— Это твой парень, Эванс? — спросил Джеймс, помахивая карточкой. Лили попыталась выхватить её, но безуспешно, конечно же.

— Кто, Элвис — мой парень? — она сложила руки на груди и посмотрела на него как на недоумка. Когда она это сделала, в вырезе её блузки показался край белого кружевного лифчика, и Джеймс на секундочку отвлекся.

— А? — спросил он. — Я спросил, он, что — твой парень?

— Элвис?

— Я — Джеймс, Эванс.

— Я помню, Поттер.

— Да или нет?

— К сожалению нет.

— А это ничего, что он выглядит как баба?

— Он не похож на бабу.

— Тебе нравятся парни, похожие на баб, это точно. А почему ты таскаешь его фотку в тетради?

— Это не твоё дело.

— У меня есть твоя фотка, Эванс, — сказал он, согнав с лица улыбку и принимаясь раскачиваться на стуле, так, как это любит делать Сириус.

Надо отдать Эванс должное, она — крепкий орешек. Ничего не сказала. Вот вообще ничего.

— Хочешь знать, что я с ней делаю?

Эванс капнула в зелье какой-то хренью из пузырька, и зелье громко и сердито зашипело.

Она помахала ладошкой, разгоняя хлынувший из котла пар.

— Хочешь знать? — громче повторил Джеймс и со стуком поставил стул на все четыре ножки. На него вдруг накатилась жуткая злоба.

И тут Эванс повернулась к нему с этим ужасным выражением на лице. Девчонки всегда выглядят так, когда знают что-то такое, что парням вообще невдомек.

— Это всего лишь бумажка, Поттер, — она вытерла руки о полотенце. — Главное, что со мной ты этого не сделаешь никогда. Так что нет — мне не интересно.

— Ну и дура! — вспылил Джеймс. — Дура, понятно?! — он вскочил, отпихнул стул, но в тот момент, когда он уже собирался выйти из класса, дверная ручка со скрипом провернулась.

Класс зашевелился, дверь начала открываться, Джеймс оказался в ловушке и ему не осталось ничего другого — он нырнул под парту.

— Ну, как у вас успехи? Вы, я вижу, уже закончили зелье, мисс Эванс? — голос преподавателя вдруг прогудел прямо над Джеймсом и тут Ананас наступил ему прямо на кончик мизинца.

Джеймс чуть не заорал в голос, метнулся в сторону и с размаху треснулся башкой о ножку стола. Сверху что-то с силой ударилось о столешницу — похоже котел соскочил с подставки над горелкой.

— Осторожнее. Мисс Эванс! — воскликнул Слизнорт.

Откуда-то с задней парты раздался сиплый кашель — похоже Бродяга уже подыхал там со смеху.

Эванс извинилась и начала отвечать, но как-только Джеймс немного расслабился, она вдруг сильно врезала ему коленкой по хребту.

Мол, сиди смирно, идиот, да.

Джеймс от боли и обиды чуть не скончался под этим долбанным столом и уже хотел было переползти под другую парту, раз уж Эванс сегодня такая психованная, но тут увидел кое-что, что заставило его передумать.

А именно — её ноги.

И он вдруг понял, что если не сделает этого сейчас — будет жалеть всю жизнь.

Поэтому, не раздумывая ни секунды, схватил Эванс за тощую щиколотку.

Эванс подавилась каким-то определением, но быстро взяла себя в руки и снова заговорила, правда голос её звучал выше, чем прежде:

— …т-таким образом сочетание этих к-компонентов при высокой температуре может привести к загустению с-с-состава и окислению стенок к-котла, — звенел над Джеймсом её голос, пока он, улыбаясь, самозабвенно гладил её по ноге. — Но если зелье вовремя ох…охладить…

Джеймс улыбнулся ещё шире и снова провел пальцами по её бедру. Нога над черным школьным чулком покрылась мурашками. Он распластал пятерню, запустив её прямо под черную школьную юбку, чуть пожал нежное, теплое бедро, а потом резво потянулся к нему и поцеловал.

Голос Эванс оборвался как струна, секунда звенящей тишины и она врезала ему коленкой по морде.

Нос хрустнул так, что из глаз сноп искр хлынул, а по губам и подбородку побежала кровь.

Джеймс заругался так громко и отчаянно, что не спаси его в эту минуту удар колокола — все узнали бы о том, что происходило под партой.

Так или иначе, Ананас поставил Эванс пятерку, дал домашнее задание и ушел, класс, галдя и с грохотом отодвигая стулья начал собираться, а Джеймс выполз из своего укрытия.

Правда, он не то, что сказать, но и увидеть ничего не успел, потому что едва он поднял голову, на неё вдруг обрушилась масса ледяной воды.

На секунду смех и голоса в классе стихли и воцарилась абсолютная тишина.

Эванс с размаху грохнула пустой котел на подставку.

— Это чтобы ты немного остыл! — крикнула она и голос её сорвался, и впрямь как случайно дернувшаяся струна. — Козел!

С этими словами Эванс вылетела из-за парты, случайно, или нет огрев его по макушке сумкой с учебниками и уже через секунду дверь оглушительно захлопнулась.

Подвывая от смеха, Сириус сначала как следует прошелся по его навыкам соблазнителя, а потом, с третьей попытки вернул его нос в изначальное положение.

И хотя нос потом болел целый день, Джеймс старался дышать очень глубоко, потому что весь он, вся его одежда и волосы пропахли ароматом яблок и меда, который он так часто пытался поймать в их общей комнате.

А Эванс сидела на своей первой парте как приклеенная и всё время поглядывала на него, когда думала, что он не видит.