В семье появилось еще трое детей: Луиза-Ольга-Дженни (1868–1948), Конрад (1869–1933) и Диана (1871–1872). Всех детей крестили в англиканской вере, и с каждым разом напряжение в отношениях между Джейн и свекровью нарастало, и, вероятнее всего, стало совсем уж непереносимым в отсутствие Альфреда, который служил лейтенантом в Национальной гвардии во время Франко-прусской войны. Когда он вернулся в Онфлёр, ему уже ничего не оставалось, как собрать вещи; к концу 1871 года семья обосновалась в Париже, где Сорель нашел для Альфреда, говорившего на семи языках, место переводчика в правительственном учреждении[19].
Но вскоре последовали трагические события. Четырехмесячная Диана умерла практически сразу после переезда, а в октябре 1872 года внезапно умерла и Джейн в возрасте тридцати четырех лет. Безутешный Альфред отправился на год в путешествие по Европе, оставив детей на попечении родственников; Ольгу отправили в Гавр к дядюшке по материнской линии, а Эрика и Конрада забрали родители Альфреда, при условии что дети откажутся от англиканской веры и заново будут крещены в католическую. Эрику исполнилось шесть лет, и его посчитали вполне взрослым и самостоятельным, чтобы отправить в школу. И следующие шесть лет мальчик провел на полном пансионе в городском коллеже Онфлёра, расположенном через две улицы от дома бабушки и дедушки. Школа гарантировала ученикам «здоровое и нравственное» обучение, включавшее уроки закона божьего, чтения, письма, французского, английского и немецкого языков, истории, географии, арифметики, литературы, алгебры, тригонометрии, физики и химии, а также гигиены, гимнастики, искусства и музыки[20]. Это напряженное расписание являлось основой строго регламентированной жизни; бытовые удобства были скудными, а ученики носили форму, состоявшую из коротких штанишек, белой рубашки и темного пиджака. Впоследствии Сати вспоминал эти годы безо всякой ностальгии. «Я проживал в Онфлёре до своих двенадцати лет», писал он, «у меня были ничем не примечательные детство и отрочество, без единого события, достойного упоминания»[21].
Сати считался, скорее, посредственным учеником, однако он был силен в латыни и обнаружил талант к музыке: в школе ему даже дали вполне музыкальное прозвище «крин-крин», что можно перевести как «плохой скрипач». Через несколько месяцев после возвращения мальчика в Онфлёр дед с бабкой отдали его заниматься к самому известному музыканту города, органисту церкви Святого Леонарда, Гюставу Вино. Вино в свое время был студентом консервативной школы Нидермейера в Париже, выпускавшей в основном церковных музыкантов. Он особенно интересовался григорианскими хоралами и старинной музыкой. На уроках у Вино Эрик Сати, без сомнения, не только учился играть на фортепиано и органе, но и пел и изучал сольфеджио. Вполне возможно, что на занятиях речь шла и об основах композиции: сам Вино сочинял легкую музыку и, например, его «Вальс конькобежцев» даже исполнялся местным онфлёрским оркестром в 1870-е годы; так что Сати мог получить представление о способах и методах создания популярной музыки. В любом случае для юного Сати само окружение, в котором происходили музыкальные занятия, было столь же завораживающим: церковь Святого Леонарда, с башней, являлась самым старым и самым красивым зданием в городе. Храм датируется XV веком, а богато украшенный западный портал считается одной из вершин поздней готики. Здание церкви было сильно повреждено в ходе Столетней войны и восстановлено уже в XVII веке, когда к церкви пристроили необычную восьмиугольную башню, украшенную барельефами, изображающими музыкальные инструменты.
Вино уехал из Онфлёра в Лион, где ему предложили более престижную работу, в 1878-м, но этот год стал не только годом окончания музыкальных занятий Сати: летом бабушка Сати утонула во время купания в море, и Эрик вместе с братом Конрадом снова были переданы на попечение отца. Альфред к тому времени уже жил в Париже, и его подход к воспитанию вернувшихся сыновей можно было назвать, скорее, нетрадиционным: он не стал записывать мальчиков в обычную школу, а брал их с собой на лекции в Коллеж де Франс и Сорбонну, в оперетту и на драматические спектакли в свои любимые театры, а также в Версаль на воскресные обеды своего друга Сореля. Такой расслабленной жизнью, должной казаться им идиллией по сравнению с аскетичным распорядком в Онфлёре, братья прожили почти год до тех пор, пока отец на одном из обедов у Сореля не познакомился с Евгенией Барнетш, композитором и пианисткой, учившейся в Парижской консерватории. После непродолжительных ухаживаний Альфред и Евгения поженились в конце 1879 года. Евгения была старше мужа на десять лет, и ее влияние на семейный уклад оказалось значительным: прежде всего, семья, теперь включавшая и мать Евгении, переехала в новую квартиру на Константинопольской улице, рядом с вокзалом Сен-Лазар[22]. Мачеха взяла на себя заботу о воспитании Эрика и Конрада: первое, что она сделала, – записала Эрика в подготовительный класс парижской консерватории к Эмилю Декомбу, чтобы продолжать музыкальные занятия пасынка. Семь лет, проведенные в консерватории, были постоянным источником страданий Эрика. Программа Парижской консерватории сильно отличалась от распорядка занятий у Вино, кроме того, сама атмосфера была менее вдохновляющей, чем стены средневекового храма. Сати впоследствии описывал консерваторию как «громадное, очень неудобное и довольно уродливое здание, похожее на местное исправительное заведение, без внешнего – и внутреннего, шарма»[23]. Первая французская школа по воспитанию музыкантов превратилась к концу XIX века в неповоротливую институцию, славящуюся в первую очередь суровостью и настойчивостью в выработке технического совершенства игры. На вступительных экзаменах всегда был большой конкурс, но, очевидно, что навыки игры на фортепиано тринадцатилетнего Эрика Сати были более чем соответствующие уровню консерватории: на прослушивании он играл одну из баллад Шопена, а в первый же год обучения разучил и исполнял виртуозные фортепианные концерты Фердинанда Хиллера и Феликса Мендельсона к полному удовлетворению преподавателей. Однако проблема заключалась не в технике и музыкальности, а в отношении Сати к занятиям, что четко сформулировал один из профессоров, назвав Эрика «одаренным, но безразличным». В 1881 году после исполнения Эриком Сати концерта Мендельсона его собственный преподаватель называл его «самым ленивым студентом в консерватории», а лишенное блеска исполнение бетховенской сонаты ля-бемоль мажор (op. 26) в 1882 году, скорее всего, на экзамене в конце семестра, стало последней каплей: Сати был исключен из консерватории и отослан домой[24].
В разгар личной драмы своего сына Альфред Сати резко меняет карьерные устремления. В 1881 году он открывает канцелярский магазин, где помимо писчей бумаги продает и ноты, и, без сомнения, не без поддержки своей жены приобретает каталог музыкального издательства Wiart, где были опубликованы и некоторые произведения Евгении. На следующий год Альфред начал издавать сочинения своей жены, например, Scherzo (op. 86), Rêverie (op. 66), Boléro (op. 88). Отец Эрика и сам попробовал сочинять, начав в 1883 году с польки «Воспоминания об Онфлёре», и к 1890 году написал около тринадцати произведений. Возможно, в надежде развивать дело, семья и, соответственно, магазин, переезжали несколько раз в начале 1880-х, прежде чем осели на бульваре Маджента, в эпицентре парижской музыкальной жизни[25]. Альфред Сати начал сотрудничать с парижскими мюзик-холлами и кабаре и добился даже некоторого успеха, публикуя песенки и другую легкую музыку из репертуара этих заведений. Особенно тесными были контакты с кафешантанами Eldorado, Scala и Eden-Concert, но Альфред Сати также публиковал песенки, звучавшие и в более солидных заведениях – Ambassadeurs, Alcazar d’Hiver и Bataclan – в исполнении таких звезд, как Мариус Рикар и Мадемуазель Блокетт[26]. Вполне возможно, что Эрик Сати сопровождал отца, когда тот посещал эти кабаре по делам издательства, но однозначно это сказать невозможно.
