Находиться в этой комнате внезапно стало невыносимо, так что Хинамори, сжав в руке медальон, поднялась на ноги и тихо, стараясь, чтобы под ней не скрипнула ни одна половица, пошла в сторону кухни. В горле совершенно пересохло, и хотя бы глоток воды был необходим. Впрочем, вроде бы там еще были остатки чая.

Но оказалось, что Момо – не единственная, кому этой ночью не спится. Йоши тоже сидела на кухне и, попивая из пиалы не то чай, не то саке, читала лежащий на столе пухлый томик. При этом она не выглядела ни обеспокоенной, ни уставшей, словно для нее проводить ночь, сидя на кухне, а не спя в своей постели, самое обычное дело. На приход Момо Маэми никак не отреагировала, не отрываясь от книги. И только когда та налила из графина воды в стакан и принялась пить ее жадными глотками, Йоши подняла на нее взгляд.

- Не спится? – коротко поинтересовалась она.

- Есть немного, – улыбнулась Хинамори, но баунто заметила, как тяжело далась девушке эта улыбка. Слишком знакомо все это выглядело. Много, очень много раз самой Йоши приходилось скрывать свою боль за такой же вымученной улыбкой. Впрочем, проблемы Момо ее не касались. К тому же, если она не рассказывает о них, не стоит тянуть из девочки жилы. – А вы почему здесь, Йоши-сан?

Похоже, вернуться к книге так легко не получится. Но Хинамори, кажется, действительно спрашивает, потому что волнуется, а не потому, что этого требует этикет. Разговаривать о причинах своей бессонницы Маэми уж точно не хотела, поэтому лишь неопределенно передернула плечами.

- Тоже не спится, – произнесла она.

Вопреки ожиданиям, такой ответ Момо не удовлетворил, и отбывать в свою комнату, дабы снова попытаться заснуть, она не спешила. Вместо этого шинигами налила себе еще воды и села за стол напротив Йоши. Та, поняв, что почитать книгу ей сегодня уже вряд ли удастся, закрыла ее и вопросительно посмотрела на Момо. Дескать, давай, выкладывай, что хотела.

- У вас был плохой сон? – осторожно спросила Хинамори, боясь ненароком задеть чужие чувства.

Но Йоши не изменилась в лице. Некоторое время она медлила с ответом, обдумывая свои слова. Хинамори ее не торопила, да, в общем-то, и не ждала ответа, помня, что Маэми не из тех, кто любит говорить о себе.

- Не совсем, – наконец покачала головой баунто и, встретив вопросительный взгляд Момо, добавила: – У меня многое на уме. Долго рассказывать.

Эти слова можно было бы истолковать и как «Сейчас неподходящее время об этом говорить», и как «Можешь спрашивать, если тебе интересно, я не возражаю». Но Хинамори предпочла остановиться на первом варианте.

- А у меня да, – неожиданно произнесла она и сама удивилась. Черт, ведь она с самого начала решила никого не грузить этими проблемами, так какого черта слова сорвались с языка сами?!

Но Йоши и глазом не моргнула, и на ее лице не появилось ни капли недовольства. Собственно, на нем вообще не появилось никаких эмоций. Как же в подобных ситуациях Момо ей завидовала… Девушка всеми силами уже давно старалась держать чувства и эмоции при себе, но в критических ситуациях они все равно были как на ладони, и противники так ясно видели ее мысли, словно те шли у нее на лбу бегущей строкой.

- Ты все еще переживаешь из-за Мабаши? – спросила Маэми, бросив на Хинамори короткий взгляд.

И от этих слов у Момо перехватило дыхание. И тут же накатило просто несломимое желание рассказать все. О том, что она не может спать, потому что кошмары преследуют ее почти каждую ночь. О том, что она действительно не смогла смириться со смертью Мабаши, который умер у нее на руках да еще и фактически по ее вине. И о том, что из-за всего этого она не может толком сконцентрироваться на работе.

- А откуда вы знаете? – поинтересовалась Момо. Не то, чтобы это так уж ее беспокоило, но не хватало только того, что на самом деле это она разбудила Йоши своими криками по ночам.

Баунто только шумно выдохнула воздух и покачала головой, словно спрашивая таким образом, зачем Хинамори задает столь глупые вопросы. Какая разница, откуда? Главное, что знает, и точка. Было бы тут чего не знать, если посмотреть на ситуацию трезво.

- А что еще тебя может так беспокоить? – наконец вопросом на вопрос ответила она, поняв, что Момо ничего говорить не намерена. – Вроде бы с тех пор, как мы поступили на службу в Пятый отряд, ничего из ряда вон не случалось, все твои друзья целы и невредимы. Да и в конце концов то, что ты неосознанно постоянно мнешь в руках его Ключ, говорит само за себя.

От этих слов Хинамори почему-то почувствовала себя ужасно неловко. Словно Маэми застукала ее за каким-то неприличным занятием и объявила об этом во всеуслышание. Но, отбросив недовольство, девушка призадумалась. Она что, действительно постоянно не выпускает из рук медальон Мабаши? Момо ни разу не замечала за собой подобной привычки, но не исключала вероятности того, что действительно делала это неосознанно, и поэтому она не отражалось в памяти. Да и ее недавняя попытка вызвать на разговор Ризу явно говорила в пользу этой версии.

Некоторое время они помолчали. Йоши продолжала неспешно пить чай, а Момо сосредоточенно разглядывала свои сцепленные в замок пальцы и думала о своих проблемах.

- Йоши-сан, – наконец-то нарушила повисшее молчание Хинамори. – Скажите, а вы согласны с тем, что говорила Сома-сан? Ну, что Мабаши-кун сам виноват в своей гибели, потому что пошел за Карией. Я хочу сказать, что этот пункт мне действительно неясен. Ведь он должен был знать, чем все это закончится.

Маэми несколько скривилась. Разговор пошел не совсем туда, куда бы ей хотелось. Но, с другой стороны, Йоши справедливо решила, что лучше расставить все точки над i сейчас, и больше к этой теме не возвращаться.

- Ёсино-сама никогда не была добросердечной, это да, – наконец проговорила она, тщательно подбирая слова. – Она всегда предпочитала говорить, как есть, а не ходить вокруг да около. И если она так сказала, можешь мне поверить, она именно так и думает. Впрочем, ее можно понять. Для нее безопасность клана баунто – главная и первостепенная задача, а все остальное волнует ее в самую последнюю очередь. Что до Мабаши… не буду гадать, что сподвигло его на сотрудничество с Карией, не знаю. Но у каждого из нас, баунто, есть грустные главы в жизни. Живем мы, как тебе известно, очень долго, так что в этом нет ничего удивительного. Можешь не сомневаться, и у него они были.

- Да я и не сомневаюсь, – Хинамори сама удивилась тому, какая горечь прозвучала в ее голосе.

- Знаешь, Хинамори, смотрю я на тебя сейчас и думаю, а не влюбилась ли ты часом? – с Йоши внезапно слетела ее идеальная маска полной отстраненности и безразличия к окружающему миру, а на лице появилась грустная и понимающая улыбка. Так могла смотреть только женщина, действительно знающая, о чем говорит, и испытавшая это на своей шкуре. А может, и не раз.

В первый момент Момо захотелось вскочить и отчаянно замахать руками, дабы опровергнуть это абсурдное с виду предположение. Но она не стала. Потому что внезапно поняла, что слова Маэми, возможно, не так уж и далеки от правды. Влюбилась? Может, и так… Вот только на то чувство, которое возникло у нее, когда она впервые увидела воочию капитана Айзена, это не походило. Хинамори все еще отчетливо помнила тот самый первый день инспекции, когда капитан Пятого Отряда прибыл в Академию в составе инспекционной комиссии. Девушка смотрела на него, не в силах отвести взгляд. И дело было даже не в красоте, хотя капитан Айзен, несомненно, был и оставался очень красивым мужчиной. Он просто обладал какой-то невероятной харизмой, которая помогала ему располагать людей к себе, вызывала доверие. И действительно не было ни единого случая, когда бы Момо хоть на миг засомневалась в его действиях и решениях. Он был для нее несомненным авторитетом. В тех случаях, когда у Хинамори что-то не получалось, ей было достаточно лишь представить себе, как будет разочарован в ней капитан, и все получалось словно само собой. А при виде его улыбки девушка чувствовала такую легкость, что, казалось, вот-вот взлетит, окрыленная внезапно свалившимся на нее неземным счастьем.