Когда набралось десятка полтора картин, Наташа решила поехать в областной город и попытаться что-то продать. Дядя Серёжа поехал с ней, нужно было ей помочь. Вернулись оба вне себя от радости – все картины разошлись. К ним даже подошёл один искусствовед, во всяком случае, так он себя назвал, и, похвалив работы, отметил элементы мистицизма. «Это сейчас модно», – сказал он.

Когда дядя Серёжа процитировал искусствоведа, Николай поймал укоризненный взгляд, которым Наташа посмотрела на родственника. Ей явно это не понравилось.

– А что такое мистицизм? – поинтересовался Николай.

Дядя смутился, бросил взгляд на Наташу и, ничего не сказав, спешно ретировался.

Однажды утром Николай пришёл на работу, но начальство попросило его выйти во вторую смену. Вернувшись, таким образом, во внеурочный час домой, он обнаружил Наташу опять за мольбертом. Только на этот раз рядом с ней стояла тётя Лида. Она что-то громко говорила Наташе. Мужчине показалось, что она её в чём-то поправляет или убеждает. Увидев Николая, обе очень смутились. Тётя Лида быстро сняла картину и, стараясь держать её тыльной стороной к нему, прошмыгнула мимо.

– Что-то красивое получается?

– А почему ты не на работе? – не отвечая на его вопрос, спросила Наташа.

– Да попросили выйти во вторую смену, так что день свободный оказался. Чем займёмся?

– Да, право и не знаю. А ты что предлагаешь?

– Может быть, пойдём на природу и ты порисуешь? Погода вроде ничего.

Он посмотрел на жену, но та неопределённо пожала плечами.

– Слушай, а всё-таки, что ты там рисовала? Опять какой-нибудь сюрприз?

Реакция Наташи изумила его, она густо покраснела и, опустив голову, ничего не ответила. Николаю почему-то показалось, что она сейчас заплачет. Он подошёл к ней, сел на корточки и заглянул ей в лицо.

– Наташа, тебе нехорошо? Мне кажется, что с тобой опять что-то не в порядке. Или я ошибаюсь?

Наташа посмотрела ему в глаза, попыталась улыбнуться. Но улыбка получилась какая-то вымученная, виноватая.

– Коля, не надо, всё в порядке. Не надо, успокойся. Может быть, когда-нибудь я тебе всё расскажу, только не сейчас. Ладно? Потерпи немного, может быть всё само пройдёт.

– Наташа, но я же вижу, что тебе плохо, и я хочу знать правду. Не хочу я больше терпеть, понимаешь? Ты иногда какая-то не своя. Я же твой муж и имею право знать, что с тобой происходит. Прямо какая-то игра в прятки получается. Тебя что-то мучает? Тебе кто-то угрожает?

При последних словах Наташа вздрогнула.

– Коля, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём, ладно? Давай пойдём лучше погуляем и заодно сходим в магазин, кое-какие продукты надо купить…

– Тебе хорошо?

Наташа еле заметно кивнула головой. Они только что пережили близость и теперь лежали в постели, тесно прижавшись друг к другу. Николай слышал дыхание жены, вдыхал её запах и опять, как уже сотни раз, благодарил судьбу или Бога, или кто-его-знает-кого, за свою жену. Одной рукой он прижимал её к себе, а другой гладил. Так он мог лежать очень долго. Иногда он что-то спрашивал, она отвечала.

Неожиданно он почувствовал, что по телу жены пробежала дрожь. Как будто какая-то волна прокатилась по ней и заставила её напрячься. В первый момент Николай не придал этому значения, может быть какое-то неприятное воспоминание из прошедшего дня или услышанные шорохи испугали Наташу. Он тесней прижал её к себе и провёл рукой по её спине. Но напряжение не спадало, и ему показалось, что Наташа начала мелко дрожать. Неужели с ней опять что-то не в порядке? Неужели опять какое-то наваждение? Николай, сам того не осознавая, начал бояться этих непонятных изменений в поведении жены.

– Наташа, что с тобой? Тебе нехорошо? Может, попить принести или окно открыть?

Наташа ничего не ответила и, как показалось Николаю, немного успокоилась.

– Наташенька, милая, успокойся, всё будет хорошо. Давай спать. Расслабься и спи. Не думай ни о чём.

Но в ответ Наташа вдруг начала прерывисто и глубоко дышать. Она откинула руку Николая и села. Николай тоже хотел было подняться, но Наташа положила свою руку на его грудную клетку и неожиданно сильно прижала его. Её дыхание становилось всё более интенсивным, и Николаю показалось, что это не просто дыхание, а какой-то сдавленный хрип. Сначала медленно, но потом всё сильней она начала качать головой. Её волосы взлетали в воздух и падали то на лицо, то на спину.

Николай совершенно растерялся. Невольный страх опять, как уже несколько раз в последнее время, начал неприятной прохладой наполнять его внутренность. Что тут опять происходит? Что с его женой? Такого с ней ещё не было. У Николая появилось непреодолимое желание выскочить из постели и броситься куда глаза глядят. Но что с Наташей? Не может же он бросить её на произвол этого… Только чего или кого «этого»?

Сильная боль пронзила Николая. Наташина рука вдруг опять с огромной силой надавила на его грудь. Он взял её руку и попытался освободиться, но у него ничего не получилось. Это была не Наташина рука, а чья-то чужая, твёрдая и невероятно сильная.

Вдруг Наташа повернулась к нему, и он ужаснулся её виду. Громкое хриплое рычание исходило из её уст, глаза сверкали неестественным светом. Она медленно приподнялась и теперь уже обеими руками упёрлась в Николая. Он хотел что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Тогда он попытался вывернуться из-под этих рук, но и этого не получилось. Всё его тело было как бы парализовано от страха.

«Бежать, бежать» – билась в его сознании единственная мысль. На какое-то мгновение Наташа вдруг резко выпрямилась, так что давление на грудную клетку немного ослабло и он смог прохрипеть.

– Наташенька, не надо!

– Надо, ещё как надо, – прохрипела Наташа.

Это был не её голос. Голос принадлежал явно другому человеку. Освещённое через окно светом уличного фонаря лицо Наташи изменилось до неузнаваемости. Это было даже не её лицо, а лицо какого-то старого человека, почти даже мужское лицо. Она наклонилась вперёд и лицо начало приближаться к нему.

– Надо, ты отнимаешь её у меня, надо! – зло прорычало лицо мужским голосом.

Рычание становилось всё громче. Николай предпринял ещё одну отчаянную попытку освободиться, но понял, что ничего не получится. Его поразил какой-то запах, неприятно кольнувший в ноздри. До этого он настолько был захвачен происходящим, что не замечал его. Этот запах исходил изо рта Наташи. Это было что-то совершенно новое, ведь он знал все запахи жены, это же был резкий запах серы. Рот Наташи или кто бы это сейчас ни был, широко раскрылся и из него вышло зловещее рычание и неимоверное зловоние. Это было что-то неестественное, что-то звероподобное. Глаза её светились пульсирующим красным светом. Страшная боль пронизывала не только грудную клетку, но теперь уже и всё тело Николая. Он попытался взять жену за талию и отодвинуть, но и эта попытка не увенчалась успехом. Тело жены было абсолютно твёрдым и неестественно холодным.

– На…та…ша… что… это?

Новая волна боли и страха пронзила его тело. Николаю стало трудно дышать, и он потерял сознание.

Просыпался он трудно и долго. Всё тело неистово болело. Он попытался вспомнить причину этой боли, но память восстанавливала прошедшее событие очень неохотно. Какое-то рычание, зловоние, какая-то неистовая сила.

Было уже светло. Жены рядом не было. Была суббота, и, видимо, она дала ему подольше поспать.

Николай сбросил с себя одеяло и медленно встал. Боль с такой силой набросилась на него, что он невольно сморщился и застонал. Что это было? Он надел пижаму и вышел на кухню. Наташа возилась у плиты.

– Наташа, что это было вчера? У меня всё страшно болит. Никогда такого не было.

Жена повернулась к нему. В её взоре он увидел глубокую печаль. Не говоря ни слова, она вытерла руки, подошла к нему и положила свою голову ему на грудь.