— Ики 1… — Кики собирался пойти за ним.
— Оставь его. Ему надо побыть одному, — попросил Шенки, — Джеки, вот ты можешь.
— Что? — удивленно спросил Джеки.
— Тебе разве жалко Леру? В какой-то степени нам всем жалко, но если бы Лера не общалась с Икинцыцы 2, а Икинцыцы 1 испоганил ей жизнь, тогда можете обвинять его. Сразу полезли с обвинениями. Мы не сможем его понять, потому что у нас нету братьев. А за младшего брата я бы тоже разорвал любого на куски, грубо говоря. Джеки, зачем ты так в резкой форме?
— Мальчики… я поговорю с Икинцыцы 1. Надеюсь, он меня выслушает, — Блум решилась пойти на это.
— Но… Блум. Если Икинцыцы 1… — Скай волновался за нее.
— Не волнуйся, милый. Икинцыцы 1 — мой друг тоже. Я для него — первая подруга, ну из девушек. Я поговорю с ним спокойно. Потому что он так же зол на брата. А мне сейчас страшно представить, каково Икинцыцы 2, — у Блум пошли слезы.
— Нам тоже. Бедный, Икинцыцы 2, — Флора тоже загрустила.
— Ладно… я пошла, — с этими словами Блум вышла из кабинета, чтобы спокойно поговорить с Икинцыцы 1.
Да, Икинцыцы 1 поступил жестоко. Он почти уничтожил популярность «Ранеток», а жизнь Леры он сломал в буквальном смысле. С Лаурой и вовсе поступил жестоко: довел ее до страшного диагноза в виде бесплодия. Икинцыцы 1 оказался тем еще «чудовищем», как его описали недоброжелатели. Даже друзья не ожидали такой жестокости со стороны друга, хотя понимали, зачем он так поступил. Блум сейчас боялась, что Икинцыцы 1 начнет ругать брата и морально подавлять его. А такими темпами Икинцыцы 1 быстро смог бы стать злым парнем, даже хуже Макса «Злодея». Да, за все школьное время от Икинцыцы 1 не раз хотели избавиться. В каком-то смысле эта злость накопилась в позитивном парне. Все его товарищи боялись, что эта злость сожжет в нем позитив, оставив место жестокости и злости. Блум решила поговорить с Икинцыцы 1, так как со времен начала дружбы она еще ни разу не дала ему усомниться в себе. Доверит ли ей Икинцыцы 1? Что изменит этот разговор?
====== Правда: Часть 2. ======
Икинцыцы 1 стоял в коридоре. Он был немного злым и было такое чувство, а точнее желание все и всех разорвать на куски. У него было желание размазать Икинцыцы 2 об стенку за то, что создал ему проблемы и заставил Икинцыцы 1 участвовать в нервотрепках. Вдруг к нему подошла Блум. В данный момент Икинцыцы 1 не хотел ни с кем разговаривать.
— Икинцыцы 1… я пришла поговорить с тобой, — начала Блум.
— Хм. И что за нотации ты мне хочешь прочесть? Что я веду себя, как чудовище? Что меня начнут все ненавидеть? Это уже не интересно слушать, так что можешь вернуться в класс, — чуть грубо ответил ей старший Икинцыцы.
— Нет. Я понимаю, почему ты так поступил по отношению к Лере. Страшно представить, что ты сделал с Лаурой. Но я понимаю твои волнения. Ты волновался…
— За брата? Ты хочешь сказать, что я волновался за этого кретина? — он на нее немного зло посмотрел.
— Икинцыцы 1, тут никого нет. Я же твоя первая подруга. Ты все можешь мне сказать. Я хоть раз дала тебе повод усомниться во мне? — Икинцыцы 1 задумался над ее словами.
— Нет. Не помню такого случая, чтобы ты разочаровала меня, как друга. Хотя ты раздражаешь меня своими нотациями, — чуть спокойней ответил Икинцыцы 1.
— Не помнишь, потому что не было такого случая. Я всегда помогала тебе. Ты мне можешь доверять. Не бойся, я никому не расскажу. Обещаю, — просила Блум.
— Хм. Что должен чувствовать такой бессердечный парень, как я, когда брат совершил попытку суицида и лежит в больнице с непонятно что разрушенным то ли сердцем, то ли душой? Что я должен был чувствовать? Волнение. Более того Лера и Лаура мне лично проблем тоже не мало создавали. Если Лаура только выпендривалась в доме, то Лера уже перебарщивала. Может я бессердечен, но у меня тоже есть чувства.
— Значит, ты не бессердечен. У тебя доброе сердце, Икинцыцы 1. Просто ты очерняешь его своей злостью и желанием мстить. В твоем светлом сердце все это время находился позитив. А эта злость поглощает твой позитив. Если сравнить тебя два года назад и тебя сейчас, то ты — не тот, которым был раньше. Ты не тот Икинцыцы 1, которого я хорошо помню. Ты раздражал всех, обязательно появлялся в школу. Всегда веселился. Мстил… ну… своим хулиганством. Ты не любил находиться в одиночестве, — рассказывала Блум.
— На счет последнего я с тобой не согласен. Я люблю находиться в одиночестве, когда этого требует покой. Мне одному спокойней бывает. А сегодня я пришел сюда в школу, чтобы меня не считали трусом. Я же нагадил жизнь Лере, но она это заслужила.
— Икинцыцы 1… мы уважаем тебя, но нам всем очень хочется, чтобы ты улыбался… по-настоящему. Мы не хотим, чтобы ты был злым. Ты нужен своим друзьям не злым, а позитивным. Если ты станешь злым, то от тебя отвернутся все. Ты же развалишь собственный коллектив. Подумай, Икинцыцы 1. Тебя уважают не только твои товарищи. Тебя уважаю я, еще уважают мои подруги по команде, «Специалисты», даже Заира. Заира сама говорила, что ты в каком-то смысле будешь лучше Макса «Злодея». Она даже за тебя вступилась в день влюбленных, когда Матвей, Антон и Сираж хотели тебя разыграть, подставив ее. Будь ты настолько ужасным, Заира не стала бы заступаться. А я бы не подружилась с тобой. Даже твои товарищи не стали бы дружить с тобой, если бы ты был бессердечным парнем. Подумай, Икинцыцы 1.
Слова Блум глубоко затронули душу Икинцыцы 1. Тот окончательно успокоился и не понимал, почему он стал таким. Да, его и вправду ценят друзья. Он уже начал чувствовать, что его товарищи за него боятся. Даже «Винкс» и «Специалисты».
— Блум… ты даже не знаешь, что мне пришлось сделать, чтобы отомстить за брата. Первым делом я купил фотоаппарат, затем шел по темным переулкам и на одной части переулка нашел Леру с каким-то парнем. Ты сама убедилась, что она… не буду выражаться. Я ее сфотографировал, затем отправил в печать и получил реальные фотографии. Положил в конверт и отнес к ее отцу на работу. Ему я тоже хотел отомстить. Это за несправедливость. Я его же подставил, и генерал его уволил. Сами фотографии я отправил в редакцию газет «Скандальные факты». Как я понял, отец Леры уничтожил ее морально. И кто же он после этого? Отец? Маньяк он похотливый. Хорошо, что его арестовали, если верить словам Ани. А хочешь знать, что с Лаурой сделал? Для этого мне пришлось кинуть камень в байкера, отобрать у него байк и пистолет и поехать на шоссе. Ночью меня вряд ли заметят. Я вообще не хотел видеть Лауру счастливой. Ахмед то будет счастлив… с другой. Да, Лаура была беременна от Ахмеда. Она же нагло выпендривалась перед братом и строила из себя счастливую дурочку. Я не хотел, чтобы она была счастлива. Мне пришлось выстрелить в колеса, чтобы они попали в аварию. Если честно, дальше я не знаю. Но уверен, что ребенка у нее не будет, — последнее ужаснуло Блум, — Прости, Блум, за такую страшную правду. Я и не на такое способен.
— Если бы я знала, что ты можешь так запросто сломать жизнь людям… я бы не выступала против тебя. Ты прости за то, что в девятом классе активно выступала против тебя, — Блум загрустила, чем удивила Икинцыцы 1.
— Эй, с тобой все в порядке? — удивленно спросил Икинцыцы 1, — Чего ты грустишь и извиняешься? Раньше было весело. Ты то хороший человек, поэтому заступился за тебя тогда от банды Майка. Если бы на твоем месте была бы одна из «Ранеток», то я бы наплевал на них. Тебе нет смысла грустить, — Икинцыцы 1 улыбнулся.
— Икинцыцы 1… у меня есть к тебе просьба.
— Какая?
— Пожалуйста, будь помягче со своим братом. Не ругай его. Мне реально жалко его. Когда он приходил вчера во время расставания с Лерой, мне было ужасно жалко видеть его. У меня пошли слезы. И у моих подруг тоже. Твой Икинцыцы 2 очень добрый. Он и так многое пережил. Прошу, не ругай его. Ты — единственный, которому он может доверять. Не делай так, чтобы он и тебя ненавидел. Он сейчас морально подавлен. Ты должен поддержать брата. Не груби ему… хотя бы до тех пор, пока он не станет прежним. Прошу, выполни мою просьбу. Тебе самому легче станет.
