Впрочем, это было понятно с самой церемонии выбора чемпионов.
Тем временем предводительница русалок скрылась под водой, но вскоре вернулась, максимально бережно таща за собой бессознательного доктора Шурле. Левитировав его к себе на льдину, Геллерт отдал русалке бусы и сказал напоследок что-то с уж очень нехорошей улыбочкой. Русалка оскалилась ему в ответ.
Удостоверившись, что доктор очнулся и в состоянии самостоятельно идти, Геллерт со спокойной душой отвернулся от него и вернулся к трибунам. Зрители аплодировали ему, многие — по-прежнему смеясь, а ребята из Дурмстранга мощными голосами затянули какую-то песню, которая, предположительно, могла быть гимном школы.
Когда Геллерт проходил мимо, Альбус остановил его.
— Всё же нашёл, как сжульничать, да, Геллерт?
Гриндевальд надменно скривился и выдернул руку.
— Я маг, Альбус, не ныряльщик, — отчеканил он довольно громко, чтобы слышали окружающие, но затем понизил голос и добавил более весело: — К тому же, это организаторский прокол: вы забыли упомянуть, что нужно именно погрузиться в озеро и достать «пропажу» вручную. И уж тем более не запретили применять дипломатию вместо силы.
Альбус вздохнул.
— Ладно, согласен, это и в самом деле наша ошибка, — после небольшой заминки признался он.
Чтобы не видеть, как победно заблестели глаза Геллерта, Альбус отвернулся к озеру и с удивлением обнаружил, что предводительница русалок всё никак не вернётся под воду — она, сложив руки на краю льдины и опустив на них голову, хищно смотрела точно на них.
Это настораживало.
— Что ты сказал ей в конце? Вы, кажется, поладили.
— Я пообещал скормить русалкам тебя, — Геллерт похлопал его по плечу и прошёл дальше, где Поппи раздавала одеяла.
Поглядев в ту сторону, где главная русалка всё ещё смотрела на них, Альбус поставил себе галочку не гулять вместе с Геллертом в опасной близости от озера.
========== Глава 7 ==========
— Геллерт, что ты пишешь?
— Мемуары, — отмахнулся Гриндевальд.
— Как-то не похоже, — заметил Альбус, склоняясь над тонкой тетрадкой, в которой Геллерт что-то увлечённо строчил.
— О, ты раскусил меня! — хмыкнул он и прикрыл лист рукой так, чтобы не было видно ничего. — На самом деле я строю план по захвату мира.
Минерва, сидевшая в другом углу учительской, услышала это и мгновенно подняла голову от книги. Аврора и Батшеда переглянулись. Филиус вскинул брови.
— Он шутит, — пояснил коллегам Альбус.
— Разве? — отчеканил Гриндевальд. — Фрау МакГонагалл подтвердит, мысли о захвате как минимум Хогвартса не оставляют меня.
Профессора отнеслись к заявлению с большой долей наплевательства.
Чтобы коллеги больше не донимали его шуточками о собственничестве, Альбус стал порой приводить Геллерта в учительскую, чтобы профессора школы могли сами, так сказать, оценить масштаб трагедии; или комедии — в зависимости от настроения Гриндевальда. Поначалу профессора в присутствии Геллерта явно нервничали — шутки шутками, но он всё-таки в самом деле известный Тёмный маг, — но со временем как и Минерва раскрыли для себя один из главных обманов мироздания: на самом деле Гриндевальд мало похож на типичного Тёмного (сейчас, по крайней мере).
— Вы с Минервой часто это обсуждаете? — полюбопытствовала Помона.
Взгляд у Геллерта стал донельзя ехидный; у него в голове явно зрел не менее едкий комментарий, но МакГонагалл его опередила:
— Это было всего один раз и лишь ради того, чтобы профессор Дамблдор две недели пощеголял перед всей школой со значком на лбу.
— Ага! — воскликнули в один голос прочие профессора.
Альбус и Геллерт переглянулись.
— Королева занудства, — провозгласил Гриндевальд. Сочтя тему слишком хорошей, чтобы позволить быстро о ней забыть, он поднялся со стула (не забыв сунуть тетрадку с записями в карман) и подошёл к креслу, в котором сидела Минерва. Посмотрев на неё, скрывая весёлость за напускной серьёзностью, он наколдовал массивную, но бесспорно красивую корону и чинно опустил на голову ведьмы. — Ваше величество, — произнёс он, поклонившись.
— Гриндевальд, прекратите паясничать! — Минерва попыталась сдёрнуть корону — не тут-то было!
Учителя прыснули и решили подыграть.
— Ваше величество! — теперь перед Минервой склонились и Филиус и Помона, Аврора и Батшеда.
— Ну что вы, в самом деле?! — возмутилась МакГонагалл, теперь уже слегка смутившись. — Устроили цирк!
— Королева требует придворного шута! — палочка Геллерта указала прямо на нос Альбусу, и миг спустя профессора, кроме Минервы, просто покатились со смеху — они-то ещё не видели его в клоунской «боевой раскраске». — Дамы, где ваши платья? — новый взмах палочкой — и мантии Помоны, Батшеды и Авроры превратились в средневековые платья с корсетами. — И, конечно же, при дворе должен быть карлик! — Филиус с весельем осмотрел свой пёстрый наряд и отсалютовал колпаком.
Северус, в этот момент заглянувший в учительскую, на мгновение застыл, шокированный увиденным, покрутил пальцем у виска и удалился.
Явно чувствуя приближение конца Турнира (и печальной необходимости возвратиться в Нурменгард), Геллерт развлекался в своё удовольствие, и никто ему не мешал, тем более что особых проблем бывшая гроза всея Европы никому не доставляла — разве что Минерве, но лишь потому, что Гриндевальду нравилось, как она злилась на его выходки. Кроме того, Геллерт начал плотнее общаться с народонаселением Хогвартса: окончательно нашёл общий язык с Ирмой Пинс (весьма расчётливо с его стороны: библиотекарша теперь доставала ему любую книгу, которую Геллерт только желал), завёл дружбу — кто бы мог подумать! — с Хагридом: порой вечерами приходил к лесничему и что-то с ним обсуждал, — а ещё неким немыслимым образом, к тому же непонятно зачем, затёсывался временами в компанию, состоявшую из золотого трио, Седрика с Чжоу и Виктора Крама (Игорь пребывал в перманентном восторге от того, что две его звезды теперь общаются между собой). Попробовал он даже как-то раз сунуться в «Кабанью голову» и пообщаться с Аберфортом, но выскочил из трактира быстро и с завидной для его лет скоростью.
Впрочем, ходить за ним всё время и контролировать, с кем Геллерт общается (и кому вскрывает нерв), у Альбуса не было времени. Потому что Барти Крауч-старший потерялся.
На эту тему Корнелиус закатил целую истерику: заявился в Хогвартс, принялся метаться по директорскому кабинету и надрывно причитать, что пропал один из самых ценных людей Министерства, знающий, между прочим, больше четырёх сотен языков — это почему-то приводилось как основной аргумент ценности, — чем едва не довёл Фоукса. Насилу успокоив феникса, порывавшегося как следует клюнуть нервного Фаджа да посильней, Альбус влил в министра бутылку джина и передал на руки Кингсли Брустверу, сопровождавшему его в качестве охраны.
Однако то, что поначалу выглядело, как паранойя Корнелиуса, на деле оказалась настоящей проблемой. Глава Департамента международного сотрудничества не мог пропасть просто так, а ни на работе, ни дома, ни у знакомых и родственников Барти не было. Не было его ни в «Дырявом котле», ни в больнице святого Мунго и ни в одном морге страны — их все сердобольные сотрудники Министерства проверили. Приходилось констатировать факт, что Барти-старший словно сквозь землю провалился.
«Вот только куда?» — размышлял Альбус. Он косился порой в коридорах, за учительским столом в Большом зале на Барти-младшего, продолжавшего относительно правдоподобно отыгрывать роль Аластора (вполне правдоподобно, если предположить, что у Аластора правда поехала крыша), и порой даже порывался покопаться в его мозгах… и не делал этого. Почему? Сложно сказать. Может, потому что не хотел отнимать работу у мракоборцев, которые должны сами найти своего сбежавшего из тюрьмы клиента; но ещё Альбусу просто не хотелось получать подтверждение того, что сын в самом деле мог убить отца. «И вообще, пусть Министерство занимается, — твердил себе Дамблдор, удерживаясь от того, чтобы влезть в это дело. — Корнелиус же как-то заявлял мне, что более чем самостоятелен — пусть доказывает».
