Ведь никто, конечно же, понятия не имеет о том, куда отправят Нэпала. Америка большая, а СПНВ поставляет собак-помощников во все штаты. Может быть, помощи ждет кто-то, живущий за три тысячи миль отсюда. Очень мало шансов, что Нэпала отдадут кому-то, кто живет поблизости. Весьма вероятно, что после выпускного завтрака Джим и остальные местные жители больше никогда не увидят этого пса.
Такие люди, как Джим, не являются кинологами, вот почему их называют просто воспитателями. Конечно, они обучают собак тридцати с лишним командам, но настоящие профессионалы — это кинологи СПНВ. И они профессионально подбирают собак для людей с ограниченными возможностями.
Вообще-то СПНВ воспитывает четыре типа собак с определенным набором навыков. Есть «собаки-слушатели», которые помогают тем, у кого проблемы со слухом. Есть «собаки для снятия стресса» — их временно предоставляют семьям, которые переживают сложный период, например, тяжелый бракоразводный процесс. Такая собака может помочь ребенку во время суда, присутствуя на слушаниях и смягчая переживания. Собак для снятия стресса еще называют утешителями, потому что в этом и заключается их основная задача. Еще есть «специально обученные компаньоны» — собаки, которые становятся друзьями на всю жизнь для детей с инвалидностью. Вдохновивший Джима ребенок с аутизмом и церебральным параличом как раз получил такого компаньона. И наконец, существуют «собаки-помощники», которые до конца своих дней служат раненым бойцам и другим людям с инвалидностью.
Какая бы роль ни была уготована для Нэпала, Джим точно знает, что вскоре они расстанутся. Поэтому ему вдвойне повезло, что план по смягчению разлуки начинает осуществляться. Джиму звонят за несколько недель до запланированной передачи Нэпала в СПНВ. Новое потомство Теренса готово отправиться к воспитателям. Есть девочка по кличке Татьяна Вторая, и если она понравится Джиму, ее можно забрать.
— Да, конечно! Я кого угодно возьму, — отвечает Джим. — Когда мне за ней приехать?
На первый взгляд Татьяна выглядит… просто как щенок. И, как любой щенок, она вызывает улыбку у Джима. И у Нэпала тоже. Пес ждет в машине, пока Джим отправляется за Татьяной. Посмотрев на крошечный комочек лоснящейся шерсти, Нэпал обнюхивает его, подталкивает носом, а потом расплывается в глуповатой улыбке. «Ничего себе! Мягкая игрушка, но при этом живая, двигающаяся, издающая звуки!»
Джим хохочет.
Следующие несколько дней Нэпал с Татьяной неразлучны. Она повсюду ходит за старшим псом. Нэпал запрыгивает на джакузи-вышку, а Татьяна смотрит на него снизу сияющими глазами, как младшая сестренка: «Ого! Там, наверху, лучшее место. Оттуда видно птиц и Большой Брат может рассказать множество историй».
Нэпал что-то шепчет в крошечное ушко Татьяны, подталкивая ее носом, чтобы она все правильно поняла. Джим уверен, что это советы о том, как правильно дрессировать человека. Татьяна что-то отвечает на ухо Нэпалу; ему приходится очень низко склонять голову, чтобы она до нее дотянулась. Пес показывает малышке веревки. Джим старается не упустить ни одного прекрасного, бесценного момента их общения.
Обычно человек, сидящий в инвалидной коляске, всегда держит конец поводка своей собаки-помощника, но Джим с Нэпалом недавно отказались от поводка, а Нэпал с Татьяной пошли еще дальше. Пес берет в зубы кончик крошечного щенячьего поводка и водит малышку по дому и во двор на прогулки. Классическая парочка: старший брат и его сестричка.
Когда Джим берет на работу обеих собак, Нэпал оказывается в своей стихии. Он водит Татьяну на поводке по коридорам распределительного склада военно-морской базы Сан-Диего, направляясь в первую очередь прямиком в кабинет Филлис, чтобы обе собаки могли получить свою порцию утренней ласки и угощений. Сегодня они — звезды.
Вечером измученная Татьяна клубочком сворачивается рядом с Нэпалом. Участвовать в звездном дуэте, конечно, утомительно. В своей спальне Джим установил большой домик для Нэпала и маленький — для новой питомицы. Домики стоят фасад к фасаду. Брат и сестра могут спать, почти соприкасаясь носами. Джим смотрит, как собаки, довольные, дремлют. Он понимает, что у него самая счастливая семья, о которой только можно мечтать — но как раз теперь так близко расставание.
Тяжелее всего пережить последний утренник у Синди Карлтон. Одна из воспитательниц испекла особое, «прощальное» печенье для людей и собак. Джим хорошо знает, что будет дальше, но говорить об этом не хочет. Он не желает зацикливаться на грустном. Все равно это не поможет. Разговоры становятся все более эмоциональными, женщины начинают плакать. Они рыдают так, что сердце разрывается, и все, что Джим может сделать, — это убраться отсюда.
Он зовет Нэпала. Тот прибегает, вырвавшись из веселой собачьей потасовки, и замечает, какими все стали грустными. Пес смотрит на Джима удивленно и в то же время терпеливо: «Почему столько эмоций? Что здесь происходит?»
Поблагодарив всех, Джим направляется к дверям.
— Нэпал вернется! — кричит он, обернувшись через плечо. — Обязательно вернется. Он не пройдет испытаний, так что мне не о чем беспокоиться!
Джим изо всех сил старается держать себя в руках. Добравшись до «крайслера», он садится в него и едет домой, сдерживая слезы. Джим смотрит на переднее сиденье, где устроился Нэпал.
— Ты как, приятель? Развели там сырость… Господи. — Мужчина трясет головой. — Ты ведь не понимаешь, что происходит, правда? Ты собака. Ты не будешь оглядываться назад, так ведь? Собаки никогда ничего не вспоминают.
Но этот пес не такой, как другие.
Он будет вспоминать.
Будет.
Глава семнадцатая
После операции доктора Као мои нижние конечности обретали все бóльшую чувствительность. Подвижность возвращалась крошечными, волшебными толчками и рывками, от которых покалывало в спине. Мозг передавал сигналы через бедра и ниже, к коленям. Если кто-нибудь поднимал мою согнутую ногу, я мог удержать ее в таком положении!
Через неделю после операции я был в состоянии сидеть на койке и смотреть по телевизору «Супербоул». Мама нашла местный филиал сети «Domino’s Pizza» и заказала пиццу для всех: для каждого пациента и медицинского персонала, для водителей, санитаров и для нас двоих.
Мою койку выкатили в комнату отдыха, и мы вместе смотрели по местному каналу игру «Теннесси Тайтенс» и «Лос-Анджелес Рэмс». Трансляция шла на испанском, но все равно было здорово. Я не нуждался в комментариях, чтобы понять, что происходит на поле.
Шли дни, и у меня появлялись силы, чтобы взглянуть правде в лицо: пора было встретиться со Стивом Сазерлендом и выяснить, что произошло тогда в джунглях.
Стив пришел ко мне с женой и детьми. Они специально приготовили для нас с мамой «американский обед» — вкуснейшую домашнюю лазанью. Но я не мог даже думать о еде.
Перед встречей со Стивом я очень нервничал. Я не знал, как отблагодарить человека, спасшего мне жизнь. Что ему сказать? Во мне бушевали эмоции. Я отчаянно хотел выяснить, что случилось со мной в Эквадоре, ведь военные почти ничего мне не сказали. Почему они не хотели давать мне координаты Стива?
После обеда родственники моего спасителя ушли. Стив указал на поросшие джунглями горы, видневшиеся из окна моей палаты.
— Вон там ты получил свои травмы, — сказал он. — Ты знал об этом? Вон в той расщелине. Там мы тебя нашли.
Мы с мамой недоверчиво уставились на него, ведь мы даже не предполагали, что все произошло так близко от Кито.
Кумбайя примостился на склоне горы. Внизу раскинулась широкая долина Тумбако, а вдали стеной нависал вулканический массив. Через долину протекала река Сан-Педро, и Стив нашел меня как раз у входа в ее долину. Он работал на миссионерской радиостанции «Голос Анд», которая вещает по всей Латинской Америке. Их радиовышка находится на вершине горы, и они поднимались туда для ремонтных работ. На обратном пути в Кито им попался очень опасный участок дороги. На одном из самых крутых поворотов остались следы колес и были примяты растения, как будто в этом месте сорвалась вниз машина.
