Внутри было все перевернуто. Ящики опустошены, карманы на одежде вывернуты. Даже горшок с растением пострадал от досмотра. Неизвестный пошел дальше и исследовал смывной бачок в туалете, оставив при этом отпечатки пальцев.

Преступник что-то искал, однако, что конкретно, установить не получилось. Дело стремительно выходило за рамки самоубийства, и втиснуть его в них теперь не представлялось никакой возможности, о чем майор с сожалением сообщил генералу. Симонюк был явно не в духе, спустил на Илью «всех собак», жонглируя такими идиоматическими выражениями, от которых покраснел бы, наверное, даже самый прожженный циник.

– Даю тебе времени до вечера четверга, – сухо бросил генерал в самом конце разговора. – Ты закроешь это дело в любом случае, иначе смотри мне. Не смогу защитить.

Повторная проверка чеков, которые Прохоров взял из вещей покойного, выявили пару адресов, и, чтобы не возвращаться в контору, он решил их посетить. Первый был пустяковым. Зайдя в грузинский ресторан, накануне печального события, Питер Гордон заказал бараний шашлык, хачапури и салат из баклажанов. По фотографии, которую показал администратору майор, служащий уверенно узнал инженера.

– Он долго тут сидел, все со своим приятелем разговаривал.

– С приятелем? – Прохоров почувствовал тревожный щелчок вновь появившейся зацепки. – Каким еще приятелем? Как зовут?

– Да почем я знаю? – администратор с грузинской фамилией на бейдже повел покрытым щетиной подбородком. – Я не прислушивался. Могу позвать официантов, что обслуживали. Да я запомнил-то только потому, что они очень долго выбирали из меню. Почти час его листали.

Сев в баре, Прохоров дождался, когда найдут девушку, которая обслуживала инженера и его загадочного знакомого. Светловолосая, плотная, с выцветшими серыми глазами и ярким макияжем, Галина диссонировала со спокойным мирком грузинской харчевни. Она оказалась бойка на язык и не сбавила гонора даже при виде удостоверения.

– Да странные, оба два, – поделилась она, подперев пухлой ладошкой второй подбородок и поправляя свободной рукой черный форменный передник. – Сначала этот, в капюшоне, пришел. Разило от него чесноком, так что хоть форточку открывай, но мы – заведение демократичное, никому не отказываем, кто порядка не нарушает и платить готов. Потом этот, американец, прискакал на кривой козе. Так торопился, что весь запотел, будто пол-литра с мороза.

– Галина Александровна, а почему вы решили, что второй – американец?

На лице официантки отразилась мысленная активность, да такая, что появились морщины на лбу.

– Да он сам и сказал. Да и потом, он же наличкой расплачивался. Я когда его кошелек увидела, конечно, не специально, прямо обалдела. Одни баксы. Ограбили его, что ль? Так не мудрено. Кто же с такими деньгами по улице ходит?

– Это к делу не относится, Галина Александровна, – поспешил перевести разговор в нужное русло Прохоров. – Как выглядел этот, который чесноком пах?

– Да как неудачник, – пожала официантка плечами. – Американец холеный такой был, с маникюром, стрижечка аккуратная, кольца на пальцах, толстые такие, видно сразу, дорогие. А этот в толстовке, небритый, бледный что мука. Щурился постоянно, когда дверь открывали. Я уж думала, попадет на него солнечный луч, так парень задымится. – Небритый он был. Волосенки жиденькие. Больше ничего особенного не помню.

По описанию выходило, что в харчевне Гордона ждал либо опиумный наркоман, либо вампир.

В помещении тоже имелись камеры, однако и они не смогли показать майору лицо таинственного незнакомца. Запись нашлась чудом. Еще пару дней и сервер просто затер бы файлы за ненадобностью, однако, выяснить получилось еще один факт. Фигура незнакомца, что, по предположению опергруппы, открыл огонь через дверь номера, была очень похожа на посетителя кафе. Та же сутулость, стиль в одежде, чуть видный из-за тени небритый подбородок. Щетина редкая, бороды на лице парень вырастить не сможет, как бы ни старался.

Вызвав портретиста, Прохоров двинул на следующий адрес, по пути обдумывая все, что смог узнать в ресторанчике. Двое встретились в середине дня. Долго заказывали еду, потом неспешно разговаривали, однако, спустя пару часов о чем-то хорошенько поспорили. Гордон даже перешел на крик, на что его товарищ, пытаясь утихомирить своего собеседника, даже пару раз усадил его на диван, надавив на плечи.

При выходе из харчевни, человек в капюшоне прятал лицо.

Вторым адресом оказался офис продаж нейрофонов, что было странно вдвойне. Парень в голубой рубашке, стоящий возле стенда с устройством, тоже признал на портрете Питера.

– Приходил, – честно ответил он. – Купил вторую модель. Я предложил помочь одеть, но он отказался. Сказал, мол, в подарок.

– Больше ничего?

– В точности. Расплачивался наличными, попросил все документы. Я ему гарантию даже дополнительную выписывал. Смотрю, вы не пользуетесь. Не хотите приобрести?

Прохоров обвел взглядом зал, битком набитый желающими приобрести новинку высоких технологий. Шум внутри помещения стоял такой, что при общении даже приходилось кричать.

– Даже не знаю, – Прохоров пожал плечами.

– Попробуйте, – продавец, молодой розовощекий парень, с ловкостью фокусника открыл коробку и вытащил на свет крохотное устройство серого цвета. – Уникальная штука. Все сертификаты присутствуют, на рынке совершенно легально. У нас есть дилерский договор с производителем. Собирают в Индии, но сейчас там все собирают, от автомобилей до наручных часов. Качество великолепное, для здоровья совершенно неопасно. Минздрав выдал сертификат, полностью это подтверждающий.

– А как он действует?

Майор с сомнением взял в руки нейрофон, такой маленький и хрупкий на вид.

– Очень просто. Связь с сетью поддерживает по спутникам на орбите, потому можно позвонить по интернету кому угодно, если установлены соответствующие мессенджеры. Поскольку трансляция идет напрямую в кору головного мозга, то эффект от ношения удивительный. Я сам не верил, пока не попробовал. Второй день наслаждаюсь.

В доказательство своих слов продавец повернулся левым ухом, представив на обозрение собственный девайс. В ушной раковине его фактически не было видно, и если бы парень не сказал, то Прохоров в жизни бы не обратил на это внимание.

– Ну а что он еще может?

– Помимо того, что не нужно занимать руки во время вождения? – продавец довольно усмехнулся. – Он совершенно безвреден, в отличие от обычных сотовых телефонов с передатчиками. Никакого негативного влияния на организм, на сетчатку глаза проецируется экран, из-за чего кажется, что перед глазами парит небольшая прозрачная панель навигации, а дальше дело за малым. Хотите – играйте, можете новости читать или с друзьями переписываться. Интуитивный интерфейс вас приятно удивит. Даже Стивен Хокинг признал выдающимся достижением человечества появление нейрофона. Теперь он лучше, дешевле, быстрей. Прогресс не стоит на месте.

– Постой, ты сказал, что в ухо вставляется. – Майор опасливо положил устройство обратно в коробку. – А потом про головной мозг и сетчатку. Что-то не знаю я таких устройств, которые безболезненно бы работали на таком тонком уровне.

– Поверьте, все происходит совершенно безболезненно. – Продавец вновь весело подмигнул и, подцепив свой нейрофон, осторожно, почти с трепетом, извлек его из уха. В тот момент, когда гаджет оказался на ладони парня, на лбу его выступили крупные капли пота, однако улыбка не ушла с лица. – В любой момент вы сможете избавиться от устройства, однако, когда поймете, насколько оно великолепно, захотите ли?

Илья вернулся в седьмом часу вечера и был удивлен, когда увидел склонившегося над документами Зельдина. Парадный пиджак именинника давно уже перекочевал на спинку стула, волосы на голове лежали в полнейшем беспорядке, на лице отпечаталась глубокая задумчивость, но глаза блестели тем самым неукротимым энтузиазмом, которого опасалось высшее руководство, и, надо сказать, не без основания.