4. Преподобный Макарий подмечает еще одно существенное обстоятельство — люди способны замечать поврежденность и духовное расстройство своего естества, но далеко не всем доступно видеть истинную причину этого. В последней приведенной цитате он говорит об этом открыто: «Люди же не знают, что делают сие, побуждаемые чуждою некою силою, напротив того, думают, что это естественно и что делают сие по собственному своему рассуждению. Но в самом уме имеющие мир Христов и озарение Христово знают, откуда воздвигается все это».

Приведенные рассуждения преподобного Макария не являются чем-то исключительным и нехарактерным для святоотеческого Предания Церкви. Его учение органично для всего православного Предания. Подобные суждения имеются в творениях других святых отцов и в литургическом наследии Церкви. Рассмотрим их подробнее.

Святой Иустин Философ указывал на естественные последствия первородного греха — смерть — и духовные — «обольщение змия». Он писал, что род человеческий «через Адама подвергся смерти и обольщению змия»^[284].

В творениях святого Афанасия Великого содержится достаточно развернутое учение о последствиях прародительского греха. Для Александрийского святителя существование первородного греха или «греховного закона» в естестве человека есть, по сути, действие греховных помыслов, которые диавол всеял в разумное естество человека. Он пишет об этом так: «Преслушав Божию заповедь, человек впал в греховные помыслы не потому, что Бог создал эти пленяющие его помыслы, но потому, что диавол обольщением всеял их в разумное естество человека, соделавшееся преступным и отринутое от Бога, так что диавол в естестве человеческом установил греховный закон — и смерть царствует через дело греха: „Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола“^[285]»^[286]. Подобные мысли святой Афанасий высказывал неоднократно. Важно заметить, что первородный грех (ἁμαρτία), действующий в естестве человека, и всеянные греховные помыслы для святого Афанасия, по сути, есть одно и то же, ибо в обоих случаях даются совершенно тождественные характеристики действия греховных помыслов и греха: «Диавол произвел грех (ἁμαρτία), всеяв его в разумное и духовное естество человека. Потому невозможно было, чтобы разумное и духовное естество, согрешившее добровольно и подвергшееся смерти, само себя возвратило на свободу»^[287]. Рассуждения о «греховных помыслах», всеянных «в разумное естество человека», близки по смыслу к высказываниям преподобного Макария Великого об «умной мысленной силе сатаны», действующей в естестве человека, которые приводились выше. И там и здесь четко описывается не только повреждение природы, возникшее после грехопадения, но и приоткрывается духовная сущность греховности человеческого естества.

Важные свидетельства о первородном грехе имеются у преподобного Максима Исповедника, который, говоря о страстности естества человека, не сводит к этому всю сущность греховного наследства Адама. Он различает два важных понятия: страстность и грех (первородный) — ἁμαρτία, сокрытый в этой страстности. Для преподобного Максима страстность природы человека является следствием первородного греха, «гнездящегося в страстности», т. е. понятия «греховность» и «страстность» — это не синонимы, но причина и следствие. В 21-м вопросо-ответе к авве Фалассию он говорит: «Когда же он (Адам) согрешил, то осужден был на рождение, сопряженное со страстью и грехом, так что грех в явившейся из-за него страстности имел бытие уже как бы по закону природы… Содержа в самой страстности, по естественной принудительности, умножение греха, естество человеческое, в силу (гнездящегося) в страстности первородного греха (κατά την εν τω παθητω γενικήν ἁμαρτίαν)^[288] подверглось воздействиям всех небесных сил, начал и властей, проявлявшихся через неестественные страсти и скрывавшихся в естественных страстях»^[289].

Эта цитата интересна в нескольких отношениях:

1) рождение человека всегда сопряжено со страстью и первородным грехом (ἁμαρτία); преподобный Максим Исповедник эти два понятия не отождествляет, но различает: «рождение, сопряженное со страстью и грехом (ἁμαρτία)»; 2) первородный грех и страстность рождения связаны между собой как причина и следствие: «грех (ἁμαρτία) в явившейся из-за него страстности»; 3) первородный грех — это не поврежденность естества, но некое скрытое в страстности начало: «естество человеческое, в силу гнездящегося в страстности первородного греха»; 4) из-за наличия первородного греха люди подвержены воздействию падших духов, это воздействие проявляется через неестественные страсти: «естество человеческое, в силу гнездящегося в страстности первородного греха, подверглось воздействиям всех небесных сил, начал и властей, проявлявшихся через неестественные страсти и скрывавшихся в естественных страстях». Рассуждения преподобного Максима созвучны словам преподобного Макария, цитированным выше. Известный исследователь наследия преподобного Максима С. Л. Епифанович так изложил общий смысл его учения о первородном грехе: «С момента зачатия человек грехом чувственного удовольствия был оторван от Бога и подчинен диаволу, власть которого „под пупом“^[290]. И с этого момента на нем лежало ничем не отвратимое осуждение „прародительского греха^“ — смерти»^[291].

Человек стал рабом диавола, но. Господь не попустил лукавому безгранично владычествовать над ним. Даже не омытый святыми водами крещения, человек может сопротивляться и не соглашаться с «приказами» своего поработителя, ибо определенная свобода воли сохраняется и у падшего человека, но происходит это сравнительно редко и с большим трудом. С одной стороны, из-за неведения, ибо многие греховные движения естества человек, если он не просвещен светом евангельского учения, воспринимает как естественные и природные, он не знает, что «грех не естественен и не Творцом всеян в нас, но возникает из последующего посева диавола в нашей свободной воле, с нашего согласия и не владычествует над нами насильственно»^[292]. А с другой стороны, падший человек, как выражались святые отцы, «куплен сладостью греха», т. е. греховное удовольствие для него столь заманчиво и приятно, что он готов идти на любые жертвы, чтобы пережить это удовольствие вновь и вновь. Но в любом случае, даже если в течение жизни человек оказывал сопротивление своему поработителю, за порогом смерти диавол получает своего раба в свою власть, если он не был освобожден от этой зависимости благодатию Божией.

Таким образом, врожденное состояние греховности каждого человека связано с подчиненностью диаволу, ибо лукавый есть «проповедник» и родоначальник всякого греха. Преподобный Симеон Новый Богослов пишет: «Мы все рождаемся грешниками… из-за Адама, приявшего действие лукавого диавола, его советом подвигнутого на грех, поработившегося ему и потерявшего самовластие, и мы, как чада его, подлежим действию и властному господству диавола и бываем рабами ему»^[293]. Даже младенцы, не имеющие личных грехов, рождаются в этом состоянии. Святой Иоанн Кронштадтский писал: «Что удивительного, когда и диавол гнездится в ничтожном зародыше (в сердце) младенца, так что является на свет младенец с сокрытым и гнездящимся в сердце его диаволом? Как несомненно, что в сердце нашем гнездится часто диавол и всякий грех, так несомненно же, что в сердца наши вселяется Христос Жизнодавец, святыня наша. Болий есть Господь наш диавола!»^[294] В связи с этим младенцы нуждаются в крещении, чтобы избавиться от этой разрушительной для всякого человека зависимости. Святитель Григорий Богослов потому и настаивал на скорейшем крещении младенцев: «У тебя есть младенец? Не давай времени усиливаться повреждению»^[295].

Поэтому очень важно скорее прекратить разрушительное действие его злой силы, что возможно только в крещении. «Разрушения» лукавого имеют целенаправленный характер — они обращены именно на те части естества человека, посредством которых он общается с Богом (ум, сердце, воля и т. д.), но главным препятствием для богообщения остается сам диавол. Пока его владычество не разрушено, для постепенного восстановления или исцеления естества человека нет надежды. Поэтому в таинстве крещения прежде всего происходит избавление от рабства диаволу. Поскольку порабощение человека произошло вследствие прародительского греха, то и избавление от этой зависимости позднее стало именоваться избавлением от первородного греха^[296].