Литмир - Электронная Библиотека

Так сколько же у нее обличий? Техническая интуиция, художественная, деловая, любовная, личностная…. И где кроется истина, которая бы помогла нам с высот нашей образованности и опытности, заполучить еще и щедрую горсть этой самой интуиции (читай, удачливости), лучшего страхового полиса от неудач….

Истина никогда не зависит от личности. Было бы глупо утверждать, что вкус одного и того же яблока будет разниться во ртах демократа, консерватора или радикала, эстрадной звезды или ее костюмерши, меня, человека XXI века или маленького пигмея, не подозревающего о том, что на Земле, кроме его племени, живет еще кто-то…

Вернувшись из экспедиции в Центрально-Африканскую Республику (признаться, едва не стоившую мне жизни), я много размышлял на эту тему. Я стал искать природу и корни ИНТУИТИВНОГО восприятия мира, как Калиостро искал формулу любви.

В какой-то момент, всё еще находясь под впечатлением от увиденного в Африке, я перечитал труды известнейших философов, так или иначе касающихся вопросов интуиции, и пришел к парадоксальному выводу, что еще Платон первым и последним дал нам ответ на все вопросы…. А мы умудрились его вещие выводы заговорить, замусолить, заумничать… Впрочем, мы, люди, так поступаем почти всегда.

Так вот, Платон дал самое полное и самое адекватное описание диалектической интуиции, которое потом, увы, всеми иными последователями его философской школы, занятыми поисками абсолютной истины, свелось к знаменитому закону «отрицания отрицания».

Вам всё это кажется чересчур сложным?

Не спорю. Тем не менее, попробую изложить вам свою точку зрения таким образом, чтобы вы ощутили прилив сил, энергии и оптимизма от изменившегося (пусть на один градус) угла зрения на окружающую действительность.

«Познай самого себя». Этот принцип ранней греческой философии сближает мышление и бытие настолько, насколько древние греки в своей интуиции могли приблизиться к пониманию их тождества. И это тот принцип, который я наблюдал и, по возможности, изучал, находясь в пигмейских племенах ЦАРа.

Интуиция…

Какое волшебное слово. Всё, что мы на бытовом уровне называем чутьем, проницательностью или предусмотрительностью, на самом деле ОТ РОЖДЕНИЯ даровано нам природой в качестве особо тонкого механизма, запустить и использовать который мы можем научиться. И я совсем не имею в виду расхожие поучения кумушек у подъезда, которые трактуют интуицию как «здравый смысл», призывая своих чад хитрить, думать, рассчитывать… Точно так же я никогда не соглашусь, что талантливый врач-диагност интуичит сложнейший диагноз только потому, что учился без троек и затвердил латынь как «Отче наш»…

Нет, друзья, всё гораздо интереснее и сложнее.

Однако, прежде, чем рассказать вам о том, какие я сделал для себя выводы и чем намерен руководствоваться впредь, чтобы использовать дарованную Богом природную интуицию, давайте отправимся в джунгли.

Самые маленькие люди планеты – пигмеи – уже заждались нас.

Для начала, позвольте вам представить наших гостеприимных хозяев.

Первые упоминания о пигмеях мы можем отыскать еще у древних египтян, в пантеоне которых был особый лесной бог, карлик Бэс. Жрецами в его храме служили специально доставленные из центральной Африки малыши-пигмеи. Однако само слово «пигмей» – греческое. Греки, скорее всего, сами пигмеев не видели, только слышали рассказы о них, ибо греческое слово «пигмаиой» переводится как «размером с кулак»…

Мифы и даже научные трактаты, так или иначе затрагивающие факт существования пигмеев, мы находим у самых титулованных греческих мужей: Геродота, Аристотеля, Гомера. Однако со временем, маленькие люди, живущие у истоков Нила, которых почти никто не видел, стали превращаться из реального объекта в сюрреалистический. Даже само выражение «искать истоки Нила» (которое обозначало поиски пигмеев), стало синонимом бессмысленного занятия, чем-то вроде нашего русского «искать иголку в стоге сена»….

Скажу вам даже больше. Готовясь к экспедиции в ЦАР, я много времени провел в библиотеках и был немало удивлен тому, как наше мудрое и образованное человеческое сообщество упорно игнорировало саму возможность найти и изучить пигмейскую культуру. Не только в древности, или в средние века, но и зачастую в наши дни.

Кстати, примерно в XIII веке, некто Альберт Магнус, немецкий ученый, умудрился доказать в своем научном трактате, что пигмеи ВОВСЕ не люди. Потому как они не обладают философией, не знают искусств и не имеют стыда… И ссылался в своих изысканиях доктор теологии не на кого-нибудь, а на самого Аристотеля. И целых пять веков после этого сам факт существования пигмеев, с их ценнейшей культурой и этнографической неповторимостью игнорировался мировым сообществом примерно так же, как рассказы о людях с пёсьими головами, циклопами и гипербореями.

И лишь в конце позапрошлого века, путешественники, изучавшие Африку, принесли в цивилизованный мир новые, но очень скудные сведения о маленьких людях. Безусловно, особую лепту в эти изыскания внесли Поль Дю Шайю, немецкий географ Георг Швайнфурт и журналист-авантюрист американец Генри Мортон Стэнли.

Так, в частности, Генри Мортон Стэнли описывал племя пигмеев, проживающее в непроходимых джунглях на границе Камеруна и ЦАРа. В европейских журналах это племя называлось багелли. Багелли считались кровожадными, нелюдимыми, очень опасными.

Те, кто хорошо меня знает, поймут, почему из всех возможных племен пигмеев я выбрал для экспедиции район проживания багелли. Я не верю в необоснованную кровожадность и считаю, что более всего люди склонны пугать тем, что трудно достижимо и трудно изучаемо.

Чтобы не утомлять вас подробностями организации экспедиции и нашего проживания в племени бонго-бонго, входящего в состав большого объединения багелли (этой поездке посвящена наша книга «Зов Убанги»), я сразу остановлюсь на тех моментах, ради которых и затеял этот рассказ. Я расскажу о фантастической, непостижимой и сверхъестественной интуиции пигмеев, научиться которой я пытался в течение всего месяца, проведенного в джунглях.

Начну с того, что название племени бонго-бонго – очень условно. Просто язык пигмеев очень быстр, стремителен и включает в себя многократные повторения. На вопрос: «Кто вы?» – пигмеи, по птичьи щебеча, повторяют «обонго-обонго-обонго»… «Бонго-бонго», – утомившись, сообщает нам переводчик и гид Ричард Око.

Их хижины трудно принять за человеческое жилье. Они настолько малы, что напоминают шалаш для крупной овчарки. Представить, что в нём может жить семья из трех-четырех человек почти невозможно. Кожа у пигмеев чуть светлее, чем у их высокорослых африканских собратьев и ощутимо желтее. Образ жизни они ведут кочевой, однако никогда не покидают район, обжитой их предками исторически. В этом они чем-то схожи с нашими цыганами. Табор может кочевать из села в село, но, так скажем, в пределах одной или двух областей республики.

Основным парадоксом общины маленьких людей можно назвать уникальное сочетание робости и воинственности. Они стеснительны и наивны перед чужой щедростью, с радостью принимают подарки, готовы делить с гостями кров и скудную пищу, но они мгновенно улавливают чужую агрессию, превращаясь в бесстрашных и беспощадных охотников-дикарей. Всё дело в нюансах вашего поведения, и в той нечеловеческой интуиции, которой пигмеи наделены буквально от рождения.

Если вспомнить одну из расистских научных теорий, которая утверждает, что человечество прошло в своем развитии три стадии – детскую, юношескую и зрелую, то следует, что одни народы («цивилизованные») находятся на взрослой ступени развития, а другие задержались на детской, начальной фазе. Пигмеи с их большой головой, выпуклым лбом и, главное, маленьким – «детским» ростом как нельзя лучше, по мнению этих «ученых», иллюстрируют данное расистское положение. Я в корне не согласен с этой теорией. «Детскость» пигмеев – это не свидетельство их инфантильности. Наоборот! Именно в детстве, мы зачастую мудрее и проницательнее любого взрослого. Наша интуиция хранит нас во многих случаях лучше самых строгих нянек и самых любящих родителей. А умничанье – убивает многое из того, что заложено при рождении. Помните, как у Бенджамина Хоффа: «Кролик – он умный! – сказал Пух в раздумье. – У него настоящие Мозги. – Наступило долгое молчание. – Наверно, поэтому, – сказал наконец Пух, – Кролик никогда, ничего не понимает!»

8
{"b":"596918","o":1}