто.

Чтобы попасть в монтажно-испытательный корпус, пришлось не только спуститься на лифте глубоко под землю, пройти извилистыми коридорами, но и преодолеть несколько систем защиты, где меня с ног до головы прощупывал яркий луч сканера.

Ослепительно белый свет заливал огромный зал с высоким потолком и бетонными стенами, скрытыми под хитросплетеньем труб и балок.

Положив руки на перила балкона, я с интересом наблюдал, как в центре трёхъярусной платформы стапелей прорисовывался летательный аппарат, напоминающий выброшенного на берег кашалота. Массивный фюзеляж в центре рамы в виде перевёрнутой омеги, к которой крепились длинные изогнутые крылья с винглетами на концах.

— Вы кто такой? — резкий окрик отвлёк меня от созерцания вершины научно-технического прогресса. — Кто вас пустил?

Высокий мужчина средних лет в белом халате буравил меня злым взглядом карих глаз. Землистый цвет лица, как у человека, который много работает в помещении. Покрасневшие опухшие глаза. Помятые щеки с засеребрившейся щетиной плохо выбриты.

— Я — майор Алан Макнайт, — я достал из кармана электронный пропуск.

— А, понятно, — мужчина сразу смягчился и стал выглядеть чуть более дружелюбно. — Вы тот самый пилот, для которого мы делаем эту штуку, — в углах его полных губ возникла лёгкая улыбка. — Меня зовут Грегор Терзиев, я — главный конструктор, — я пожал ему руку, ощутив с удивлением его сильные мозолистые пальцы. — Поближе хотите посмотреть?

Мы спустились по лестнице, подошли к стапелям. Отсюда орбитоплан казался нереально громадным, но ошеломляюще прекрасным. Всё в облике этого «зверя» нравилось мне: гармоничная плавность линий фюзеляжа, размашистость сильных крыльев, словно выгнувшихся от ветра, огромные сопла турбин и в довершении всего омега, к которой все крепилось, напоминала огромную рогатку, готовую выстрелить в космос.

Мы поднялись по лестнице на второй ярус платформы, и я забрался в кабину, с комфортом расположившись в кресле капитана. Панель управления с несколькими экранами, двумя штурвалами выглядела привычно, не вызывала страха. Что разочаровало, так это обзор — сквозь узкие щели, идущие по бокам кабины, мало, что можно было разглядеть.

— Видно хреново, — честно признался я.

Терзиев хитро ухмыльнулся.

— Возьмите вот это, — он протянул мне шлем.

Самый обычный на первый взгляд. Может быть чуть больше, чем обычный пилотский шлемофон.

Я надел и словно оказался в абсолютно прозрачном шаре — внизу квадратные серые плиты пола, по бокам выкрашенная жёлтой краской оснастка, сверху потолок с блестящими металлическими балками и трубами.

— Поразительно. Камеры на обшивке? Полный обзор?

— Да, и не только. Когда освоите, сможете включать многократное увеличение.

— Серьёзно? Как у телескопа? Зачем?

Терзиев провёл рукой по панели и рядом со мной в мерцающей зеленоватой дымке закрутился глобус Земли. Лёгкое прикосновение — наша планета уменьшилась, возникла вся солнечная система. Ещё одно движение — в сверкающую спираль слились все звезды Млечного пути.

— Вы сможете увеличить любую область нашей Галактики. Да, собственно говоря, всей видимой части Вселенной.

— Электроника, конечно, крутая. Но всё это может к чёртовой матери полететь при электромагнитной буре.

— Ну, здесь есть и обычные механические приборы.

С тихим шелестом экраны разъехались в стороны, обнажив обычную, выкрашенную в бирюзовый цвет, панель с анахроничными приборами-будильниками.

И что-то ёкнуло в груди — вспыхнули воспоминания о тех днях, когда я только учился на пилота: кабина, приборы, штурвалы в виде буквы V. Даже цвет обивки кресел — цвета топлёного молока, казался таким знакомым родным.

— Так, а это что, — я обратил внимание на панель слева, испещрённую значками, тоже очень знакомыми. — Оружие?

— Да, верно, — Терзиев откинулся на спинку сидения, став на удивление серьёзным. — Лазерная пушка, электромагнитная, ракеты.