Флин проснулся около четырех часов утра. Его мучила нестерпимая жажда. Убедившись, что постель Томми все еще пуста, он включил свет. В его комнате не было ни одного стакана, а потому он решил спуститься на кухню. В доме было темно, и он пошарил по стене в поисках выключателя, которого так и не нашел. Флин на ощупь двинулся по коридору, и тут до него донесся какой-то звук. От испуга он замер на месте. Тут из-за облаков показалась луна, и в ее свете Флин увидел, что это мама Джессики в пижаме спускается по лестнице.

— О, Селеста, ну и напугали же вы меня, — сказал он. — Я спустился, чтобы выпить воды.

Селеста остановилась, огляделась по сторонам, а потом тихим шагом, не сказав ни слова, прошла мимо него на кухню.

— Селеста? — снова позвал он, но она не ответила.

Флин помотал головой и направился вверх по лестнице. Все, что ему сейчас было нужно, так это сон.

К утру дождь прекратился и, хотя в небе все еще были облака, казалось, что денек будет погожим. Селеста в длинном шелковом платье возилась на кухне.

— Доброе утро, chéri, — вся сияя, приветствовала Флина Селеста, видимо, успев позабыть, какая драма разыгралась накануне вечером. — Хорошо спалось?

— Мертвым сном, — потягиваясь, солгал Флин. — Слушайте, извините, если напугал вас ночью.

— Меня? — с недоумением посмотрела на него Селеста. — О чем это ты?

— Ну, на лестнице.

Селеста тупо уставилась на него.

— Рано-рано утром, — продолжил Флин. — На лестнице в прихожей.

Селеста развеселилась:

— Дорогой Флин, наверное, тебе все это приснилось. Вероятно, это все сыр виноват.

«Что она имела в виду?» — подумал Флин. Никакого сыра он не ел. А потом до него дошло, что она, похоже, лунатик. Все это было ужасно неловко, а потому он решил больше не возвращаться к этой теме.

— Кажется, только мы с тобой встали. Пожалуйста, бери все, что тебе захочется. Сегодня я собираюсь весь день провести в постели. Объявляю забастовку, да к тому же у меня жуткая мигрень.

— Мне очень жаль, — ляпнул Флин.

— Да, мне тоже очень жаль. Невероятно скучно валяться в тишине в постели, но это единственный выход, который я вижу в этой ситуации. Вообще-то, должна признаться, мой муж так кричит и шумит — ох уж эта его нелепая привычка, — что толку от всего этого никакого. Ну, вам ни к чему об этом беспокоиться.

Флин сочувственно улыбнулся. Разговор их, кажется, зашел в тупик.

— Ну, я тогда просто налью себе чая, ладно? — робко спросил Флин.

— О да, конечно. Чайник на плите, — хлопая дверцами навесных шкафов, отозвалась Селеста.

Флин направился к плите и чуть не споткнулся о грязную таксу, которая топталась у входа в кухню.

— Юджин, уйди с дороги, дорогой, — проворковала Селеста и взяла на руки костлявую собачонку. — Бедненький мой, об него всегда спотыкаются, — продолжила она и нежно поцеловала пса в макушку, а потом обратилась к Флину: — Самое время для легкой утренней закуски.

Она аккуратно опустила собаку на пол, вытащила из холодильника огромную палку колбасы и принялась ее резать маленькими кусочками.

— Вот, сладкий мой, — просюсюкала она, словно разговаривала с ребенком, и Юджин принялся с чавканием пережевывать свой роскошный завтрак.

— Он так любит колбасу, — объяснила Селеста. — Да, и собаке хочется пожить роскошно на старости лет. Да, Юджин? Да!

Юджин поднял голову, посмотрел на Флина и с довольным видом облизнул свои усы.

— Надеюсь, вскоре вам станет лучше, — сказал Флин, взял кружку с чаем и вышел из кухни.

— Да, — беспечно бросила Селеста.

Она все еще кормила своего пса, словно это была самая веселая в мире игра.

К полудню Джессика, сидя на кухне, строила планы.

— Думаю, нам надо пойти на пляж, — объявила она, убирая со стола тарелки, на которых остались лишь крошки от тостов. — Мы отправимся в Перранпорт. Тут совсем недалеко, и это самый лучший пляж во всем Корнуолле. Томми и папа, вы, кажется, хотели совершить небольшую прогулку на этом вашем «бентли»? Ну так давайте, поторапливайтесь. Все согласны?

Да, все были согласны.

— А можно мне с вами? — спросил Флин Теда.

— Ну конечно, — громогласно ответил Тед. — Поехали.

Гаражная дверь, которая управлялась пультом дистанционного управления, тихо жужжа, открылась. Загорелись два огромных круглых прожектора, ярко освещая до того темное логово «бентли». Томми чуть отступил назад и наклонил голову, восхищаясь чудовищем, представшим перед его взором.

— Красотка, — с благоговейным трепетом сказал он.

Тед вошел внутрь. Через минуту зарычал мотор, и машина сантиметр за сантиметром поползла из гаража на волю.

— Прыгайте ко мне, — позвал Тед, напяливая бесформенную сплюснутую кепку и солнцезащитные очки.

Флин сел назад, положил руки на сиденье и принялся поглаживать мягкую кожу обивки. Томми сел рядом с Тедом.

— Ладно, давайте испытаем ее! — закричал Тед.

Они уехали. Тед, словно полновластный король на троне, сидел за рулем великолепной машины. Флин подумал, что он напоминает мистера Жабу^[49]. С оглушительным ревом машина мчалась по дорогам Корнуолла, а Тед сигналил перед каждым новым поворотом, к которому они приближались, и яростно махал рукой испуганным пешеходам.

Флин откинулся на сиденье и наслаждался тем, как ветер треплет его волосы и ласкает кожу. Пусть он беден, пусть он потерпел неудачу в отношениях с Поппи, но, — думал он, — у него есть отличные друзья и еще много всего, благодаря чему можно радоваться жизни. В конце концов, мало кому предоставляется шанс на огромной скорости нестись по маленьким сельским улочкам на «бентли» 1928 года с откидным верхом. Огромные ватные облака отражались в длинном, до блеска отполированном капоте. Автомобиль и вправду был великолепен: чуть приглушенный рык двигателя, отличный дизайн, блестящая хромированная поверхность. Флин начал понимать, почему Теду так нравилась эта машина, и решил для себя, что однажды тоже купит такую же стильную машину высшего класса.

Пляж был почти пустым, потому что был отлив, но все же по песку бродили несколько семей, а на автомобильной стоянке Джессика чуть не наехала на маленького ребенка, который, не глядя по сторонам, несся изо всех сил через дорогу.

— И почему только родители перестают присматривать за своими детьми всякий раз, как я сажусь за руль, — раздраженно пробормотала она.

— И почему только английские пляжи так чертовски непопулярны? — в тон ей произнес Флин.

— Не знаю, — рассмеялась Люси. — Но вообще ты прав. Только представь себе, как бы это выглядело, если бы французы подгоняли к пляжу на Ривьере фургончики, в которых продается мороженое. Не вообразить, да?

— А мне кажется, что это очень даже мило, — вставила Джессика. — Часть нашего культурного наследия.

Они прошли мимо небольшого временного ангара, где хранились принадлежности для серфинга; рядом околачивались бледные угрюмые серфингисты в мокрых гидрокостюмах.

— Вот чем бы мне по-настоящему хотелось заняться, — сказал им Томми.

— Оседлать волну? — уточнил Джорди.

— В точку. Это нечто необычайное.

До моря еще было идти и идти, но они уже слышали шум волн.

— Я собираюсь поплавать, — решительно заявил Томми.

— Я тоже, — расстегивая ремень на брюках, сказал Джорди.

— Но вода уже холодная, — воскликнула Джессика.

— Ерунда, — ухмыльнулся Томми. — Тут просто надо настроиться. Да и вообще, несколько минут — и мы разогреемся.

— А в чем ты собираешься плавать? — спросила Молли Джорди.

— Да прямо в семейных трусах, — невозмутимо ответил тот.

— Боже мой, ну что с этими мужчинами поделаешь, — сказала Джессика, когда Джорди и Томми сняли свои рубашки.

Их тела были белыми-пребелыми, выделялись только загорелые V-образные участки кожи под шеей.

— Когда вы закончите бултыхаться в море как дети малые, отправляйтесь вон на тот холм. Мы будем там, — сказала им Джессика, показывая на большой мегалит, который высился неподалеку от пляжа.