- Как-то так, - Аменир пожал плечами. - Фармагия сейчас активно развивается. И это прекрасно, ведь лечение людей - занятие достойное уважения и поощрения.

   Задумавшись над своими же словами, Кар уверенно кивнул, соглашаясь с собой, и улыбнулся. Он знал, что знаменитые фармагики всего лишь своего рода торговцы, продающие здоровье. Но мечтой Аменира было создание лучшего мира, где люди не болеют, не испытывают страданий, могут превозмочь врожденные недуги и преодолеть немощность тел. Тогда они станут добрее и отзывчивее, долгая полноценная жизнь - залог мудрости народа и приобретения богатейшего опыта. Вот истинное призвание фармагии.

   - А реаманты чего? - спросил Ачек По-Тоно. - Я слышал, они пользуются популярностью среди некоторых богатеев.

   - Да! - воодушевился Тиуран. - Я недавно ходил на площадь, там реамант свои фокусы показывал. Цвета у одежды менял, заставлял воду светиться, превращал ее в какое-то вонючее пойло, растягивал веревки, удлиняя их в несколько раз, еще какую-то чушь творил... Здорово было. Правда, что именно поменялось, я понимал только после того, как он сам об этом рассказывал.

   Мечтательная улыбка на лице Аменира уступила место кривой усмешке.

   - Дешевые трюки, - пренебрежительно отмахнулся он. - Реамантия - это даже не наука как таковая, а какое-то нелепое ответвление от алхимии. Не понимаю, как Академия до сих пор терпит этих шутов.

   - Возможно, из-за тех же богачей, - заметил Ачек. - Он наслаждаются зрелищем и фокусами, получают необычные вещицы из всякого хлама и отдают реамантам немалые деньги. Думаю, большая часть этих денег оседает в Академии, а эти жулики продолжают пользоваться ее авторитетом.

   - Они не совсем жулики, - возразил Аменир. - Хоть реамантия и никчемна, у нее есть научная теория. Правда, на практике она выливается только в жалкие трюки. Они слабы и не могут управляться со своей наукой одними лишь движениями рук, как это делают фармагики. У реамантов в ладонь вживлен небольшой куб, который в нужный момент раскрывается, и они силой мысли поворачивают специальные секции с символами на нем...

   Об этом и так все знали, но он никогда не упускал возможности лишний раз блеснуть знаниями перед кем бы то ни было.

   - Я такую игрушку видел, - перебил его Тиуран и тут же увернулся от очередной оплеухи. - Кубик-головоломка Эрнору Бика. Там тоже секции поворачиваются и всякие рисунки на сторонах проявляются, если все правильно сложить.

   Посчитав, что он поведал о чем-то очень важном, рыжий Доп принялся с чувством выполненного долга ковыряться в носу. Хотелось бы посмотреть на того человека, который согласился принять его в лучшую гимназию Донкара. Впрочем, весьма вероятно, что его приняли лишь для статистики, которая наглядно продемонстрирует королю Бахирону как выполняется его указ о даче должного образования любому желающему. Иными словами, Тиурану повезло.

   - Нет, реамантия не совсем... А, ладно, - махнул рукой Аменир. - В общем реаманты нехитрыми манипуляциями изменяют реальность вокруг, только силенок у них хватает на самые крупицы.

   - Мы знаем, - пробормотал Ачек. - И Доп спрашивал совсем о другом. Кажется, у тебя какой-то нездоровый интерес...

   - Ты опять говоришь тоном дознавателя. Не забывай, что тебя еще не приняли в Тайную канцелярию, - заметил Кар. - А что касается реамантии, то я раньше пытался немного вникнуть в нее, считая, что она может как-то изменить мир к лучшему и все такое. Но за несколько лет она ничуть не сдвинулась с места, никакого прогресса, все то же слабое влияние на едва заметные элементы нашей реальности. Иными словами, реамантия - это баловство.

   - Весьма прибыльное баловство, надо сказать, - прогнусавил Тиуран, запихнув полпальца в ноздрю. - Наш друг Ранкир мог бы неплохо заработать, чем и очаровал бы папашу Тиры.

   - Тут уже вопросы уважения, да и не всякий человек имеет талант к реамантии. Врожденные способности к фармагии встречаются намного чаще. Так что, Ранкир... - Аменир обернулся, но не обнаружил друга. - Погодите, а где Ранкир?

   - Он уже давно ушел, - ответил Ачек По-Тоно, закинув руки за голову и разглядывая потолок. - Они условились встретиться с Тирой. Может быть, даже в последний раз перед долгой разлукой...

   Трое друзей направились к выходу из гимназии, спокойно беседуя и разглядывая стены здания, которое они изучили вдоль и поперек за несколько лет обучения. Немного жалко расставаться с прошлым, особенно когда впереди ожидает одна лишь неизвестность. Вокруг было пусто: еще шли занятия, а все выпускники уже давно покинули гимназию и праздновали, шатаясь по городу шумливыми подвыпившими компаниями.

   Переступив порог тяжелой парадной двери, они оказались на улице, ослепнув от яркого солнечного света, ударившего им в глаза после темных коридоров.

   - Это они? - спросил Аменир.

   Он показал рукой на скрытый в гимназистском саду павильончик, в котором через жидкую листву живой изгороди угадывались две фигуры.

   - Не будем мешать, - сказал Ачек и направился к выходу с территории гимназии.

   - Вот ведь его угораздило... Конечно, не будем, - согласился Тиуран и последовал за другом, подталкивая любопытного Аменира. - Ну что, всем вина за мой счет! Только деньги за выпивку мне потом отдайте.

   А Ранкир сидел напротив Тиры На-Мирад в красивом павильоне сада и держал ее за руку, что в алокрийском обществе считалось достаточно фривольным поведением. Молодая девушка обладала на редкость бледной для этих краев кожей и вообще была далека от идеалов красоты Алокрии. Но Ранкир никого не замечал, кроме нее. Светлая, нежная, добрая, рядом с ней ему как будто легче дышалось. Но сейчас она сидела, прикрывшись прозрачной вуалью печали, и пыталась своими тонкими пальцами поймать лучик света, который настырно ускользал из ее рук.

   Замерший Мит видел, как девушка мелко подрагивала и неловко пыталась оттянуть момент прощания.

   - Отец договорился, чтобы я стала фрейлиной какой-то знатной госпожи, - тихо произнесла Тира.

   Обычная судьба для девушек из богатых семей. Они становятся фрейлинами королев, принцесс и придворных дам, пока на каком-либо приеме или балу не встретят достойных, по мнению родителей, дворянских отпрысков, за которых им потом суждено выйти замуж. Большинство юных фрейлин довольны своей судьбой и с радостью ее принимают, потому что таковы традиции благовоспитанного илийского общества. Но Тира совсем не выглядела счастливой. Ей тяжело давались даже короткие расставания со своим возлюбленным, а теперь, когда гимназия больше не могла скрыть встреч молодых влюбленных, между ними разверзлась огромная пропасть.

   - Кто эта госпожа? - спросил Ранкир.

   - Я не знаю. Он не сказал мне, чтобы ты не мог найти меня.

   Девушка подняла на него полные грусти глаза. На ресницах поблескивали меленькие росинки слез. Сердце молодого человека было готово разорваться, оно в судорогах билось, захлебываясь кипящей кровью. Он нежно обнял Тиру, а она уткнулась в его грудь и тихо заплакала.

   - Не время для любви, - сквозь слезы прошептала она. - Так у нас принято говорить? Что за жестокие люди это придумали!

   Не время для любви. Старинная алокрийская поговорка, в которую каждый человек вкладывал какой-то свой смысл. Одни видели в ней призыв серьезнее относиться к настоящему, другие - надежду на лучшее будущее, иные предпочитали искать в ней утешение, припоминая счастливое прошлое. И все были правы. В этом серьезном мире найдется время для чего угодно, кроме любви.

   - Потерпи, милая, - шептал Ранкир, вдыхая аромат ее волос и сильнее заключая Тиру в объятия. - Я клянусь стать тебе достойным мужем в глазах твоего отца, чего бы мне это ни стоило. Я найду тебя, где бы ты ни была. И никогда больше не отпущу. Ты только дождись.

   Тира дышала спокойно, хотя одинокие слезинки все еще пробегали по ее лицу. Она была в его объятьях, сильных, но таких теплых и нежных, и слышала беспокойное сердце юноши.