- То есть чин генерала важнее, чем твой сын?

- Не передергивай!

- Почему ты думаешь, что они не поймут? Не звери же они там...

- Ты даже не знаешь, какая там мясорубка за должности! Если ты обо мне и себе не думаешь, то о Витьке подумай! Ему учиться надо, в жизни устраиваться. Ты ему жизнь сломаешь таким братом! Вот если нас вдруг не станет, с кем останется этот даун? Моя мать стара, твоя — за тридевять земель и с инвалидностью! Он повиснет на Витиной шее!

- Саша… А что он скажет, когда узнает?

- Не узнает. Вите я сказал, что ребенок умер в родах.

- Зачем? Как ты мог такое сказать, Саша? А если Витя захочет на могилу к брату? Это ведь...

- Придумай что-то! Это ты хотела второго ребенка! Тебе было мало Вити! И теперь ты хочешь пожертвовать нами, нашим будущим ради того, у кого нет этого самого будущего. Мы такого не заслужили!

- Я тоже не…

- Выбирай, Юля: или я, или он!

Юле казалось, что весь разговор получился какой-то ломаный. Неправильный, вывернутый наизнанку. На каждый ее довод Саша находил все новые возражения. Взаимные упреки, обвинения и ультиматум.

«Или я, или он...»

Это нечестно! Нечестно ставить такие ультиматумы.

Они с Сашей еще долго спорили после этого жуткого ультиматума. Юля плакала, умоляла, уговаривала приехать в роддом и посмотреть на малыша. Надеялась, что хоть это поможет мужу передумать. Отказался. Юле казалось, что это кто-то другой говорит голосом ее мужа. Кто-то, кто отгородился от нее и от «неправильного» ребенка непроницаемой стеной и зажав уши повторяет себе: «Этого нет! Этого нет!»

Разговор на следующий день тоже не принес ничего хорошего. Саша снова был пьян.

- Юля, чего ты хочешь?

- Поговорить.

- Мы уже обо все поговорили. Я все сказал.

- Саша, зачем ты так? Он ведь все таки наш сын!

- У меня один сын. Второй умер в родах.

- Саша… - Юля почти рыдала в голос.

- У меня один сын. Второй умер в родах!!! - рявкнул Саша так, что Юля почувствовала это всем своим существом. Юля разбилась об эту бетонную стену. Уже не просила. Уже не уговаривала. Бесполезно. По позвоночнику словно прокатилась ледяная волна, обжигая холодными колкими брызгами внутренности.

Саша молчал. В трубке слышалось только его тяжелое прерывистое дыхание.

- Юлька, ну не плачь, - просочившаяся вдруг в голос мужа боль приправила горечью слова, звучащие почти надрывно, оставляющие тошнотворное ощущение на корне языка. - Ты же мне душу вынимаешь! Как ты не поймешь? Юля, ведь почти двадцать лет женаты. Неужели ты пустишь все под откос из-за всего этого? Мы ведь все таки не чужие. Я знаю, тебе его жаль. Ты у меня такая добрая и сердобольная. Пожалуйста, не вздумай привезти его домой тайком. Это не подобранный на помойке кот. Если ты так сделаешь, я тут же увезу его к роддому и оставлю в отсеке для отказников. Я знаю, такие есть и в наших роддомах. Он никогда не станет полноценным человеком и всегда будет как растение. Я не смогу так, Юля! Не ставь меня перед фактом, потому что на этом у нас все кончится. Семья кончится. Давай спасем то, что от нее еще осталось. И Вите душу не травмируй. Незачем ему знать. Он молодой еще. Вдруг он собьется с правильного курса, сломается? Будь с нами заодно. Мы ведь семья. Не бросай нас!

Мы ведь семья…

Перед Юлей все в той же кюветке лежал тот, кого из семьи вычеркнули. А вместе с ним и какую-то часть самой Юли. Ведь он часть нее, каким бы некрасивым он ни был. Ведь у нее и в самом деле была мысль молча привезти ребенка домой. Ведь не выкинет же Саша за дверь маленького ребенка. На такое он не способен. А вот увезти ребенка и подкинуть его в роддом… Так он сможет? Теперь Юля почему-то верила — сможет. Саша сможет.

Может уйти от мужа с ребенком? Забрать с собой Витю и уйти.

И куда она пойдет? Родных в городе кроме свекрови у нее нет, и Юля сильно сомневалась, что Лидия Павловна обрадуется им с ребенком. У нее нет денег даже чтоб снять квартиру. Ее не слишком большие декретные ушли на оплату сервисной палаты в роддоме. Впереди еще семьдесят два дня декретного отпуска. Зарплаты не будет до зимы. И потом, как ей выходить на работу, если ребенок с проблемами и слишком мал. С кем его оставлять? Няню позволить себе она не сможет, а зарплаты не хватит даже чтоб оплатить съемную квартиру. На что ей кормить и одевать детей? Развестись и потребовать алименты? Пока ребенку не исполнится год, их не разведут. По закону так положено. А значит, никто не сможет обязать Сашу давать деньги на содержание детей, пока не назначат официальные алименты. Уехать на Дальний Восток к маме — тоже как-то не правильно. Сесть вместе с детьми на шею пожилым и не слишком здоровым родителям… Не хорошо это. Не правильно.

Саша прав в одном: Витино будущее не должно пострадать. Учиться в крупном городе — престижнее, чем в городишке с населением не более десяти тысяч человек почти на границе с Китаем.

Нет, развод - это худший вариант развития событий. Нужно стараться спасти семью. И еще есть шанс оставить в ней Володю.

А что если позвонить ей, свекрови? Попросить о помощи. Пусть поговорит с Сашей. Она единственная, кого он еще слушает. Он безмерно ее уважает. Может у нее получится уговорить его.

Юля схватила телефон и быстро набрала номер свекрови.

- Да, Юля, - голос Лидии Павловны с легким старческим изломом был неизменно сдержан и вежлив.

- Здравствуйте, - Юля старалась сдерживать свое нетерпение и дождалась ответного приветствия в свой адрес.

- Добрый день. Как ты? Уже оправилась?

- Лучше, спасибо. Лидия Павловна, я к Вам за помощью, - она снова замолкла, чтоб перевести дух.

- Я слушаю.

Ну, почему она такая чопорная?!! Как тяжело с ней разговаривать, тяжело просить что-то. Она словно делает одолжение уже тем, что просто разговаривает. Вежливо, но так холодно…

- Мне бы хотелось, чтоб Вы поговорили с Сашей.

- О чем?

- Саша хочет, чтоб я отказалась от ребенка.

- И чего ты хочешь от меня?

- Поговорите с ним, помогите убедить его не отдавать сына.

- Знаешь, Юлия, я считаю, что Саша прав. Как мы будем растить такого ребенка? Вся основная забота ляжет на Сашеньку. Ты вот не задумываешься об этом, а Саша видит все наперед. Если бы ты слушала его раньше, этой ситуации вообще не было бы. Этот ребенок заберет все твои силы. Ты состаришься раньше времени. У тебя и так не очень хорошая наследственность в этом плане. Мама твоя не очень хорошо выглядит в ее-то шестьдесят лет и с инсультом к тому же, да теперь ребенок такой вот.

- Лидия Павловна…

- И вообще, жена должна поддерживать мужа во всем. На этом всегда держался мир. Если ты поймешь это и примешь, жить тебе станет только легче. Ты вот молчишь сейчас. Наверное, обижаешься на меня за эти слова, но время покажет, что я была права. Я ведь о тебе думаю в первую очередь. Юлечка, будь благоразумна, подумай о семье.

«Подумай о семье...». Да, Юля всю жизнь о семье только и думала! Все для мужа и сына. Все, чтоб им было уютно и хорошо. Она заботливая мать и жена. Только свекровь в каждом разговоре умудряется внушить Юле чувство собственного ничтожества. Как у Лидии Павловны так получается? С вежливой улыбкой проехаться бульдозером по Юлиной жизни. Иногда Юля гадала: намеренно ли свекровь делает это, или это врожденный дар.

Вот и сейчас. Неидеальная и неудобная невестка позвонила ей с очередной глупостью. Уговорить мужа оставить в семье дефектного ребенка от дефектной невестки, которая легко может забыть о том, что изменила мужу и о диагнозе сына, поставленном по результатам скрининга.

Свекровь помогать не будет и разговаривать с Сашей не станет. Юля, конечно, этому не слишком удивилась, но все таки надеялась на лучшее.

На дисплее телефона вдруг высветился Сашин номер. С фотографии, установленныой на контакт, смотрел с полуулыбкой статный мужчина с легкой проседью в аккуратно зачесанных волосах. Саша за собой следил и ухаживал. Ежедневным ритуалом для мужа была зарядка. Каждое утро на полчаса закрывалась дверь в их с Юлей спальню и Турник в их комнате служил именно для ежедневных подтягиваний, а не в качестве дополнительной вешалки для плечиков с рубашками. Несмотря на должность в штабе дивизии и относительно, сидячую работу, Саша сохранил хорошую физическую форму. Юля им гордилась.