В 1961 г. выходит фундаментальный труд Ф.Ф. Королева, Т.Д. Корнейчика и З.И. Равкина о развитии советской школы и педагогики[8]. В нем и хронологически, и структурно продолжено исследование академика АПН РСФСР Ф.Ф. Королева периода 1917–1920 гг.[9]
В работе указанных авторов, исследовавших интересующий нас период, свобода доступа к тем источникам, которые использовал Королев, уже существенно ограничена. Издание осуществлялось под грифом Института теории и истории педагогики АПН РСФСР. В нем имеется специальный параграф «Антирелигиозное воспитание», в котором даны общие оценки проводимой школой работы. Так, лишь эпизодически упомянут термин «безрелигиозное воспитание», сформулировано как вывод «пассивное отношение Наркомпроса к задачам антирелигиозного воспитания» в 1927–1928 гг. Критикуется его осторожная позиция по данным материалов центральной и местной печати. Отмечается влияние религиозных организаций на школьников, приводятся данные обследований религиозности учащихся школ, разбирается ряд программ, составленных отдельными школами на основе программ Наркомпроса, оценивается в целом степень их антирелигиозности. Более подробно авторы останавливаются на историко-педагогических аспектах проблемы: методах антирелигиозной работы со школьниками, формах работы (школьные антирелигиозные кружки, участие школьников в антирелигиозных кампаниях)[10].
Что касается конкретно-исторического аспекта этой коллективной монографии, то многое вовсе исключалось из анализа или не договаривалось. Во-первых, не упоминалась ни дискуссия о безрелигиозном или антирелигиозном воспитании, ни ход ее, ни состав участников, ни ее побудительные факторы. Во-вторых, не рассмотрен ход и механизм принятия решения о проведении антирелигиозного воспитания в школе. Не выявлена роль высших органов ЦК ВКП(б) в этом процессе. В-третьих, не анализировались ни организация работы, ни ход изменения содержания учебных программ и учебников, выпущенных Наркомпросом в 1929–1932 гг. для реализации новой политической линии. В-четвертых, несмотря на то, что разбирались методы антирелигиозной работы, опускалось из виду наличие детского безбожного движения как неотъемлемой части нового политического курса. В-пятых, упускалась из виду работа вне школ. В-шестых, умалчивались негативные факты, подавались лишь те из них, которые не позволяли оценить трагизм положения, создававшийся в школе в связи с изменением политического курса: увольнения верующих, но лояльных советской власти, учителей, конфликты учителей между собой, учащимися, родителями на этой почве. Авторы лишь обмолвились о наличии «иногда» отдельных «крайностей» и «перегибов», приведя в пример один случай 1928 г., т. е. до официального введения нового политического курса[11].
В 1964 г. защищена диссертация М.П. Чуковенковой о Н.К. Крупской как теоретике и практике атеистического воспитания подрастающего поколения. В ней впервые использованы документы из личного фонда Н.К. Крупской в ЦПА ИМЛ, а также опубликованные статьи и рукописи неопубликованных работ. Изучена роль Крупской в организации и развитии системы атеистического воспитания детей и подростков. Подробно рассматривались тезисы обращения к органам народного образования, составленные Н.К. Крупской. Рассмотрена ее роль в составлении и оценке школьных программ 1930 г., рекомендации к составлению школьных учебников, взгляды на то, как нужно проводить антирелигиозное воспитание в курсе учебных дисциплин. Анализировались и методы антирелигиозного воспитания, которые поддерживала Крупская. Автор вводил в научный оборот и ряд данных об обследовании религиозности детей, о кружках юных безбожников, их численности.
Диссертация М.П. Чуковенковой на сегодняшний день остается единственным крупным исследованием, специально посвященным роли Н.К. Крупской в атеистическом воспитании детей и подростков, кстати, до сих пор не опубликованным. Положительные оценки работы системы народного образования и Н.К. Крупской, как не подлежащего критике в советский период авторитета, не дали возможности автору показать, что Крупская до конца 1928 г. сопротивлялась навязыванию школе антирелигиозного воспитания в том виде, в котором оно представлялось воинствующим атеистам[12].
В 1960–1980-е годы вышло немало работ, посвященных истории культурной революции и культурного строительства в СССР. Они подробно проанализированы в историографических работах Л.М. Зак[13]. Несмотря на формирование отдельного направления конкретно-исторических исследований – культурной деятельности, исследуемая проблема или рассматривалась бегло, или не рассматривалась вовсе.
Чтобы полнее воссоздать историографическую ситуацию, обратимся к работам, посвященным истории взаимоотношений Советского государства и Церкви и истории атеизации советских граждан.
Выход таких работ начинается в 1950-е годы. В них осмыслены в духе господствующей методологии теоретические и практические аспекты проблемы. И.Г. Давыдовская в диссертационном исследовании 1958 г. подробно анализировала деятельность Союза воинствующих безбожников, однако обошла вниманием его влияние на изменение ситуации с антирелигиозным воспитанием в школе и, тем более, роль детского безбожного движения[14]. Б.Н. Коновалов в аналогичном исследовании 1968 г. упоминает о наличии дискуссии о безрелигиозном или антирелигиозном воспитании и приводит несколько фактов из нее, в частности о том, что сведения о дискуссии публиковались в периодической печати. Приводятся и ряд данных об обследовании религиозности учащихся и даже об антирелигиозной подготовке учителей[15].
В докторской диссертации Г.М. Воронцова 1970 г. специально оговорено, что «подробное изучение проблем атеистического воспитания в школе… не входит в задачу данного исследования». Далее следует отсылка к диссертации М.П. Чуковенковой[16].
В исследованиях, изучающих в общем плане проблему в 1970–1980-е годы, крайне мало фактического материала. Нет и глубокого анализа роли, которая отводилась антирелигиозному воспитанию в школе в конце 1920-х – начале 1930-х годов[17].
В 1988 г. вышла коллективная монография Института истории СССР АН СССР, охватывающая историю советской культуры в 1928–1941 гг. В разделе, посвященном анализу развития школы в эти годы, в одном абзаце констатируется (без приведения фактических данных), что «значительную роль в формировании духовного облика советского школьника играло антирелигиозное воспитание». Основную работу проводил Союз воинствующих безбожников. Признается, однако, что она носила «поверхностный характер,… не вооружала… стойким материалистическим пониманием окружающего мира»[18].
Анализируя в целом советскую историографию проблемы, необходимо отметить, что возможностей не только объективно оценить эту деятельность, но даже ознакомиться с полным комплексом архивных документов (Антирелигиозной комиссии, Оргбюро и Политбюро ЦК ВКП(б)), у исследователей не было. В большинстве своем и исследователи истории педагогики, и исследователи истории культурного строительства, и исследователи истории КПСС строили анализ на опубликованных материалах Н.К. Крупской, А.В. Луначарского, партийных деятелей, возглавлявших Антирелигиозную комиссию ЦК и Союз воинствующих безбожников (Е.М. Ярославского и др.).
Современная историография истории советской культуры, школы и педагогики также крайне фрагментарно и поверхностно касается темы участия школы в антирелигиозном наступлении 1929–1932 гг. Положение не меняется, хотя уже появилась возможность анализировать проблему без оглядки на коммунистическую идеологию. Раскрыты и многие ранее недоступные источники. Но современные исследователи не углубляются в изучение причин, побудивших в конце 1920-х гг. поменять политический курс в отношении антирелигиозного воспитания. Потому поверхностность в этом вопросе (и фактическая, и аналитическая) характеризует и новые, выходящие уже в постсоветский период, исследования.
