Эти места историческими бурями обойдены не были никогда… Татары из Золотой Орды, а позднее – из Крыма, поляки, казаки и селяне-повстанцы не раз прокатывались по здешним городкам, селам, полям и лесам, и история Тетиева была похожа на историю десятков таких же местечек. Периоды затишья, спокойствия и достатка сменялись смутами, разорением и невзгодами.
А места это были живописные, хлебородные и всегда благодарно отзывались на человеческий труд, к ним приложенный. Люди жили жизнью колоритной, не чуждой движений души даже в самой широкой, то есть – в самой обездоленной, массе.
Здесь, на Киевщине, в самом сердце Украины, и родился маленький Давид. В далеком северном Петрограде разворачивались события Февральской революции, но и в южном Киеве уже было неспокойно. Мальчику не исполнился год, а в России установилась Советская власть, пришедшая и на Украину.
И тут же началась гражданская война.
Война – никогда не сахар, а на Украине (тем более – в такой зоне как Киевщина), она приобрела особое своеобразие… На классовую гражданскую войну наложили свой отпечаток германская интервенция и сепаратистские настроения украинских националистов, зачастую поддерживаемых теми же немцами, а район Тетиева стоял от всего этого не в стороне. В соседней Тараще будущий соратник легендарного Щорса – Боженко, формировал знаменитый Таращанский полк Первой Украинской дивизии, за Тетиевом то и дело громыхала недальняя артиллерийская канонада…
Немцы, гетман Скоропадский, Директория, Петлюра, большевики, белая гвардия, «зеленые» банды – этот калейдоскоп на годы завертелся перед глазами жителей Тетиева. И что-то, надо полагать, отпечатывалось в душе только-только научившегося ходить Давида – какие-то впечатления от происходившего не могли не остаться у него навсегда, пусть он даже потом об этом и не вспоминал.
В боях рождалась новая жизнь, новая страна, а в скромном тетиевском домике начинался жизненный путь одного из тех, кто со временем примет участие в создании важнейшего оружия для защиты и обороны этой страны. А точнее – для исключения для России вообще войн.
ОТЕЦ Давида Абрамовича был служащим на железной дороге. Имеется справка от 10.07.33 года, выданная Управлением полиграфических предприятий (УПП) Государственного Издательского объединения УССР: «Довiдка про соцiальний стан (Справка о социальном положении. – С.К.) Аврама Iсаковича Фiшмана до 1917 року», написанная четким почерком канцеляриста на украинском языке. Вот ее перевод:
Справка о социальном положении Абрама Исааковича Фишмана до 1917 года
Гражд. А.И. Фишман, год рождения 1890й, с 1911 года служил в Яучинском обществе Взаимного Кредита счетоводом, с 1913 года— на строительстве железной дороги Жашков-Погребище— счетоводом, с 1915 года десятником и участковым счетоводом на строительстве железной дороги Орша-Ворожба, и с 1922 года служил в Харькове на разных должностях в разных организациях и предприятиях.
Основание: Трудовой список А.И. Фишмана.
Секретарь УПП (подпись)».
Имея в руках этот документ, можно понять, как железнодорожный десятник Фишман родом из Овруча попал в Тетиев впервые: Тетиев стоит как раз на железнодорожной линии посредине между Жашковом и Погребищенской, и, скорее всего, там и было управление строительством нового участка дороги.
Правда, потом судьба на какое-то время Абрама Фишмана от Тетиева отдаляет – линия Орша-Ворожба отстоит от родины его сына километров на триста северо-западнее… Но вот же – что-то тянуло в Тетиев, раз в 1917 году молодой Абрам осел именно там. Возможно, дело было в любви, в молоденькой жене Берте родом из Киева. Она вышла замуж очень рано – шестнадцати лет, в семнадцать родила мужу сына, и, скорее всего, Абраму захотелось чего-то более устойчивого, чем кочевая жизнь железнодорожника-строителя.
Можно предположить и почему он из кредитного общества ушел на железную дорогу. Родной Овруч давно стал железнодорожным узлом, так что железнодорожная карьера для его уроженца не была чем-то необычным. На железной дороге стоял и Тетиев. К слову, железнодорожника могли просто перевести в Тетиев приказом.
Когда родился сын, Абраму Исааковичу было 27 лет – вполне достаточный возраст и для женитьбы, и для прочно освоенной профессии. Так оно, похоже, и было, и как работник он, надо полагать, числился на хорошем счету. К началу Первой мировой войны Фишману-старшему исполнилось 24 года. Возраст – вполне призывной, но его не призвали: на железной дороге существовало «бронирование», однако вводилось оно, конечно же, не для всех, а для тех, кто был нужен в тылу больше, чем на передовой.
Обо всем этом можно было бы и не упоминать, но ведь откуда-то у скромного еврейского мальчика возникла устойчивая и ранняя тяга к металлу, к технике, к механизмам? Так откуда? Тетиев – не центр индустрии. И, хотя в 1922 году, когда Давиду было всего пять лет, семья перебралась в промышленный Харьков, даже там «инженерский» импульс просто так появился бы вряд ли, если бы источник его не находился рядом – в семье. Судя по всему, именно отец и привил будущему выдающемуся советскому оружейнику вкус к работе, интерес к знаниям и чувство гордости за трудовой, а не дармовой кусок хлеба, оплаченный собственными мозолями и собственным умением. Мать, Берта Иосифовна, тут тоже сыграла свою роль, чтя образование и понимая его значение. И отец, и мать поддерживали сына в стремлении стать инженером…
ИТАК, в 1922 году Фишманы переехали в Харьков. Сыну – пять лет, однако уже на следующий год он поступает в школу-семилетку. В шесть с половиной лет!
Харьков в то время был столицей Советской Украины. В 1918 году Киев заняли немцы, и Первый Всеукраинский Съезд Советов, на котором была провозглашена Украинская ССР, проходил в Харькове, тогда же и объявленном столицей. Теперь Харьков становился ведущим центром индустрии, в нем густо открывались и новые вузы.
Вторая половина двадцатых годов была для молодого Советского Союза периодом подготовки к грандиозной социалистической реконструкции. В считаные годы неузнаваемо должно было измениться все: общественный уклад, экономика, промышленный и интеллектуальный облик страны, массовое сознание. В 1929 году началась первая пятилетка.
Когда были объявлены ее планы, Запад ухмылялся… Через несколько лет ухмылки сменились тревожными гримасами у одних и искренним восхищением – у других. Не все намеченное удалось выполнить, хотя первая пятилетка и была объявлена выполненной досрочно. Но нельзя сказать, что в тех случаях, когда желаемое выдавалось за действительное, Москва лгала. Важно было задать тонус, обеспечить порыв. В 1929 году Сталин говорил стране: «Мы отстали от развитых стран на пятьдесят-сто лет, и должны пробежать этот путь за десяток лет, иначе нас сомнут».
До 1917 года Россия катастрофически отставала от ведущих индустриальных держав по многим параметрам – качественным и количественным, отставала даже в абсолютных цифрах, не говоря уже о цифрах на душу населения. Некоторые промышленные показатели России в 1913 году (пиковом по успехам) оказывались на уровне показателей середины XIX века для относительно отсталой Австро-Венгрии. Что уж говорить об отставании от Америки!
Теперь стране предстояла невиданная, небывалая ранее созидательная работа, и в атмосфере ее начала юный Давид Фишман оканчивает в 1931 году школу. Затем он устраивается на работу в оружейно-механические мастерские ГПУ УССР – слесарем-инструментальщиком. Так, вступив однажды на стезю оружейника, он не сойдет с нее до конца. Объект приложения его усилий будет постоянно усложняться, но суть деятельности не изменится. Он будет работать на оборону Социалистического Отечества.
А пока он – всего лишь подросток. Ему пятнадцатый год, он учится обращаться с металлом, осваивает ремесло и технику и зарабатывает рабочие мозоли. Кроме того, он много учится самостоятельно… Доказательством может служить то, что в 1934 году Фишман поступает сразу на 3-й курс Харьковского индустриального рабфака.
