Упорное сопротивление наших танкистов вынудило противника на время приостановить свое наступление. Как показали пленные, урон, нанесенный 15-м танковым полком врагу, оказался весьма ощутимым. Понесли потери и наши подразделения, особенно 2-й танковый батальон.

С наступлением темноты полк отошел на рубеж реки Мокрая Сура, где занимали оборону наши стрелковые и кавалерийские части.

Под утро на командный пункт дивизии, который был расположен в небольшом хуторке — бывшем отделении совхоза «Долинский», — возвратился полковник Е. Г. Пушкин, имея утвержденный командующим Резервной армией план на организацию боя. Анализ донесений разведки и рапорт командира 15-го танкового полка показали, что гитлеровцы основное внимание уделяют направлению Кринички — Сухачевка — Таромское.

По данным штаба Резервной армии, противник нацеливал свои удары вдоль железной дороги на Днепропетровск, имея в авангарде 13-ю танковую дивизию из состава 1-й танковой группы. Генерал фон Клейст по-прежнему оставался верным своей излюбленной тактике — вбивать бронированные клинья в оборону наших войск. Так он действовал под Янушполем, Равой-Русской, Бродами, Бердичевом, на подступах к Киеву.

Еще командуя 32-й танковой дивизией в составе 4-го механизированного корпуса, Е. Г. Пушкин, начиная с приграничных боев и до сражения за Киев, не раз сталкивался с бронированной лавиной Клейста, которую Рундштедт использовал в качестве ударного кулака. Не внося ничего нового в тактику боя, гитлеровские танковые командиры почивали на лаврах, так легко доставшихся им на полях сражений в Западной Европе.

Танковому соединению Е. Г. Пушкина, основное предназначение которого — участвовать в прорыве вражеской обороны, развитии успеха в тактической и оперативной глубине, на этот раз предстояло действовать в обороне. Высокое командирское мастерство и умение ориентироваться в самой сложной боевой обстановке помогли полковнику Пушкину не только правильно построить оборону, но и выиграть предстоящий бой с незначительными потерями.

Предстоящий бой командир дивизии предварительно отработал на картах с офицерами штаба и командирами частей, была проведена рекогносцировка местности, согласованы вопросы взаимодействия, намечены пути эвакуации поврежденных машин и раненых, подвоза боеприпасов и горючего.

По имевшимся данным, удар оккупантов предстояло ожидать со стороны Днепродзержинска во взаимодействии с войсками гитлеровцев, которые наступали с юга вдоль Запорожского шоссе.

Учитывая вероятность действий противника, Е. Г. Пушкин решил сделать все возможное, чтобы острие удара бронированного клина пришлось по пустому месту. Придерживаясь тактики танковых таранов, гитлеровцы, уверенные в своем превосходстве, не особенно беспокоились за свои фланги. Именно этот фактор и решил использовать полковник Пушкин, планируя оборону дивизии. Необходимо было заманить противника в «огневой мешок» и навалиться на него с трех сторон сначала мощью артиллерийского огня, а затем ударами танков. Для этого штабом дивизии были выделены танковые подразделения, в задачу которых входило: на рассвете 19 августа на виду у противника произвести имитацию отхода в направлении Сухачевки. Путь «отхода» наших танкистов пролегал по дороге, которая протянулась вдоль «мешка» от своего основания до глубины.

Исходя из замысла штаба дивизии, командиры частей и подразделений получили приказ подготовить местность в инженерном отношении на своих участках. Огневые позиции 15-го и 16-го танковых полков располагались в километре западнее совхоза «Долинский» фронтом на северо-запад с таким расчетом, чтобы в любую минуту, в случае необходимости, огнем своих пушек поддержать действия артиллерии и мотострелков с места.

8-му артиллерийскому полку отводился участок в нескольких километрах впереди и левее танкистов фронтом на восток вдоль густой лесопосадки. Отсюда хорошо просматривались дорога, проходившая через район обороны в сторону Днепропетровска, и возвышенность вдоль Днепра вплоть до Баглея.

Мотострелковый полк под командованием подполковника Абрамова оседлал железную дорогу и занял участок обороны вплоть до Днепра фронтом на запад.

Оборона дивизии приобретала форму подковы. Огневые средства располагались так, что при любых обстоятельствах противник попадал под перекрестный огонь. Укрытия для боевых машин, артиллерии и другие земляные сооружения в течение ночи были тщательно замаскированы.

В определении правильного решения немало помогли поисковые группы дивизионного разведывательного батальона, которым командовал отважный и находчивый командир капитан Акименко, погибший в боях за Подгородное и похороненный в г. Новомосковске.

В разведпоисках в те дни особенно отличились командир разведывательной роты старший лейтенант Ткаченко, о храбрости которого в дивизии ходили легенды, старшие лейтенанты Нестеренко и Локшин, мастер разведки младший политрук роты М. И. Никитенков, командир разведвзвода лейтенант Бурда, командир роты автоматчиков старший лейтенант Авганесян и другие.

Важными данными о противнике располагал также штаб 79-го погранотряда под командованием отважного чекиста подполковника С. И. Грачева. Бойцы и командиры этого отряда, отходившие с боями с западной границы, героически сражались рука об руку с танкистами 8-й танковой дивизии. Пограничниками Ивановым, Найденовым и Наумовым был захвачен контрольный «язык» из состава 93-го моторизованного полка 13-й танковой дивизии гитлеровцев накануне боя 19 августа 1941 года. При опросе было установлено время наступления частей дивизии, которой командовал в то время опытный, прошедший с боями через всю Европу генерал-майор Герр.

19 августа, ровно в восемь утра, послышался своеобразный, завывающий гул фашистских самолетов. Целая армада их шла со стороны Днепродзержинска. Вражеские «юнкерсы» зловеще серебрились в лучах утреннего солнца, поднимавшегося над островерхими тополями хуторка, в котором располагался штаб дивизии. Около часа вражеские стервятники сбрасывали свой смертоносный груз на позиции полков. Одна волна сменяла другую. Земля и воздух содрогались от взрывов. Местами взрывной волной сносило с танков маскировку, и тогда вражеские летчики ссыпали на обнаруженные машины всю свою бомбовую нагрузку. Но маскировка все-таки сделала свое дело.

Не успела осесть вздыбленная взрывами земля, как со стороны Днепродзержинска и Баглея появились фашистские танки. Перестраиваясь из предбоевых порядков, они устремились вдоль дороги, наполняя окрестность шумом моторов. Впереди шли танки T-IV, за ними и на флангах — T-III и T-II, далее пехота на бронетранспортерах и артиллерия. Выгодность такого построения была очевидна. T-IV с более мощной броней и 75-миллиметровыми пушками прикрывали весь боевой порядок. В их задачу входило не только осуществить прорыв вероятного рубежа обороны наших войск, но и повести за собой остальные машины и мотопехоту.

С появлением танков Е. Г. Пушкин ни на минуту не отрывал глаз от бинокля. От того, как поведет себя противник, зависели не только осуществление предстоящей операции по разгрому врага, но и судьба Днепропетровска в ближайшие дни.

Когда передовой отряд гитлеровцев начал втягиваться в горловину огневого «мешка», полковник Пушкин на какое-то время расслабил плечи и повернулся к находившимся на НП командирам:

— Это и есть традиционный танковый клин, товарищи. Генерал Клейст по-прежнему верен себе. Пора приводить его в сознание…

Многие наши командиры и бойцы впервые в тот день увидели построение огромного количества танков углом вперед. Вся эта масса двигалась на боевые порядки дивизии, создавая весьма внушительный вид.

Несмотря на то, что нервное напряжение личного состава подразделений было доведено до предела, план, задуманный командиром дивизии, был осуществлен блестяще.

В центре боевого порядка по-прежнему двигалось до батальона средних танков. По ним-то и предстояло нанести первый удар, обрубив тем самым острие танковому клину наступающих.