Седеющая голова великого хана чуть наклонилась. И вдруг резко вскинулась. Глаза, мгновение назад полузакрытые, широко распахнулись. Огненный взгляд пронесся по всему императорскому приемному залу. Сын Неба высматривал, не позволил ли себе кто-то заметить происшедшее. Нет, никто не позволил. Все, как того требовал обычай, опустили глаза долу. Тогда в пристальном взгляде великого хана засветилось довольство. И, чисто из вежливости, он испустил грандиозную винную отрыжку.

- А в-третьих, мне не по душе все время находить в моей рисовой чашке одно и то же кушанье - нет-нет, - сказал затем Хубилай. - Я люблю подремать - многотрудное царствование уже порядком меня утомило. Дремать я буду долго. Но проснусь свежим и обновленным. Я люблю власть. Следом за властью я люблю жизнь. Следом за жизнью я люблю красоту. Но где та красавица, что поднимется вместе со мной, обновленная сном?..

Как Марко уже не раз подмечал, речи великого хана бывали подчас сбивчивы - но никогда не бывали праздны. В надлежащее время лазурно-лучистому Будде-хану врачевания были предложены надлежащие приношения. Трое Поло, опять-таки в надлежащее время, были отправлены в трудное и опасное путешествие за новым кушаньем для рисовой чашки великого хана. Им предстояло отыскать долго дремавшую красавицу, которую Хубилай пробудит в надежде восстановить собственные иссякающие силы. А прежде всего этого, словно желая доказать, что могущество его пока еще не уменьшилось, Хубилай предпринял визит на Террасу Управления Небесами, чтобы посоветоваться с астрологами насчет часа, наиболее подходящего для доблестной атаки на Чипангу...

Пока Марко описывал в своем дневнике астрологическую обсерваторию, к нему по песчаному берегу приблизились две фигуры. Сфинкс, при каждом шаге аккуратно стряхивавший песок со своей львиной лапки. И немой паж Оливера. Марко обрадовался компании и решил их позвать.

- Паж! Прелестный сфинкс! Не хотите ли послушать одну историю? крикнул он, не забывая о лестном обращении к маленькому существу.

Паж, казалось, заколебался - но сфинкс тут же подбежал к Марко и свернулся калачиком у его ног.

- Прелестная загадка еще посмотрит, прелестна ли загадка, - как всегда загадочно прошептал он, деловито вылизывая свою золотистую шерстку. Паж неохотно последовал за спутником и, с заметной неловкостью усевшись невдалеке от Марко, стал вглядываться в море из-под надвинутой на самые глаза кожаной шапочки.

- Позвольте я расскажу вам о нашествии Хубилая на Чипангу, - начал Марко.

Слуга продолжал угрюмо глядеть вдаль, а сфинкс выгнул спину и загадочно улыбнулся. Остроконечные уши его, казалось, навострились, а в золотистых глазах заблестело нечто, превосходящее человеческое разумение.

25

Ли: Сияние.

Яркое пламя сверху; яркое пламя и снизу.

Солнце всходит дважды на дню.

Итак, Марко начал читать сфинксу и немому пажу Оливера, пристроившимся рядом с ним на ветреном берегу, отрывок из своего путевого дневника:

- Грандиозная процессия сопровождала великого хана к Террасе Управления Небесами, что представляет собою каменную башню в восточной части города Тай-тиня. Хубилай со своим любимым сыном Чингином ехали в паланкинах, занавешенных золотой и пурпурной парчой с вышитыми на ней императорскими символами солнца и луны. Ибо императора неотвязно мучила подагра, не позволявшая Сыну Неба сесть на коня, а царевич Чингин в тот день особенно ослаб от своей странной изматывающей болезни. Спереди и сзади паланкины великого хана и царевича Чингина охраняли фаланги монгольских всадников. Их парадные седла, кожаные доспехи и отороченные мехом шлемы украшены были серебром и перьями феникса. В руках конники держали луки, алебарды и развевающиеся знамена с солнцем и луной. Разгоняя по сторонам шумную толпу, музыканты звенели огромными тарелками. Особо доверенные сановники и военачальники ехали вместе с царским кортежем. В их числе оказался и я. При упоминании столь высокого знака монаршего благоволения сфинкс развернул крылья и одобрительно кивнул.

А Марко продолжил свой рассказ:

- Недавно выстроенная обсерватория призвана была вместить в себя как столичных предсказателей, так и прославленного астронома и математика Го Шу-цзиня с его помощниками. Мне уже приходилось навещать Террасу в поисках совета мастера Го касательно навигации, ибо его календари, карты звездного неба и приборы для наблюдений далеко превосходили все, чем в этой области могут похвалиться христианские страны. Им, между прочим, изобретена была армиллярная сфера, поддерживаемая большими бронзовыми драконами. Ее образовывали пересекающиеся металлические кольца, прикрепленные к зрительной трубе, с помощью которой удавалось точнейшим образом регистрировать смещения и положения небесных тел. Но в тот день нашу заботу составляла вовсе не навигация...

Как известно, императорские астрологи пользуются альманахом, в котором на весь год поминутно расписано продвижение планет по созвездиям. В согласии с законами природы продвижение это влияет на каждодневные события и обстоятельства. Свои предсказания мудрецы записывают в брошюрки, именуемые "тациум", которые затем продаются за небольшие суммы денег, чтобы люди смогли распланировать свои предприятия в согласии с небесным порядком. Задумав важное и рискованное начинание, человек сообщает астрологам дату своего рождения. Тогда те рассчитывают влияние планет, определяя, ждет ли предприятие удача и в какой день клиенту благоприятнее всего к нему приступить. Лучшие астрологи, чьи предсказания оказываются наиболее точными, удостаиваются величайшей славы и почестей.

Тут сфинкс, чье врожденное знание прошлого, настоящего и будущего на самом деле далеко превосходило все грубые прикидки астрологов, вежливо прикрывая рот, зевнул. А Марко читал дальше...

- То было вскоре после Нового года. Шипящие фейерверки и пышные трапезы уже закончились, но сезон большого холода покидать столицу не торопился. Читатель может не сомневаться, что визит великого хана вызвал в стане предсказателей великий переполох. Все они разоделись в свои самые торжественные шелковые мантии, ученые шапочки и войлочные шлепанцы. День рождения императора и зверь, под знаком которого проходил тот год, были им, разумеется, известны - и астрологи принялись усердно сверяться со своими толстенными альманахами касательно 18-го года правления Чжи-юаня, или Хубилай-хана, а иначе - лета Господня 1281-го.