– Порядок! – криво улыбнулся я. – Поехали!

Тщательно заперев дверь, мы вышли на улицу. Во дворе не было ни одной живой души. Промозглый ветерок воровато шебуршал оброненной кем-то газетой. Ночной город угрюмо смотрел на нас темными глазницами окон. Холодная луна равнодушно наблюдала из глубины небес за спящей землей. Все вокруг словно вымерло. Только бездомные коты подвывали возле помойки да мы с Юркой, чертыхаясь, заводили капризничающую машину.

– Ромадов живет один? – спросил я, когда «жигуленок» соблаговолил тронуться с места.

– Вроде да, – пожал плечами Голиков. – Родители чуть ли не после школы подарили ему отдельную квартиру.

– А жена есть?

– Скоро узнаем! – отрезал Юрка и больше за всю дорогу не проронил ни слова. Гражданин Ромадов обитал в добротном пятиэтажном доме, построенном задолго до появления «хрущевок». В чисто убранном дворе выстроился ряд легковых автомобилей, среди них немало иномарок. Район считался престижным. Выбравшись из машины, мы огляделись по сторонам, зашли в подъезд и начали бесшумно подниматься вверх по лестнице.

– Здесь, – шепнул Голиков, останавливаясь на третьем этаже и указывая на обитую кожей дверь. На сей раз ему пришлось повозиться с отмычкой довольно долго. «Целитель» не поскупился на хитроумные замки. В конце концов они капитулировали, дверь бесшумно отворилась, и мы зашли в квартиру. Тонкий луч карманного фонарика выхватывал из темноты развешанные по стенам маски отвратительных африканских идолов. Мягкий ковер заглушал шаги. Воздух был душным, спертым. Похоже, Ромадов боялся сквозняков. Из спальни доносился визгливый храп, напоминающий похрюкивание. Мы заглянули туда. Целитель спал на спине, широко разинув рот. Физиономия сморщилась. Вероятно, Ромадову снился неприятный сон. Подойдя вплотную, Юрка посветил фонарем ему в глаза. «Целитель» попытался закрыться рукой, заворочался и проснулся.

– Кто там? – испуганно спросил он.

– Инквизиция! – усмехнулся Голиков и нажимом больших пальцев перекрыл сонные артерии. Конвульсивно дернувшись, тело обмякло.

– Порядок! – удовлетворенно сказал Юрка. – Я сейчас упакую эту сволочь, а ты проверь на всякий случай остальные комнаты.

Квартира оказалась пуста. Ромадов действительно жил один. Когда я вернулся, Голиков уже закончил. Господин Ромадов превратился в аккуратный ковровый сверток, перевязанный сверху веревкой.

– Не задохнется? – спросил я.

– Ни хрена с ним не сделается. Такие гады живучие! Хорош базарить! Идем!

Мы выволокли сверток на улицу, уложили на заднее сиденье и на предельно возможной скорости направились к выезду из города. За всю дорогу нас ни разу не остановили. Полуживая развалюха не вызывала у гаишников подозрений. Миновав Кольцевую дорогу, мы свернули на одно из самых неухоженных пустынных шоссе. Навстречу нам не попалось ни одной машины. Редкие посты ГАИ не подавали признаков жизни. Проехав километров пятнадцать, Голиков затормозил возле обочины. Ромадов к тому времени успел очухаться, усиленно извивался и приглушенно бубнил. Не мешкая ни секунды, мы понесли сверток в глубь леса. Надо отдать Юрке должное – местечно он выбрал под стать задуманному делу. Куда ни бросишь взгляд, непроходимые заросли, бурелом. Густые кроны деревьев почти полностью закрывают небо. Темно, безлюдно, жутко!

– Достаточно! – выдохнул Голиков метров через пятьсот. – Можно распаковывать!

Я вытряхнул «целителя» из ковра, двинул для порядка по шее и старательно связал. Он даже не кричал, только бегал глазами из стороны в сторону да икал от страха.

Юрка, усевшись на замшелое бревно, пристально разглядывал свою жертву. Так прошло минут пять.

– Ну, падла, – вымолвил наконец Голиков, – сейчас будем тебя убивать!

«Целитель» тихонько взвизгнул. Лицо его покрылось крупными каплями пота.

– За что?! – простонал Ромадов.

– Он еще спрашивает! – искренне возмутился Юрка. – Кто нас подставил под бритоголовых? А?! Впрочем, ты без того заслуживаешь смерти. За связь с сектой «Путь истины», за тех людей, которых ты загубил под видом лечения, за развращенных тобой детей, в конце концов. Я думаю, в аду тебя давно заждались!..

Я хорошо знал Юрку, изучил малейшие оттенки его поведения и потому сейчас невольно вздрогнул. Голиков говорил вполне серьезно. Он действительно не собирался оставлять Ромадова в живых.

Наверное, «целитель» это почувствовал. Лицо его исказилось гримасой ужаса, штаны намокли.

– Не надо! Пожалуйста!!! Я все расскажу!!! – захлебываясь рыданиями, пролепетал Ромадов.

– Где живет гуру? – резко спросил Юрка.

– За-а городом! У не-его там дом!

– Где?!

Ромадов торопливо назвал адрес.

– Фамилия гуру – Алябьев?

– Да-а!

Мы торжествующе переглянулись. Похоже, дело близилось к завершению.

– Какое отношение ты имеешь к секте? – продолжал допрос Юрка.

– Косвенное! Но мы всегда помогаем друг другу.

– Что тебе известно о дочери Куракина?

– Ее не похищали, она сама ушла из дома! Алябьев хотел получить наследство ее отца.

– Где она сейчас?

– Не знаю! Может, у Алябьева, может, в одном из центров.

– Сколько их всего?!

– Пять.

– Адреса, живо!

Ромадов поспешно продиктовал. Я едва успевал записывать. Голиков молча играл желваками. Очевидно, жалел, что не пришлось применить пытки. Я же, по правде сказать, был рад этому. Не люблю мучить, даже подонков.

– Как вы превращаете людей в зомби? – спросил я.

– Это не я, это они! – засуетился «целитель».

– Короче, Склифосовский! Как?!

– При помощи гипноза, длительной психологической обработки, наркотиков и специального аппарата!

– Он может действовать на расстоянии?! – спросил я, вспомнив о «хлебном фургоне» с дьявольским прибором внутри.

– Да, но не надолго и не на всякого человека.

– Откуда у секты деньги?

– Пожертвования верующих, то есть, я хотел сказать, сектантов и… и…

– И фокусы наподобие того, что Алябьев хотел провернуть с Куракиным? – нехорошо улыбаясь, закончил Юрка.

– Не только! Им помогают из-за границы…

– Где Алябьев взял зомбирующий аппарат? Подобные игрушки в магазинах не продаются!

– Не знаю! Клянусь! Он не говорил!

Некоторое время все молчали. Далеко в лесу завыла одичавшая собака. Стало заметно светлее. Ночная тьма уступила место серому предутреннему полумраку. Близился рассвет.

Неторопливо поднявшись, Голиков подошел к связанному «целителю». Я попытался его остановить, но он легко, словно котенка, отшвырнул меня в сторону. Молниеносный взмах руки, и Ромадов забился в агонии.

– Зачем?! – выдавил я.

– Таких нужно уничтожать, как клопов, – мрачно ответил Юрка. – Они губят души и тела людей, пакостят все, к чему прикасаются. Бесовские отродья!

– Тебе бы в средневековье, на должность Великого инквизитора! – хмуро заметил я.

– С огромным удовольствием! – очень серьезно сказал он. – В России никогда не было инквизиции, но сейчас она просто необходима! Погляди, сколько нечисти расплодилось. Сатанисты похищают детей и приносят их в жертву дьяволу. Экстрасенсы с понтом лечат, а на деле убивают и калечат. Восточные гуру превращают людей в живых мертвецов. Треплются о всеобщей любви, братстве, а сами… Вспомни хотя бы Лену!

Тут я ничего возразить не смог.

Мы завернули труп в ковер, уложили в неглубокую ложбинку и завалили сверху грудой хвороста. К тому времени почти полностью рассвело. В прохладном воздухе клубился туман. Издалека со стороны шоссе доносился приглушенный шум проезжающих машин.

– Пошли, – тронул я Юрку за рукав. – Нечего тут рассиживаться!

Он покорно последовал за мной. «Жигуленок» мирно отдыхал там, где его оставили. Дорога заметно ожила: прополз тяжело груженный «КамАЗ», пронеслась, подпрыгивая на ухабах, щеголеватая иномарка, проехал, настороженно глядя на мир зарешеченными окнами, милицейский «воронок». Юрка молчал, задумчиво теребя в руке ключи от зажигания.

– Давай, давай! – поторопил я.