- Воришка, значит? – голос мужчины был хрипловатым. – Неплохие у тебя аппетиты.

- Мистер Грегори, что прикажете с ним делать? – невозмутимым голосом спросил телохранитель.

- Здесь слишком шумно и много свидетелей. Отойдем за угол.

Я знал, что вырываться бесполезно, говорить и умолять тоже бесполезно. Неужели все так и закончится? Меня грубо увели за угол и прижали к стене. Пока я с замиранием сердца наблюдал за стариком, тот в свою очередь внимательно рассматривал меня своими поросячьими глазками и продолжал говорить, намеренно растягивая слова:

- Какой глупый мальчик. Неужели ты не знаешь, что воровать чужие деньги нехорошо? Или у тебя настолько безвыходная ситуация? Но, знаешь, я не такой бессердечный, как ты думаешь, я могу помочь тебе. Я не привык заниматься благотворительностью, но, думаю, что за небольшую услугу я буду готов поделиться с тобой хрустящими зелеными купюрами.

От страха я не понимал, о чем он говорит. Какая услуга? Какие деньги? Тем временем мистер Грегори подошел ко мне и схватил своей потной, жирной рукой за подбородок. Я попытался отшатнуться, но крепко держащий меня секьюрити этого не позволил.

- Какая смазливая мордашка, – на лице старикашки появилась полная похоти ухмылка. – Ты мне, определенно, нравишься. Маркс, выруби его и принеси в отель.

Только не говорите мне, что он собирается трахнуть меня! Это же хуже смерти! Паника накрыла меня огромной волной не хуже цунами. Я предпринял попытку вырваться, но на мою голову тут же опустилось что-то весьма тяжелое и я потерял сознание.

Очнулся я от едкого запаха нашатыря и в ужасе обнаружил, что полностью раздет и привязан к широкой кровати, на краю которой сидел мой потенциальный насильник. Мерзкий жирный старикашка, потирающий свои потные ладони в предвкушении предстоящего удовольствия. Я дернулся, но веревки, которыми я был привязан, лишь еще сильнее стянули мне руки.

- Отпусти! – зашипел я. – Не прикасайся ко мне! Я не занимаюсь такими вещами!

- Так ты еще и невинен? – старикашка облизнул свои пухлые губы и медленно провел рукой по моему бедру. – Я обожаю невинных мальчишек. А еще я обожаю, когда они кричат и сопротивляются.

- Проклятый извращенец! Ублюдок! Убери от меня свою жирную руку! – от безысходности в моих глазах стояли слезы. Нет, я не должен сейчас реветь! Я не должен показывать ему свой страх, свою слабость.

- Ну не надо так грубо, – Грегори поднялся и принялся снимать с себя одежду, обнажая свое не менее отвратительное тело. Многочисленные складки жира, жесткие черные волосы на груди, пивной живот. Меня тошнило уже от одного его вида. Зажравшаяся свинья! Нет, пожалуйста, что угодно, но только не он! Если мне и суждено было быть изнасилованным, то пусть моим насильником будет кто-нибудь другой! Я знал, что все уже решено, что никакого чуда не случится, но продолжал молить высшие силы о своем спасении. Я даже обещал им, что перестану воровать, что попытаюсь честным путем пробиться в люди.

Но мои мольбы не были услышаны. Грегори полностью разделся и, злорадно посмеиваясь, забрался на кровать. Я зажмурился, лишь бы не видеть всего этого. В этот момент я ощутил, как эти жирные руки вновь прикасаются ко мне, бесстыдно лапают мое тощее тело. Я вновь дернулся, но насильник даже не обратил на это внимания, продолжая наслаждаться своей добычей. Что-то мокрое прикоснулось к моей шее. Язык! Эта тварь меня облизывает! Я яростно замотал головой, вынуждая Грегори отстраниться.

- Отвали от меня! Отвали!

- Тише, тише. Ты сегодня был плохим мальчиком и заслужил наказание, – мерзко прохихикал старик своим хриплым голосом прямо над моим ухом.

Руки насильника скользнули к моей заднице и принялись грубо ее мять, в то время как его язык жадно вылизывал мою грудь. Прошу, уберите от меня этого урода! Я больше не мог сдерживать слез, которые градом катились по моим щекам. Почему я не послушался парней?! Почему я возомнил себя неуловимым мастером кражи?!

Я вздрогнул, когда почувствовал, как в мою задницу резко протолкнули два пальца. Я вскрикнул и принялся извиваться. Плевать, что веревки стерли руки в кровь, лишь бы вырваться. Если бы я не был привязан, то смог бы оглушить этого подонка и сбежать, но старик все тщательно продумал. Наверное, он не первый раз насилует ни в чем не повинных мальчиков.

- Какой ты активный, – вновь раздался его отвратительный голос над моим ухом. – Я уже весь в нетерпении.

- Вытащи! Вытащи свои корявые пальцы! Не трогай меня там!

- Вытащить? – в голосе старика была неприкрытая усмешка. – Не думал, что ты так сильно хочешь почувствовать меня внутри!

- Нет! – завопил я, когда вместо пальцев в меня начало проникать что-то намного большего размера.

Резкая боль пронзила все тело насквозь. Я кричал, сжимался, но старик продолжал двигаться, все глубже и глубже проникая внутрь. Лучше бы он убил меня. Я понял, что такое ад, я испытал его на себе. Бессмысленно рыдать, бессмысленно просить о прекращении, никто не сжалится над тобой, никто не услышит отчаянных криков о помощи. Я расплачивался за свою глупую ошибку.

Насильник решил получить свое сполна, он грубо насиловал меня на протяжении двух часов. За это время я успел охрипнуть и потерять всякую надежду. Нет, я уже не вырывался, не кричал, не ревел, я просто превратился в пустую безвольную куклу. Меня сломали. Я смотрел пустым взглядом в расписной потолок дорогого отеля, а мое тело подергивалось в такт движениям насильника. Старикашка был полностью поглощен процессом, он пыхтел, снова набирая темп. Еще один толчок и внутри разлилось что-то теплое. Тяжело дыша, насильник, наконец, вышел из меня.

- Ты был очень хорошим мальчиком, – усмехнулся он, развязывая мне руки. – Пожалуй, я оставлю тебе неплохие чаевые. Ты должен радоваться.

Я продолжал так лежать, чувствуя, как из меня медленно вытекает сперма, перемешанная с кровью, даже после того, как старик покинул номер. В голове было пусто. Я не хотел больше жить, я не хотел продолжать свое существование. Лучше бы я вообще никогда не рождался. Не знаю, сколько я так пролежал, но страх перед тем, что старик может вернуться, заставил меня подняться на ноги. Все тело жутко ломило, а боль в заднице не дала мне даже и нормального шага сделать. Ноги подкосились, и я неуклюже рухнул на пол. После пары неудачных попыток, я все же смог снова подняться. Моя одежда лежала на небольшом журнальном столике рядом с пачкой зеленых купюр, которые мне оставил насильник. Я доковылял до столика и стал неуклюже одеваться. Когда с одеждой было покончено, я снова бросил взгляд на деньги. Старик не соврал, здесь была очень приличная сумма, ее хватило бы мне на неделю беззаботного существования. Если я возьму их, то признаю себя шлюхой, а если нет, то они достанутся персоналу отеля. Поколебавшись, я все же схватил пачку и сунул к себе в карман. Нет, я не шлюха, но я не позволю забрать компенсацию за свои мучения какой-нибудь горничной, которая придет убирать номер.

Я плохо помню, что было дальше. Кажется, я бесцельно бродил по улицам, словно призрак. Меня пару раз чуть не сбила машина, но мне было все равно. Пустота, внутри меня была лишь холодная пустота. Обессиленный, я упал в каком-то грязном переулке и уснул, а утром меня схватили люди “Хаммонда” и увезли на эксперименты. А эти деньги я так и не потратил.

Почти каждую ночь меня преследовали обрывки отвратительных картин насилия надо мной, меня преследовало ощущение прикосновений этих жирных, потных рук богатого старикашки. Но теперь, проходя все эти ужасные эксперименты, я решил, что все же хочу жить. Я хочу жить, но мне нужен кто-то, кто поможет стереть из памяти тот ужас, кто-то, кто заменит воспоминания ненавистных прикосновений своими желанными. И этим кто-то стал для меня Джек. Джек был моим спасением, я таял от его прикосновений, от его поцелуев. Он позволил мне забыть пережитый ужас. После того случая у меня развилась фобия прикосновений. Я испытывал дикий страх, когда ко мне кто-нибудь прикасался кроме Джека. Именно поэтому я все время сбрасывал руку и кусал Рэйджи, пусть даже у него и не было никаких дурных намерений.