Первой под гневную раздачу разъяренного «мальчика, который убил того, кого теперь можно было как угодно называть», попала Минерва МакГонагалл, опешившая от злобного напора и бесцеремонности в выборе слов, вторым – Кингсли Шеклболт, временно занявший кресло министра магии. После недели обивания Поттером министерских порогов и дюжины его угроз сравнять «этот долбанный волшебный мир» с землей имя шпиона и члена Ордена Феникса Северуса Снейпа вписали на каменной плите мемориала, а в прессе появилась огромная статья о его беззаветном служении делу Света с сообщением о награждении Орденом Мерлина первой степени наравне с Поттером и его друзьями.

Грейнджер и Уизли недоумевали, почему для Гарри стало так важно обелить имя того, кто столько лет портил ему жизнь. Нет, они, конечно, прониклись ситуацией после объяснений и были благодарны Снейпу за помощь, но чуть ли не одержимое поведение Поттера все же казалось им как минимум странным. А когда Гарри резковато заявил Джинни, намекавшей на близкие отношения, что у них ничего не получится, Рон больше месяца с ним даже не разговаривал из-за обиды. Гермиона схитрила и, чтобы не принимать сторону ни одного из друзей, отправилась в Австралию разыскивать родителей, планируя вернуться к началу учебного года.

В Хогвартс, отстроенный специалистами к сентябрю, Гарри решил не возвращаться – он не представлял себе, как сможет там находиться, зная, что Северус никогда отныне не войдет под своды этого храма магических наук. Он воспользовался предложением Кингсли и без экзаменов поступил на курсы авроров. Поттер прекрасно осознавал, что ему (как, к слову, и Рону Уизли, тоже воспользовавшемуся аналогичным предложением) сделали огромную уступку, потому что на самом деле солидно недотягивал в уровне образования до требований к поступающим. Поэтому остаток лета он провел за учебниками, запершись в доме Сириуса на Гриммо, а в августе пару раз выбирался в школу, чтобы проконсультироваться с Флитвиком по чарам. Слава Мерлину, его знаний по трансфигурации должно было хватить для успешной учебы на аврора, потому что помочь с этим было некому – Минерва МакГонагалл даже после его извинений за свою грубость отказывалась с ним общаться. Гербология никогда не вызывала у Гарри проблем, а зельеварение на шестом курсе он сумел значительно подтянуть, чтобы теперь сносно ориентироваться в нем, к тому же с подготовкой по этим дисциплинам ему вполне посодействовал Кричер.

Днем Поттер усердно занимался, штудируя не только учебники, но и дополнительную литературу, подобранную для него домовым эльфом, смирившимся, что ему в хозяева достался полукровка, убивший Темного Лорда. Гарри казалось, что Северус оценил бы его старания. Вечерами становилось тоскливо, хотелось забыться, чтобы не вспоминать, что тот, о ком болело сердце, уже не принадлежал этому миру. Однако, проведя почти неделю в алкогольном дурмане, Гарри зарекся пить огневиски, по крайней мере – без причины. Он, стойко перенося одиночество, больше не стремился заливать спиртным свои душевные раны. Как ни странно, магический мир не баловал его своим пристальным вниманием – все объятия, похлопывания по плечам, улыбки и слова благодарности остались в первом месяце после победы – сейчас же все волшебники снова вернулись к личным делам и заботам, и Избранному не было места в их жизни. Правда, на день рождения совы принесли пару дюжин открыток и несколько посылок от друзей.

Встретившись на аврорских курсах с Роном, сменившим гнев на милость, Гарри сделал вид, что они и не ругались. Это было привычно по прошлым годам их дружбы – Рон возмущался чем-нибудь, не пытаясь даже разобраться, ссорился, а потом спустя какое-то время возвращался, и Гарри его прощал. Гермиона отправилась в школу на седьмой курс, на будущий год они с Роном планировали пожениться. Постоянные разговоры о Джинни и ее успехах в учебе, о том, как было бы здорово устроить две свадьбы сразу, Гарри игнорировал, притворяясь, что не понимает намеков, а друзья не решались давить, догадываясь, что ни к чему хорошему это не приведет. Так они и сохраняли хрупкое равновесие в их отношениях.

***

Постепенно жизнь вошла в нормальную колею, ее размеренный ритм, ежедневные занятия и вечера в обществе знакомых позволяли не так остро переживать свое одиночество. Однако избавиться от мыслей о Северусе и о странной и неправильной любви к нему Гарри так и не смог ни во время двухгодичной учебы на курсах авроров, ни позже, когда уже приступил к работе. Даже спустя пять лет, ложась спать, он вспоминал своего любимого, а проснувшись – мысленно ему улыбался. Это походило на какое-то сумасшествие, на первый взгляд безобидное, но в итоге влиявшее не только на образ жизни, но и на характер. Гарри стал по большей части угрюмым и резким, нетерпимым к расхлябанности и безответственности, скорым и на принятие грамотных решений, и на язвительные замечания. Уже через два года работы по специальности ему доверили отряд из пяти человек – не за героическое убийство Волдеморта, а вполне заслуженно.

Несколько раз за время, прошедшее после заключительной битвы, Поттер пытался завести близкие отношения с девушками и парнями, но дальше посиделок в кафе и пары поцелуев дело ни разу не двинулось. Они не были его Северусом. Редкие походы в бордели и клубы приносили лишь раздражение и злость на себя самого – сладкие улыбки проституток и хастлеров никак не вязались в воображении Гарри с тем, каким должен быть его сексуальный партнер, поэтому в основном такие попытки заканчивались сокрушительным фиаско. Однажды в маггловском супермаркете ему даже показалось, что он увидел Снейпа, однако, когда он вслед за незнакомцем выскочил на улицу, тот успел исчезнуть, растаяв в реальности как мираж. Конечно же, Гарри тогда решил, что ему померещилось, но это в очередной раз доказывало, насколько сильно он нуждался в Северусе.

***

Как бы там ни было – на работе Поттера ценили за профессионализм и полную отдачу делу. Он не торопился домой, не требовал отпуска, охотно подменял коллег на дежурствах – одним словом, для Гарри Аврорат стал родным домом, и обзаводиться семьей он не спешил.

Как-то на третьем году службы Поттера, ранней весной, когда в воздухе лишь начинали витать намеки на скорое устойчивое тепло, в Аврорат поступило сообщение от маггловских коллег-полицейских о загадочном случае смерти в пригороде Лондона. Гарри поручили проверить информацию на предмет магического вмешательства. Взяв с собой напарника из отряда, он, не мешкая, отправился на задание.

Местом происшествия оказался небольшой уютный домик в тихом районе. Авроров, представившихся сотрудниками жутко засекреченного отдела, полицейский встретил прохладно, но в суть дела ввел четко и без проволочек прямо на пороге коттеджа. Выходило, что хозяин домовладения, мистер Браун, пришел с работы и застал там странную и жуткую картину. Его жена, вернувшаяся чуть раньше, похоже, умерла от внезапной остановки сердца в прихожей, не успев пройти в жилые комнаты. А почти рядом с ней был найден труп неизвестного мужчины со сломанной шеей, к тому же кровь которого, по предварительному заключению эксперта, словно враз свернулась буквально в венах. Свидетельница-соседка утверждала, что хозяин пробыл в доме не более минуты до того, как она вошла следом за ним, чтобы сообщить, что увидела постороннего, который грубо вталкивал в дверь его жену, и поэтому вызвала полицию. Мистера Брауна в данный момент опрашивали, поэтому, не желая тратить время попусту, Гарри, разобравшись с основными обстоятельствами инцидента, направился осмотреть трупы. Интуиция подсказывала, что это дело Аврората, поэтому он попросил полицейского остаться на улице.

Женщина лет тридцати – тридцати пяти лежала на спине, раскинув руки – так, будто она оступилась и упала навзничь, ее открытые глаза стеклянно уставились в потолок. Гарри уже успел на своем веку насмотреться на жертвы Авады Кедавры. У него не имелось ни малейшего сомнения, что здесь не обошлось без непростительного проклятия. Труп мужчины обнаружился у стены, его голова была повернута вбок. Гарри присел на корточки перед ним, чтобы рассмотреть лицо, и удовлетворенно хмыкнул, поднимаясь на ноги.