— Что? Нет! Пощадите меня! Прошу!

— Слишком поздно! — холодно произнесла Ями и…

Одним взмахом Ями кастрировала его ножом, из-за чего тот заорал от боли. Затем вытащила его оторванный орган и отдала Максу «Злодею» в левую руку. Этой же рукой он нанес мощный удар и выбил все передние зубы, засунув орган ему в рот и затолкав в глотку. Чтобы тот не орал на весь ночной клуб, Макс закрыл ладонью его рот. Ями встала с него, оставив его истекать кровью из отрезанного органа.

— Он ничего не скажет. Тогда пусть сдохнет. Иди умойся, Ями. И никому ни слова, — попросил Макс, на что та кивнула и ушла, а потом качек посмотрел на почтальона, который выпустил слезы от беспомощности, — Раньше надо было думать. Я не прощу тебе изнасилование и смерть подруги. И знай: твои дружки рано ли поздно сдохнут! У тебя был шанс остаться в живых, но ты не воспользовался этим. Теперь сдохни!

Макс «Злодей» напоследок сильно сжал его шею так, чтобы она хрустнула. Он сломал кости и фактически насмерть задушил его, после чего почтальон перестал подавать признаки жизни. Далее качек завернул мертвое тело в одеяло, а потом отправился за мешком, чтобы засунуть труп туда и выкинуть куда подальше.

0. Полночь, 7 сентября…

Икинцыцы 1 сидел дома у Блум на диване. Он уже не подавал никаких эмоций, сидя спокойно. Блум готовила морковный сок, ибо он успокаивает нервы. Рондоближ в этом понимал, так что Блум решила воспользоваться советом сельского сироты. Ей самой на душе было неспокойно, ибо погибла ее лучшая подруга. Икинцыцы 1, который познал любовь позже всех, потерял девушку раньше всех. Он уже потерял две девушки, которых убили подло. Сейчас он пребывал в спокойном состоянии, но молчание — это единственный способ сдержать эмоции.

Вскоре Блум приготовила морковный сок и подошла к своему другу, после чего дала ему выпить. Он медленно взял и разом выпил весь сок, а потом вернул кружку своей подруге. Блум положила кружку на стол, а потом села с ним на диван, после чего опустила взгляд на пол.

— Ики 1… Макс «Злодей» все рассказал. Я очень сильно волновалась за тебя… и побежала за тобой. Хорошо, что я тебя нашла, родной. Я не позволю злости охватить тобой.

— Блум… — тише произнес ее имя Икинцыцы 1, — Рэйнбоу… она… не заслуживала… такой участи…

— Никто не заслуживает, Ики 1. И ты не заслуживал такой участи. Пожалуйста, успокойся… Я понимаю твою боль…

— Кто меня поймет в данной ситуации? Никто не пережил того, чего пережил я. Я хочу сдохнуть… как можно скорее…

— Заткнись! — Блум дала ему сильный подзатыльник, слегка вернув его в реальность, — И думать не смей! Еще раз будешь думать о смерти, я тебя точно изобью! Не заставляй меня нервничать!

9. Икинцыцы 1 странно посмотрел на нее, но понимал, что она была права. Нельзя заставлять ее нервничать, зная состояние ее здоровья. Икинцыцы 1 ничего не сделал и снова опустил взгляд на пол. А потом Блум обняла его, положив его голову на плечо, затем поцеловала в лоб.

— Ты нужен нам всем, Ики 1. И мне ты нужен. Ты для меня как брат. Я точно не переживу твоей смерти. Месть погубит тебя… прими ее смерть. Бог накажет преступников. Они будут страдать гораздо хуже. Я это точно обещаю. Ты еще будешь счастлив…

— Не говори мне о счастье, Блум. Его для меня не существует.

— Но…

— Замолчи, — тихо попросил Икинцыцы 1 и отстранился от нее, после чего встал с дивана, — Я пойду домой.

— Лучше останься. Тебе нельзя находиться…

— Я лучше тебя знаю, Блум, что мне нужно. Одиночество меня успокаивает. Ты лишь вызываешь эмоции во мне. Я должен побыть один… оставь меня в покое на неделю, Блум. Пожалуйста.

Блум понимала Икинцыцы 1, ведь одиночество отчасти помогает ему оправиться от тяжелых ударов. Он пребывал в одиночестве после смерти наиболее значимых ему людей, но после этого успокаивался. Злость в нем потухала, а вернуть ему прежний настрой могли его друзья. Но сейчас ему просто необходимо было одиночество.

— Ты… не иди только искать убийц… Прошу тебя. Рэйнбоу всегда желала, чтобы ты оставался добрым. Она не зря потратила время и силы, чтобы сделать тебя добрым. Когда ты полюбил ее, ты стал гораздо лучше. Ты вырос у меня на глазах, Икинцыцы 1. И я горжусь тобой. Тебя раньше никто не любил, но сейчас тебя любят все. Даже Катя с Олей тебя очень сильно уважают. Потому что не будь тебя… наша группа не стала бы семьей. Тебя уважает даже Ями, которую многие считают высокомерной стервой. Ты первый, с которым она дружит. И для меня ты первый лучший друг среди парней. И единственный, кому я доверяю. Ты и для Рэйнбоу был единственным. Ты для многих единственный. Потому что у тебя доброе сердце. Но… — у Блум пошли слезы, — Если ты… позволишь злости овладеть тобой… И если ты будешь убивать людей так же, как сегодня на моих глазах… Ты… потеряешь всех нас… Потому что ты потеряешь себя. Пожалуйста… оставайся добрым… Прошу тебя…

Блум не выдержала и заплакала, сев на колени. Икинцыцы 1 спокойно ее выслушал, а ее эмоции он всегда понимал. Она больше всех боится за него. И она была для него особенным человеком, ибо только ей он доверял все. Икинцыцы 1 верил каждому ее слову и старался слушать каждый ее совет. И сейчас ее слова были не пустым звуком.

Он сел на колени, но чтобы поднять подругу на ноги. Затем легонько ударил правым кулаком по плечу и кивнул ей. Затем сам же вытер ее слезы и протянул мизинец правой руки.

— Я постараюсь выполнить твою просьбу. Слово рейнджера, — тихо прошептал Икинцыцы 1.

Блум пожала его мизинец своим мизинцем фактически заключив своеобразный договор. Икинцыцы 1 этим жестом дал обещание, что постарается сдержать себя и пойдет домой прямо сейчас, никуда не сворачивая. Блум верила ему, потому кивнула ему.

— Хорошо. Иди домой. Я верю тебе, — отпустила его староста, — Я оставлю тебя в покое на целую неделю. Постарайся за это время прийти в себя, если тебе это поможет.

— Поможет, — кивнул он, — Я ценю, что вы все любили Рэйнбоу… особенно ты. Я благодарен вам за то, что ценили и уважали ее. Особенную благодарность я выражаю тебе. Спасибо… за поддержку и понимание. Но сейчас… я должен быть один. Обещаю… я вернусь через неделю в университет… Но не обещаю, что я буду таким же, как и прежде.

— Время покажет, — Блум сжала его правую руку в своих руках, — Береги себя. Я буду ждать твоего возвращения. А Ики 2?

— Он сейчас оплакивает ее смерть… Он завтра же пойдет в университет… Убедительная просьба, — Икинцыцы 1 взял ее за руки двумя руками, — Поддержите моего брата и не оставляйте его одного. Рарити самой будет плохо, так что я полностью доверяю тебе. Я в себе сам разберусь, а вот Икинцыцы 2 не сможет в одиночку оправиться. Помогите ему всем, чем сможете. Главное, чтобы он не страдал. Потому что от его состояния зависит и мое.

— Хорошо, Ики 1. Я все сделаю. Ради тебя… Я не оставлю твоего брата одного. Мы все поддержим его. А потом тебя, как только ты вернешься.

— Чудно. Обещаю, я в долгу не останусь, Блум… Я тебе обязан целой жизнью, — Икинцыцы 1 поклонился ей, — И не спорь со мной.

— Но…

— Иди спать, — попросил старший сын рейнджеров, — Обо мне не беспокойся.

Икинцыцы 1 сам обнял Блум, чтобы она не волновалась. Он уже не стеснялся ее обнимать, ибо привык к ней, как к родной сестре. Блум обняла в ответ, а потом друзья отстранились друг от друга. Блум вытерла свои мокрые глаза. Сам Икинцыцы 1 вернул спокойствие.

— Спокойной ночи, Блум.

Не дождавшись ее ответа, он сразу покинул ее дом, отправившись в неизвестном направлении. Ему нужно было остаться в одиночестве на целую неделю. Блум понимала это и отпустила лучшего друга. Она знала, что Икинцыцы 2 необходима поддержка. И если он придет в норму, то Икинцыцы 1 сам невольно начнет улыбаться. С тревожными мыслями Блум отправилась спать.

— «Рэйни… пожалуйста… защити его от зла…», — мысленно просила Блум, ибо знала, что она точно будет в его сердце.

Начало сентября вышло ужасным. Судьба нанесла очередной удар, но Икинцыцы 1 смог выдержать и окончательно не сойти с ума. Наличие лучших друзей и младшего брата позволило ему сохранить здравый рассудок, а то, что ему не впервой видеть смерть близких людей, сделало его закаленным. И он чувствовал, что увидит не последнюю смерть. Этого Икинцыцы 1 и боялся. Но месть он отложил на потом ради Блум. Что будет дальше?