– Кто-нибудь видел Тринити?

Голос Дианы эхом раздался в тихой ночи. За прошлый год шейх Захид, принц Ишлы, успел к нему привыкнуть, поскольку часто бывал в резиденции Фостеров.

Захид был постоянным гостем в этом доме с шестнадцати лет, но скоро ему исполнится двадцать два, и он принял решение – больше он здесь не появится! В следующий раз он вежливо откажется от приглашения.

Захид шел через лес, примыкавший к собственности семьи Фостер. Этой ясной летней ночью он явственно слышал громкий смех, доносившийся до него через озеро. Ничего, скоро он сядет на самолет обратно до Ишлы. Оставалось надеяться, что водитель прибудет как можно раньше, потому что каждый час, проведенный в гостях у Фостеров, стал настоящим мучением.

Хозяева устроили вечеринку, чтобы отпраздновать окончание университета их сыном Дональдом. Заодно они решили поздравить с завершением учебы и самого Захида, поэтому он не смог отказаться. Но в следующий раз отвергнет любое приглашение.

Захиду с самого начала не нравилось проводить время в их компании. Гас Фостер был политиком и, казалось, даже в домашней обстановке не снимал привычной маски лицемера. Его жена Диана жила, вдохновленная единственной целью – поддерживать мужа во всех его делах. С тех самых пор, как Захид познакомился с ними, он стал свидетелем двух довольно унизительных скандалов, касавшихся амурных похождений Гаса. Впрочем, потом Диана сделала вид, будто все в порядке. Сколько Захид ее помнил, она все время улыбалась, напоминая постаревшую куклу Барби.

Но после сегодняшнего вечера он никогда больше не увидит ее. И ему не придется поддерживать вежливый разговор с неприятным Гасом. Захид терпел Фостеров только потому, что был другом их сына Дональда. Впрочем, «друг» – понятие растяжимое, особенно в понимании необщительного Захида.

Захид был волком-одиночкой, независимой личностью. В подобные вечера он предпочитал компанию красивой женщины, и лишь долг призвал его сюда.

Когда ему было шестнадцать, в школе, где он учился, неожиданно провели обыск личных шкафчиков. В одном из ящичков, принадлежавших Захиду, обнаружили пачку денег и наркотики. Захид прежде их никогда не видел. Отстранение от занятий не стало его главной проблемой. Совсем другое дело – позор, который должен был пасть на его семью.

Услышав эту новость, отец Захида, король Фахид, тут же сел в самолет, намереваясь самолично поговорить с директором школы. Впрочем, просить администрацию замять это дело он и не собирался, потому что в Ишле были другие порядки. Как Захид потом объяснил Дональду, король направился в Англию, чтобы извиниться и забрать своего провинившегося сына домой.

А уж в Ишле Захиду придется публично извиниться перед своим народом.

– Даже если ты этого не делал? – изумился Дональд. Захид кивнул:

– Решение будет за людьми. Может, они простят меня.

Захид зашел в кабинет директора, держа спину прямо, готовый с высоко поднятой головой встретить свою судьбу, но вместо этого узнал, что произошло недоразумение.

Директор проинформировал принца и короля, что это Дональд, услышав об инспекции в раздевалке, испугался и подбросил деньги и наркотики в шкафчик Захида. Именно Дональда в наказание отстранят от занятий, и школа приносит свои искренние извинения за неприятности, причиненные королю Ишлы.

Когда король и юный принц вышли из кабинета директора, их уже ждали Дональд и его отец Гас.

– Спасибо, – сказал Дональду король Фахид, – за то, что ты был достаточно храбр, чтобы признать свою ошибку.

– Вы не поняли, – произнес Гас, обращаясь к королю. – Мой сын никогда не принимал наркотики, он сделал это, чтобы помочь другу.

Фостеры приняли весь удар на себя. Гас произнес речь в парламенте, заявив, что даже самые любящие, крепкие семьи не всегда могут избежать опасности подросткового возраста.

«Крепкая семья?» – Захид нахмурился, задумавшись над выбором слов. Неприятный осадок оставался и теперь, когда он шел через лес, вспоминая то время.

Фостеры появились на первых полосах всех воскресных газет. Диана, улыбавшаяся своей искусственной улыбкой на камеру, Гас, обнимавший пристыженного сына. Единственным человеком, испортившим картину, была Тринити – одетая в нарядное платье, девочка, вместо того чтобы улыбаться, смотрела в объектив хмуро, исподлобья.

Захид улыбнулся, вспоминая фотографию, но улыбка тут же сползла с его лица, как только он заметил в тени деревьев светловолосую девушку. Тринити.

Она прятала сумку с одеждой под деревом и вытирала с губ помаду, но, услышав голос Захида, подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась к нему.

– Тринити! – воскликнул Захид. – Мать тебя ищет. Где ты была? Она повернулась к нему и попросила:

– Пожалуйста, Захид, можно мне ответить, что я была с тобой?

– Ты же знаешь, у меня нет привычки лгать.

– Пожалуйста! – сказала Тринити, вздохнув.

Захид был таким строгим, суровым и держался так отстраненно! Бессмысленно даже пытаться склонить его на свою сторону. Тем не менее когда она развернулась, чтобы пойти от него прочь, он остановил ее:

– Если я все же решу тебя прикрыть, сначала мне нужно выяснить, где ты была.

Тринити, охваченная сомнениями, переступила с ноги на ногу. Попросив Захида прикрыть ее, она все же не ожидала, что он согласится. Судя по всему, шейх оказался сговорчивей, чем она предполагала.

– Я была у своей подруги Сюзанны, – прозвучал ее осторожный ответ.

– И что ты там делала?

– Просто… – Тринити пожала плечами.

– Просто – что?

– Танцевала.

– У вас была вечеринка?

– Нет! Мы просто слушали музыку в ее комнате и танцевали. – Тринити беспомощно всплеснула руками, пытаясь объяснить поведение, явно не свойственное этому хладнокровному парню. Вряд ли он поймет. – Мы делали макияж и всякое такое…

– Почему ты прячешь одежду? Захид посмотрел на Тринити: на ней были джинсы и блузка с длинными рукавами. Девушка крепко зажмурилась, пытаясь придумать подходящую ложь.

Захид знал, что Тринити привыкла лгать, но ему было невдомек: именно в этот момент она пыталась сказать правду. Девушка просто не знала, как описать то чувство, которое у нее возникло. Тринити действительно попросила у Сюзанны одолжить кое-что из одежды, потому что ей не понравилось, как новый муж тетки поглядывает на девушку в том платье, которое купила мать. Тринити не понимала, что происходит, и уж тем более не могла объяснить, как неловко она чувствовала себя в присутствии Клайва. Девушка отказалась звать его дядей. Именно из-за него она и убежала. Впрочем, Тринити всегда убегала с семейных торжеств, и, учитывая, что Захид присутствовал в их доме только на подобных мероприятиях, он заметил такое поведение девушки.

– Последний раз, будучи здесь, я поймал тебя, когда ты вылезала из окна своей спальни, – сказал Захид, глядя, как Тринити изо всех сил старается сохранить на лице невозмутимое выражение. – Это не шутка.

«Нет, это была не шутка», – подумала Тринити, но одно только воспоминание о том случае заставило ее улыбнуться. Тогда Захид отказался поверить, что она просто проголодалась и, вместо того чтобы показаться перед гостями, попыталась проникнуть в кухню другим путем. Он принес ей тарелку с едой, а затем наблюдал, как она поднялась обратно в свою комнату так же, как и спустилась, – цепляясь за ветки дерева и выступы здания. Учитывая ее ловкость и уверенность, Захид сделал вывод, что Тринити наверняка не раз пробиралась к себе в комнату таким опасным путем.

– Я не сделала ничего плохого, – сказала Тринити.

– Может быть, нет, но на семейных праздниках ты присутствовать должна. – Для Захида весь мир был черно-белым, но когда он находился рядом с Тринити, границы между этими цветами размывались. Она была настолько энергичной и дерзкой и с таким сарказмом относилась к своей семейке, что временами Захид аплодировал ей про себя. – Нельзя так просто убегать!