- Верно, мы же не знали, что окажемся в Донкаре.
Аменир пребывал в крайне подавленном состоянии, какая-то странная усталость и апатия пытались повалить его на землю, впечатать в каменные плиты мостовой, на которых темнели несмываемые пятна крови. Любой человек после стольких ударов по психике уже давно сошел бы с ума, но помимо странных ощущений и путаницы в голове юноша чувствовал себя вполне нормально. Лучше, чем следовало бы.
- Как будто после изучения реамантии и посещения ирреального можно сохранить здравый рассудок, - грустно усмехнулся Аменир.
Фармагулы были уже совсем близко, но юный реамант продолжал просто стоять на месте, покачиваясь на вялых ногах. Умереть можно и лежа, но ему почему-то хотелось видеть приближающуюся смерть. Жители Алокрии, солдаты из армий Илии и Марии, диктатор Илид По-Сода, король Бахирон Мур, бывший марийский военачальник Миро По-Кара, Шеклоз Мим и остальные комиты, смертепоклонники и их жертвы в Донкаре, друзья Аменира - все они видели смерть, но не отворачивались от ее жуткого лика и тлетворного дыхания. И он не будет.
"Жалко - так ведь и не узнал...", - вздохнул Кар, в последний раз взглянув на бледно светящиеся символы на секциях куба, который он до сих пор не убрал обратно в ладонь. Тайны Этикоэла для него так и останутся тайнами, нереальный путь в лучший мир никогда не будет найден, а убогая действительность потонет в хаотических искажениях. Аменир не смог сделать так, чтобы жертвы оказались ненапрасными, как того хотел Демид Павий. Скоро он и сам умрет зазря, и это, в принципе, неплохо - а в чем смысл борьбы?..
Но внезапно символы засияли ярче.
- Раз уж куб высвобожден, то почему бы и не попробовать... - пробормотал юный реамант, поднимая голову.
В очередной раз он решил сражаться за свою жизнь, выбрав для этого самую нелепую, но невероятно эффективную и важную причину - "просто так, почему бы и нет". Сумасшедший с подобным стимулом способен изменить мир.
Бледная кожа фармагула, который находился буквально в двух шагах от Аменира, приобрела желтоватый оттенок из-за ярко вспыхнувших символов на кубе. В тот же миг тело безвольного создания смял невидимый пресс, с хрустом вывернув плечевой пояс и ноги твари в одну сторону, а остальное тело - в другую. Реамант своевременно сделал шаг в сторону, чтобы его не придавил замысловато изогнутый труп. Второй фармагул уже бросился на Кара с ближайшей крыши, но юноше помогло внезапно прорезавшееся чувство восприятия ткани мироздания. Чудовищу не удалось застать его врасплох, но зато оно смогло посмотреть на себя в невероятном измерении, когда, оказавшись под воздействием реамантии, свернулось в плоскую трубку, закрученную в спираль внутри открытой сферы, вне земного времени и пространства. Не успев отдышаться, Кар мощным толчком вогнал выскочившую из подворотни бледную тварь в промежуток между реальным и ирреальным, где ее медленно перетерло в несуществующую пыль противоречие возможного и невозможного бытия.
Столь извращенные приемы избавления от противника отняли много сил у Аменира, но в тот момент он не думал, а действовал. Однако фармагулов было так много, что следовало поберечь энергию изменения ткани мироздания. Если уж решил бороться за свою жизнь, хотя бы "просто так", то надо это делать как-то более продуманно и осторожно. Поэтому от очередной марионетки Маноя Сара реамант избавился простым и проверенным способом, так же, как убил Миро По-Кара. Воздух, оставшийся в легких бежавшего на Кара фармагула с тех самых пор, когда он был еще человеком, стал необычайно твердым и острыми шипами попытался вырваться наружу, превратив идеальную машину для убийств в кучу дырявого мяса. Увы, механизм саморегуляции реальности несколько сгладил эффект от повторного искажения, но этого вполне хватило, чтобы разорвать в клочья легкие и сердце фармагула, перемешать ему внутренности и раздробить позвоночник, из-за чего тварь на ходу сложилась пополам.
- В следующий раз может и не сработать, - резонно заметил Аменир, сосредоточенно следя за стремительно приближающимися существами.
Фармагулов было слишком много. Почуяв живого человека, они продолжали стягиваться из отдаленных районов. Жертвы чудовищной формулы выползали из канав, подтягивая переломанные ноги, выходили из-за углов, рефлекторно сжимая шею какого-нибудь трупа, бежали по крышам, падали, ломали себе кости и калечили свои тела обломками черепицы и мебели с баррикад, которые сносили на бегу, уставившись незрячими глазами на одинокого реаманта. Скоро бледная волна захлестнет Аменира и разорвет его на части.
- Человек может сделать все, что способен представить, - пробормотал он, закрывая глаза. - Возможно, это моя последняя фантазия...
По верхнему кварталу прокатилась волна золотого света, унесшая с собой все тени и отражения, встретившиеся на ее пути. Мощный импульс вытолкнул их на границу огромного круга, в центре которого стоял Аменир, и тогда оптические эффекты слились в единую радужно-теневую субстанцию. Медленно разгоняясь и проламывая стены домов, она начала свое движение по окружности. Очередная золотистая вспышка на мгновение сделала город полупрозрачным вместе с толпой фармагулов, которые замерли на месте, не зная каким инстинктам им следовало повиноваться в столь странной ситуации. Но вскоре силуэты бледнокожих созданий отделились от общей картины, легли на нее новым слоем, став чем-то чуждым для новой действительности, созданной юным реамантом. А затем все резко вернулось в норму. Но ненадолго.
По городу пробежала рябь, размывшая его, словно он был нарисован красками по воде. Раздался треск дерева и скрежет камней, стены домов изгибались, проворачивались на месте и наклонялись к земле, выпуская облака цементной пыли из щелей кладки. Верхний квартал дернулся, дома сползли со своих мест, выворачивая фундамент и пропахивая мостовую. Вокруг Аменира все пришло в движение и пыталось угнаться за субстанцией из теней и отражений, вращающейся с огромной скоростью по границе окружности. Земля бурлила и погребала все под грязными волнами, камни, став удивительно гибкими, скреплялись друг с другом в невообразимые фигуры, но лишь затем, чтобы рухнуть и расплескаться во все стороны, а деревья и кусты начали произрастать изнутри себя, завоевывая текучий город буйной зеленью. В движение пришло не просто пространство и материальные предметы, а сама суть вещей. Целые пучки нитей мироздания сплелись в единый канат, и Аменир уже не мог остановить свой вымысел, обретший реальную форму. Разница между искажением и разрушением неспешно размывалась.
Послышался громкий хлопок, ему вторил оглушительный скрежет, и город в границах круга завертелся с невероятной скоростью, словно все сорвалось с невидимых цепей и отправилось в свободное падение по горизонтали. Особняки, стены, мостовая, земля, деревья и кусты из садов сливались воедино, перемешивались, складывались в невообразимую мозаику. Один дом одновременно втекал внутрь другого, наваливался на него, заползал под него и обвивался вокруг него, в то время как еще одно строение пыталось перемешать его каменную кладку со своей, скрутить деревянные балки в невозможный узел и создать из черепицы двух крыш сплошной океан осколков. Размазанные по камням мостовой стволы деревьев очерчивали границы внутри слепленной неживой природы, выделяя себя из однородной массы, но лишь затем, чтобы вскоре стать с ней одним целым. Скомканный город крутился вслед за тенями и отражениями, а фармагулы оказались внутри этого жуткого месива.
Создания Маноя Сара так и не сошли со своих мест, потеряв всякую возможность ориентироваться в пространстве, так как в формуле фармагика просто не было установок на действия в невероятных условиях. Поэтому пришедший в движение город беспощадно перемалывал бледнокожих марионеток, которые остались вне искажений, вызванных реамантом. Стены домов наваливались на них, дробили им кости и выдавливали внутренности, потоки земли и камней сминали их, перетирали в зеленоватую кашицу, ни на что не похожие остатки верхнего квартала Донкара проходили сквозь тела фармагулов, разрывая их на куски, скручивая и наматывая на городской водоворот. Грохот, треск и скрежет наполнили воздух опустошенной столицы, дошли до самого пика смеси чудовищных звуков, а затем резко стихли. Поток теней и отражений испарился, и тогда кружащийся город начал замедлять свое движение и медленно растекаться внутри круга.
