Д. В. Константинов. Я сражался в Красной армии. Буэнос Айрес, издательство "Новое Слово",1952 г.
Dr. Dimitry Konstantinow. Yo Combati en el Ejercito Rojo. Buenos Aires, Editorial Guillermo Kraft Limitada, 1950.
Dimitry Konstantinow. I Fought in the Red Army. Boston, Traveler Features, July 5-15, 1955.
Краткая биография автора помещена также в библиогр. издании: Прот. Д. Константинов. Церковь и религия в СССР. Лондон, "Заря", 1975.).
Поручение митрополита Серафима, данное священнику о. Д. Константинову, было выполнено. Очень скоро в Дабендорфе начались постоянные богослужения, начался краткий период его воцерковления. Было отведено маленькое помещение, где хранилась необходимая церковная утварь; там же совершались требы. Их было достаточно. По воскресным дням все необходимое для совершения богослужения переносилось в большой зал (столовую), где убирались столы и там совершалась служба. Моим ревностным и постоянным помощником был Алексей Андреевич Орлов, исполнявший обязанности псаломщика и официально назначенный также церковным старостой. Энтузиаст всех областей церковной деятельности, сам сын священника, обладатель могучего баса, A. A. Орлов стал совершенно незаменимым сотрудником, сотрудником знающим, инициативным и старательным. На него можно было полностью положиться. В этом отношении моя деятельность в {24} Дабендорфе была значительно облегчена, благодаря A. A. Орлову. За все относительно непродолжительное время нашего сотрудничества у нас не было даже намека на возможность какого либо конфликта.
В начале нам было довольно трудно в смысле приобретения всего необходимого для храма. В условиях военного Берлина самые простые вещи превращались в целую проблему. Надо было все "достать", а доставать в сущности было негде. Но в скором времени на нашем дабендорфском горизонте появился о. архимандрит Нафанаил (Львов), впоследствии епископ Венский, с группой монахов (Братство преп. Иова Почаевского), вынужденных покинуть свой монастырь в связи с наступлением советской армии на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины. Группа монашествующих временно осела в Дабендорфе и оказала значительную помощь в работе местной типографии, на базе которой развивалась издательская деятельность дабендорфской школы. У себя в монастыре они занимались печатанием миссионерской литературы и почти все практически владели типографской техникой. Отец Нафанаил, насколько мне помнится, жил в Берлине, но довольно часто наезжал к нам. Он оказал большую помощь, снабдив нас рядом совершенно необходимых предметов, вывезенных им из монастыря.
До этого времени мы вынуждены были все нужное занимать в ближайших берлинских церквах или у частных лиц с обязательством вернуть по назначению. Отец архимандрит Нафанаил передал нам скромную чашу, напрестольное Евангелие, небольшой крест, одно из имевшихся у него монастырских облачений и еще некоторые дополнительные вещи. Все это весьма облегчило наше положение и нормализировало богослужебную жизнь. Отец Нафанаил служил иногда в нашем храме, равно как и некоторые духовные лица из его группы, имевшие священный сан.
{25} Из военных священников РОА в наших богослужениях часто принимал участие отец Анатолий Архангельский. Довольно часто служил у нас и протодьякон о. Павел Никольский. Пел хор, состоявший из курсантов школы и при участии монашествующих. По воспоминаниям A. A. Орлова, хором управлял регент Корсунский.
Из немецкой, но весьма русифицированной администрации много помогал Р. Р. Ланге и его супруга, всегда благожелательно шедшие навстречу при каких либо затруднениях. Г-жа М. Ф. Ланге пекла отличные просфоры для совершения литургии и всегда абсолютно точно и вовремя. Мелочь в условиях Германии конца войны весьма ценная и необходимая. Всегда навстречу нашим пожеланиям в области организации церковной жизни шел также ротмистр барон Э. К. Деллингсхаузен.
В связи с организацией церковной жизни в Дабендорфе необходимо сделать еще несколько общих дополнительных замечаний об институте военных священников. Из военных священников собственно РОА кроме о. Анатолия Архангельского с нами постоянно пребывал и о. Николай П. Не называю его фамилии по некоторым соображениям, о которых будет сказано в дальнейшем. Как мы уже указывали выше, кроме военного духовенства РОА были военные священники служившие в многочисленных добровольческих соединениях германской армии. При перемещениях и переводе их на другие места, они, по распоряжению немецкого командования, приезжали тоже в Дабендорф и оставались в нем до нового назначения. Для чего это делалось точно не известно, но насколько можно понять, немецкое командование любое назначение православных военных священников старалось координировать с берлинским церковным управлением, в частности, с митрополитом Серафимом, с которым немцы считались.
{26} В Дабендорфе, в одном из бараков было отведено специальное помещение, в котором военные священники ожидали нового назначения. За мое время через Дабендорф прошло около десяти военных священников, приехавших из самых различных частей Европы. Они все служили в добровольческих батальонах. Большинство из них погибло на фронтах или в советских застенках. Одного из них я встретил в середине пятидесятых годов в Южной Америке. Эта встреча значительно расширила мои представления о работе военного священника во время Второй мировой войны. Деятельность этих людей была поистине героическая и жертвенная. Не называем их имена, чтобы не перепутать за давностью лет, а также и потому что нет уверенности в гибели их всех. Поэтому предпочитаю на эту тему не писать.
Некоторые из них уже состояли в юрисдикции Зарубежной Церкви, некоторые же, попавшие на запад из СССР, покинули родину находясь в юрисдикции Московской патриархии и не смогли по ряду причин оформить свое новое каноническое положение. На подобного рода вещи тогда не обращалось особого внимания. Часть священников оставалась также в юрисдикции Вселенского патриарха. Картина в этом отношении была довольно пестрая и разобраться в ней, особенно вновь прибывшим, было нелегко. Духовенство, окормлявшее многочисленные добровольческие батальоны, находилось в ведении немецкой армии и назначение получало по военной линии. Однако, как указывалось выше, немецкое командование старалось как то согласовать свои распоряжения и назначения с церковными властями. Последнее далеко не всегда удавалось - создавались ситуации, когда пожелания митрополита Серафима (Ляде) расходились с приказами немецкого командования. Видимо, в силу таких обстоятельств, я получил указание митрополита Серафима взять на себя обязанности {27} администратора (или координатора) в отношении военного духовенства проходившего через Дабендорф и помогать налаживать связь и координацию между духовными и военными властями в деле назначения военных священников. Находясь в Дабендерфе сделать это было нетрудно. Я этим занялся, сделавшись против своего желания своего рода официальным лицом. Митрополит живо интересовался всем происходящим в Дабендорфе и поэтому налаживание подобной связи было вполне своевременно.
Как уже говорилось ранее, кроме собственно военного духовенства, РОА окормляло православное "гражданское" духовенство. Здесь тоже многое не всегда было достаточно точно координировано. В ту более чем сумбурную эпоху распоряжения по военно-духовному "ведомству" шли с разных сторон, причем стороны, дававшие те или иные распоряжения, часто не знали действительного положения вещей на местах. И в этом не было ничего удивительного. Германия доживала последние месяцы своего подгитлеровского существования.
{27}
ДУХОВНАЯ ОБСТАНОВКА
Духовная обстановка Дабендорфа была весьма своеобразна. Она заслуживает самого пристального внимания. Ее своеобразие заключалось прежде всего в том, что люди, находившиеся в школе, менялись буквально на глазах. Вчерашние военнопленные, еще недавно прошедшие жестокий полутюремный режим советской армии, с наплевательским отношением к человеческой жизни, в атмосфере дикой ругани, ставшей хронической особенностью советских вооруженных сил времен Второй мировой войны, с постоянной полуголодовкой, ужасными условиями жизни, на которые не согласился бы ни один солдат западных армий, - эти люди на глазах {28} становились сами собой. Страшные условия немецких лагерей для военнопленных, если и оставили физический и духовный след на психике людей там побывавших, то все же забывались, отходили на второй план.
